Мокрые лебеди в реке, плывущие из города.
Бумажные птички?
Они летят по ветру, как семена одуванчика, и я взглядом слежу за их направлением. Целое скопление птичек висит на водосточной трубе старого лодочного сарая. Высокое окно всё усыпано крошечными птичками всевозможных цветов.
Бумажные птички Битти.
Неужели они настоящие?
Я дрожу от страха и надежды, опускаю тачку на землю и закрываю глаза. Потом снова открываю.
Птички по-прежнему там, и теперь я вижу, что они застряли на берегу реки и в грязи.
Она выпускала их из окна. Она тысячу раз посылала мне этот сигнал, и наконец я его увидел.
Я продолжаю смотреть и вижу, как ещё одна птичка вылетает из окна и медленно опускается на воду.
Бросив тачку, я бегу к мосту подальше от города. Оттуда мне видно лучше. Это отдельно стоящий дом, обращённый задней стеной к реке. Не думаю, что я прежде его видел. Мгновение я пристально вглядываюсь в него. Из тёмного квадрата окна вылетают ещё две птички. Одна пикирует в грязь, а другая парит в воздухе и исчезает в реке.
В город спешат торговцы, и я лавирую между ними, перепрыгивая через колеи и грязь. Надежда летит вместе со мной, заставляя прыгать всё выше и выше, пока я почти не влетаю на чердак.
– Я нашёл Битти, – заявляю я Тоду. – Я знаю, где она!
Тод прилаживает электрический мотор к корзинке под воздушным змеем и замирает, глядя на меня. Изо рта у него свисает кусок провода.
– Что? Ты шутишь! Где?
– У реки. Она посылала мне птичек, бумажных птичек мистера Чэня.
– Тогда идём! – говорит Тод, бросая провода и хватая куртку. – Не будем терять время.
Глава 25
Чтобы наш план сработал, нам снова нужна помощь Мэри.
– Значит, ты хочешь, чтобы я рисковала своей жизнью ради её спасения?
– Да, – отвечаю я. – Примерно так. Тод тоже рискует.
– С готовностью, – улыбается Тод.
Мэри засовывает руку в ведро, где плещется рыба.
– Он такой дурак. Посмотри на него: у него глаза слишком близко посажены, и он даже не может завязать шнурки.
Тод вспыхивает и опускает глаза. Я знаю, что он любит Мэри, и, наверное, она тоже любит его, но только её любовь проявляется очень странно.
– Мэри, без тебя нам не справиться, честно! Ты единственная, кого полковник Блэйд не знает. Прошу тебя! Может быть, через несколько часов он…
– Если хочешь знать правду, я боюсь. – Мэри ударяет рыбу головой о сушилку для посуды. С таким же кислым лицом она обычно ходила в благотворительной школе.
Я улыбаюсь как можно дружелюбнее, но знаю, что моя улыбка выглядит фальшивой.
– Пожалуйста!
Мэри вздыхает и посыпает рыбу мукой. Рыба пытается отпрыгнуть в сторону, но Тод хватает её и снова ударяет о край сушилки.
– Ладно, но только ради твоей сестры!
Я знаю, что она боится. Нам всем страшно.
В городе полно народу. Мэри шагает впереди. Мы с Тодом перебегаем от одной двери к другой, как уличные воришки.
Мэри подходит к аббатству, и мы вслед за ней переходим к Ориндж-гроув, огибаем кофейню «Фрэппелз» и останавливаемся. Перед нами на улице стоит полковник Блэйд.
Он стоит спиной к нам и говорит с кем-то в кофейне, но я не вижу собеседника – его закрывает перегородка из планок.
Забравшись под тележку с капустой, я прислушиваюсь. Я почти ничего не слышу из-за криков рыночных торговцев, и до моих ушей долетают лишь отдельные слова.
Тод открывает рот. Я прижимаю палец к губам, и он втискивается рядом со мной. Мэри скрывается в тени аббатства. Я надеюсь, что она нас подождёт.
– О чём вы говорите? – спрашивает Блэйд.
Он внимательно слушает, и на его губах появляется слабая улыбка, но он тут же проводит по лицу тыльной стороной руки и принимается постукивать каблуками по мостовой.
– Итак, каковы ваши указания? Мальчишка отдал нам чертежи. Что ещё я могу сделать?
Я прислушиваюсь, надеясь разобрать другой голос, но ничего не слышу.
– Хотите, чтобы я его остановил?
Полковник слушает.
– А если нет… Вы хотите, чтобы он умер?
Он слушает, улыбается, и мускул на его щеке то и дело подёргивается.
Потом он с силой выдыхает, словно делает большое одолжение.
– Я добуду вашу машину или помешаю дьяволёнку сделать свою. Но на этот раз я всё сделаю по-своему, и плевать на последствия для меня и для вас! – Он поворачивается и почти бегом пускается по улице.
Боже мой! Куда же он собрался? Я оглядываюсь на кофейню, но у меня нет времени выяснить, с кем разговаривал полковник. Мы с Тодом следуем за ним. Похоже, Мэри нас не дождалась.
Скоро становится ясно, что он направляется к дому у реки.
– Эй! – восклицает Тод, толкая меня локтем. – Его здесь не должно быть.
Я качаю головой. Мы все продумали: Мэри должна была постучать в дверь и отвлечь тех, кто находится в доме, предложив им купить благотворительную продукцию, в то время как мы с Тодом прокрадёмся внутрь, вытащим Битти через окно и сбежим, пока её не хватились.
Мы не рассчитывали, что в доме будет полковник.
В том месте, где город уступает место мусорным кучам и спускается к реке, мы замечаем Мэри. Я хочу предупредить её, сказать, что ей не надо этого делать, но она шагает впереди, держась прямо за полковником.
Когда мы приближаемся к реке, туман сгущается, так что наши ноги исчезают в белой мгле, а щиколотки словно возникают из ниоткуда. Полковник шагает впереди, а Мэри осторожно следует за ним, закрывая лицо зонтом. Дым из сараев для вытапливания жира, расположенных между складами, кольцами поднимается в небо, смешиваясь с туманом, а запах сырого угля и застарелого сала так силён, что я вынужден закрыть нос шарфом.
Тод опускается на корточки за забором в нескольких ярдах от реки. Я присоединяюсь к нему. Над нами нависают здания складов. На самом деле это всего лишь старые лодочные сараи, состоящие больше из речной воды и гнилых досок, чем из крыши и стен. Через щели всё прекрасно видно.
Полковник направляется к самому большому зданию и врывается вовнутрь. Здание сотрясается. Мы слышим, как он взбирается по лестнице.
– Тебе не надо этого делать, – шиплю я Мэри, которая стоит, замерев на месте.
Она не отвечает. Под чепцом её хорошенькое личико бледно, глаза широко раскрыты. Она напугана, но всё равно делает шаг к двери.
