– Атан! – кричит Битти, подзывая меня. – Где ты был? Я думала, тебя украли привидения.
Они все поворачиваются ко мне.
– Эй, сынок! – Мама похлопывает по лавке рядом с собой и шёпотом произносит: – Полковник Блэйд угощает.
Я изображаю на лице улыбку, изо всех сил стараясь не показать, как я обеспокоен тем, что все они у него в кармане. Мама, бабка и даже Битти.
Я усаживаюсь между ними. Полковник без улыбки смотрит на меня, его взгляд тяжёлый и сердитый. Потом он облизывает губы, словно человек, отведавший вкусное блюдо, и на его лице появляется отвратительная улыбка. Мама болтает, хихикает и прижимается к нему. Я придвигаюсь поближе к Битти.
– Где Полли? – шепчу я. – Что происходит? Что он здесь делает?
– Всё хорошо. Полли снимает мерки на Брок-стрит. – В руках у Битти кружка с чем-то дымящимся. Её глаза блестят от возбуждения.
Бабка поднимает глаза от кружки. Она хмурится, делает глоток и опускает голову на стол.
Комната гудит от голосов. Мама говорит громче других, и кажется, будто здесь царит настоящее веселье, но я то и дело потираю запястья, которые были связаны верёвкой, и украдкой посматриваю на полковника. Он улыбается, разливает напитки и посылает маме воздушные поцелуи. Битти наклоняется ко мне.
– Я думала, ты меня бросил, Атан. Я думала, ты меня оставил.
– Ты ведь знаешь, что я этого не сделаю.
Она не отвечает и крепко сплетает свои пальцы с моими.
Полковник придвигается ближе к свету. Он складывает ладони, так что кончики пальцев касаются друг друга, образуя подобие клетки. Держа эту клетку над пламенем свечи, он злобно смотрит на меня. Пламя танцует вокруг его пальцев, но он не отдёргивает их. Так продолжается несколько минут. Потом медленно, словно палач, он гасит свечу.
Пламя исчезает, и горячий воск течёт между его пальцев.
Битти с шумом втягивает воздух и смотрит на него. Я держусь изо всех сил, чтобы не вскочить, но когда поднимаю голову, голубые глаза полковника устремлены на меня. Я сердито смотрю на него, чувствуя, как моё лицо заливает краска. Битти дрожит рядом со мной, и я вижу, что она не прикоснулась к своему напитку, зато мама выпивает его залпом – её лицо раскраснелось и блестит, и на ней опять её дурацкое новое платье.
Полковник отдирает остатки воска с волосков на руке. Он не сводит с меня глаз.
Я отворачиваюсь. Я стараюсь выглядеть беззаботным, но лицо выдаёт меня. У камина сидит Колумбина Гуд. Я замечаю её, потому что она впервые не пьяна. У её ног что-то копошится. Наверное, котята, которых она собирается утопить, или щенки. Она частенько берёт на себя чужую грязную работу и этим зарабатывает на жизнь. Всё, что угодно. Котята, щенки, привидения, дети. Вероятно, поэтому ей приходится так много пить. Она прищуренными глазами смотрит на наш стол, прислушиваясь к разговору, и ничего не пьёт. Может быть, у неё нет денег? Она долго смотрит на полковника, её глаза то сужаются, то расширяются, а губы двигаются в беззвучной песне.
Бабка уснула. Её верхняя губа подрагивает с каждым вдохом. Скоро она начнёт храпеть.
Кто-то входит в дверь, и на постоялый двор врывается порыв ветра, унося спёртый воздух и наполняя комнату холодом.
Я поворачиваюсь. Это мистер Кац с сестрой. Они выглядят здесь совершенно неуместно, но останавливаются у стойки, и мистер Кац наклоняется к владельцу постоялого двора Питеру.
Они покупают вино.
– Ну-ка, Атан, – внезапно подаёт голос полковник. – Атан кое-что знает о небе. Он знает, как туда попасть, правда, парень?
Я молчу.
– Атан может взять нас в путешествие по небу. Так что, мадам, я предлагаю, – он протягивает руку маме, – совершить маленькую экскурсию во двор этого прекрасного заведения, чтобы посмотреть на созвездия.
Мама вскакивает, берёт его покрытую воском руку, и её лицо расплывается в радостной улыбке.
– Атан, делай, как говорит полковник.
– А как же Битти?
– Оставь её. Она недостаточно здорова, чтобы смотреть на звёзды. – Полковник ведёт маму к ступенькам в задней части постоялого двора.
– Не оставляй меня, Атан! – Битти приподнимается на скамье, протягивая ко мне руки. Её ноги болтаются внизу под столом.
Я колеблюсь.
– Это людное место. И бабуля здесь. А вон там мистер Кац.
Лицо Битти морщится, когда она смотрит на бабку, чей храп эхом отдаётся от стен. Но потом она машет мне рукой, и я бегу к двери.
Через несколько минут мы оказываемся на улице. Падает снег, и вокруг ничего не видно, не говоря уж о звёздах. Полковник с мамой дважды вальсируют по двору, потом останавливаются, и он ведёт её ко мне. В холодной темноте я не могу разглядеть его лицо.
– Итак, парень, где же Венера? – спрашивает он.
– Вы её не увидите, – отвечаю я.
Что же он задумал?
– Думаю, она наверху, богиня любви. – Он крепче обнимает маму.
Мама хихикает.
– А Марс, бог войны, вон там. – Полковник указывает на юг.
Неужели он действительно знает, о чём говорит?
– Ах, полковник… – начинает мама.
– Мордекай, называйте меня Мордекай.
– Ах, Мордекай, вы такой умный! Вы правда очень умный.
Они стоят так близко друг к другу, что между ними не просунуть и травинки, и я думаю о женщине с острым лицом и её безумном взгляде, а потом вижу маму, которая когда-то была такой хорошей, а теперь превратилась лишь в нелепую тень самой себя, и ненавижу полковника.
Я откашливаюсь. Они отходят друг от друга. Мама прижимает руку к груди и смеётся. Полковник берёт её под руку и ведёт обратно на постоялый двор.
Я бросаюсь к столу, где сидела Битти.
Но её там нет.
– Куда она делась? – Я трясу бабку, но она лишь отхаркивается и бессмысленно смотрит на меня.
– Где моя сестра? – обращаюсь я к сидящим у окна мужчинам.
Но они лишь пожимают плечами и продолжают пить.
Я оборачиваюсь к стойке, где минуту назад стояли мистер Кац с сестрой, но их там уже нет.
Мама бессмысленно моргает, стоя посреди комнаты и оглядываясь, словно надеется, что Битти появится из ниоткуда. Полковник бросается к двери, чтобы искать на улице.
– Куда она делась, Колумбина? – Мама поворачивается к женщине у камина.
Но Колумбина смеётся и накрывает голову передником.
– Ты потеряла её, потеряла маленькую жемчужину. Она ушла вместе с феями, она наконец-то убежала, маленький подменыш вернулся домой.
Мама застывает на месте, и к её лицу приливает краска. Она приближает лицо к лицу Колумбины.
