– Ура! – закричала я.
– Можно полететь в Верхний Стенвик – там ближайшая посадочная полоса.
– Замётано! – крикнула я, пытаясь рассмотреть, что происходит снаружи.
Мы сделали вираж. Рядом взрывались маленькие петарды, а лендровер, кажется, припарковался посреди взлётной полосы. Мы не то чтобы высоко взлетели, но я не хотела ничего говорить, чтобы не мешать Ноа, – я чувствовала, как он сосредоточился, нажимая на кнопки и дёргая за рукоятки.
Бах!
Это что, был фейерверк?
Бах! Ещё один взрыв перекрыл шум двигателя.
– По нам стреляют? – спросил Ноа.
Мы развернулись и медленно, слишком медленно пролетели над взлётной полосой. Никого с ружьём я не увидела – но я вообще толком ничего не видела.
– Почему мы так делаем? – спросила я, выставив перед собой руки, как будто могла так защититься от верной смерти.
Снова пролетев над лендровером, мы увидели, что прямо перед нами, над колокольней взрываются два фейерверка. Посыпались зелёные искры.
– Мы слишком низко, не сможем пролететь над деревьями! – закричал в ответ Ноа.
– А мы сможем так высоко подняться?
Он не ответил.
– Нам что, нужен другой план?
Он снова не ответил, так что я отстегнула ремень и поковыляла в хвост самолёта, к штабелю коробок, многообещающе тяжёлых на вид. Открыв первую, я обнаружила бутылки – двенадцать штук. Вторая коробка была точно такой же. Третья была доверху заполнена какими-то пакетами. Я разорвала один – внутри были сырные крекеры. Я отправила несколько в рот и вскрыла ещё одну коробку – там были упаковки с какими-то напитками. Этикетки я разглядеть не могла, так что открыла крышку одной из упаковок и отхлебнула. Томатный сок. Превосходно.
– Мы можем опять пролететь над лендровером? – закричала я, протягивая Ноа крекеры. Он съел их у меня с ладони, как кот.
– Ты шутишь, что ли? – прожевав, завопил он, но, к удивлению, ему удалось уверенно развернуться у края аэродрома.
Прямо перед нами, совсем близко, мелькнул силуэт колокольни, подсвеченный фейерверками. Лендровер стоял посреди взлётной полосы. Рядом с ним в свете фар возвышался крупный силуэт. Крис.
Фейерверки взлетали над деревней один за другим, каждые несколько секунд.
Бах!
Ещё одна петарда взорвалась совсем близко и осыпала самолёт искрами. Я вздрогнула.
Ноа дёрнул штурвал, уводя самолёт влево, мы накренились, и что-то заскребло по обшивке фюзеляжа.
– Деревья! – крикнул Ноа.
Самолёт мотало туда-сюда, но выше он не поднимался.
Теперь я поняла, почему мы летали только над полосой, – Ноа просто не знал, как взлететь выше.
– Давай к ангарам, попробуй развернуться там! – закричала я.
Ангары находились у входа на аэродром. Там же располагалсь старая диспетчерская вышка. Мы с мамой частенько играли, представляя, будто там водятся призраки – иногда на вышке зажигались огни, хоть она и стояла запертой уже много лет. Самолёт неуверенно описал круг, поднимаясь чуть выше. Я увидела, что лендровер поехал по взлётной полосе в нашу сторону.
– Пролети прямо над ним! – крикнула я.
– Зачем? – заорал в ответ Ноа.
– Просто послушай меня! – приказала я.
Мы отклонились от курса, я приоткрыла окошко рядом с собой, положила в проём четыре нетронутые упаковки томатного сока, пакеты с крекерами и бутылку.
– Давай! – скомандовала я сама себе и навалилась предплечьем. Мой «снаряд» исчез внизу, и мне оставалось только надеяться, что он попал в цель. Я снова загрузила «пушку». Ноа развернулся, мы поднялись выше, и я опять сбросила сок, крекеры и бутылки вниз. Увидев, что упаковки с соком упали и расплескались по бетону прямо перед фарами лендровера, я почувствовала слабое удовлетворение.
Кто-то из похитителей, прикрывая голову, ринулся прятаться в машине.
Всё это им, конечно, не понравилось, но томатным соком их не прогонишь. Нужно что-то посерьёзнее.
На секунду двигатель заглох, потом снова завёлся. Самолёт накренился, но я почти не обратила на это внимания, сосредоточившись на том, что происходит на земле. Мельком я заметила, что у церкви собрались люди посмотреть на фейерверк, но потом снова увидела лендровер.
Я в третий раз загрузила «снаряд». Ноа что-то закричал, тыча пальцем в один из датчиков.
– Топливо! – разобрала я единственное слово.
Я заглянула ему через плечо. Датчик уровня топлива был почти на нуле.
– Ты его проверил перед взлётом?
– Самолёт старый, – заорал в ответ Ноа. – Папа всё собирался отдать его в ремонт.
И тут до меня дошло, о чём он. Мы были в старом самолёте, в котором случилась утечка топлива. Ну конечно. Я представила себе длинную вытекающую струю топлива. Загоримся как нечего делать. И сразу взорвёмся.
– Не приближайся к фейерверку! – закричала я, и Ноа кивнул в ответ. Уверена, он и сам сообразил.
Двигатель снова заглох – и опять зашумел. Мы немного снизились, и у меня ёкнуло сердце.
– Мы разобьёмся? – спросила я.
– Есть запасной бак, может, я смогу им воспользоваться! – крикнул Ноа.
– Что? Второй бак?
Ноа кивнул:
– Папа велел его установить, чтобы мы могли долететь до Франции. Надеюсь, в нём хоть что-то есть.
Я увидела, как стрелка датчика вошла в красную зону, двигатель закашлял и затарахтел. Самолёт швыряло то вверх, то вниз, то в стороны.
– Давай, Ноа, переключай! – завопила я.
– Надо использовать всё до капли, – ответил он. Пропеллер на носу самолёта перестал вращаться.
– Да ты с ума сошёл! – заорала я, и Ноа щёлкнул тумблером. Датчик сразу показал четверть бака!
Мы воспарили над взлётной полосой, фейерверки остались далеко внизу. Я посмотрела вниз, высматривая двоих мужчин у диспетчерской вышки. Лендровер был припаркован у её подножия, перегораживая взлётную полосу. Даже если бы мы сейчас приземлились, они бы нас сразу поймали. Наверняка этого они и ждали. И, судя по всему, больше приземляться нам было некуда. У Ноа получалось только бестолково бросать самолёт туда-сюда. Похитителей нужно было убрать с дороги – или нам самим, или как-то сообщить в полицию.
Я вспомнила о разлитом топливе, и у меня появилась идея. Опасная, но всё равно. Я снова полезла в коробки. Крышки с бутылок отвинчивались удивительно легко. Я принюхалась к содержимому, и у меня чуть кожа с носоглотки не слезла. Не знаю, что это было, но точно что-то очень крепкое. И огнеопасное.
– Первый бак пуст, как думаешь? – крикнула я.
