С уст вырывается стон от наслаждения. Я и забыла, как бывает хорошо, когда тебя касается нужный мужчина.
Вспышка, и мысли уносят меня далеко в прошлое, к моим одиннадцати годам.
Я сидела на лавочке в лесу, а Роланд обрабатывал раны на моих коленях.
— Дядь Эрнест меня прибьёт. Я обещал вернуть тебя в целости и сохранности, — бросил укорительный взгляд на меня. — Я ведь сказал тебе, чтобы ты не ехала за мной по склону!
— Ну не злись, Роли, — отвечала весело, — Мне уже совсем не больно. Лучше скажи, вы надолго летите отдыхать?
— На месяц, — поднял взгляд, продолжая обрабатывать царапины на ноге. — Будешь скучать? — я смутилась спонтанному вопросу, но, все-таки, положительно кивнула ему в ответ. — Я буду ещё сильнее.
От этих слов мурашки прошли по телу, а прикосновения его пальцев на моей коже вдруг приобрели новый оттенок, подарив гамму пугающих тогда чувств.
Он заметил моё смущение и улыбнулся шире, уже тогда наслаждаясь своей властью надо мной. Встал с корточек, взял меня за руку и потянул к себе, подняв с лавочки.
— Ты такая красивая, — начал приводить в порядок мои растрёпанные волосы после падения с велосипеда.
— Прекращай, — продолжая краснеть, слегка улыбнулась, поддавшись приятному импульсу от комплимента.
— А когда вот так улыбаешься, ещё красивее, — он медленно, еле касаясь, пальцами стал скользить по моему лицу, словно изучая каждый его миллиметр.
— Роли, — боясь пошевелиться, единственное, что сумела произнести вслух.
Он не среагировал на своё имя, по глазам видела, что его мысли были о другом. А в следующее мгновение его лицо оказалась так близко с моим, что я перестала дышать. И хоть мир вокруг замер, внутри меня зарождались цветы. Я чувствовала жуткое волнение, слышала стук собственного сердца, казалось, земля уходит из под ног — именно в этот миг я осознала, что влюбилась.
Губы Роланда коснулись моих. Пару секунд безобидного поцелуя, а потом он обнял меня и прошептал на ухо:
— Я люблю тебя.
Резко открыв глаза, отталкиваю Роланда от себя, ошеломлённо смотря на него и не зная, куда себя деть. Никогда до этого в моих детских воспоминаниях он не говорил и не делал подобного. Все случилось впервые. Случилось за неделю до пожара, который развел нас по разным берегам на пятнадцать лет. Не знай я Роланда, никогда бы не придала значения этому отрывку своей жизни. Но я знаю его и знаю ценность каждого произнесённого им слова. Мне перестаёт хватать воздуха. Сложно поверить, что когда-то он был способен на подобные светлые чувства, ещё сложнее поверить, что он посвятил их мне. Меня разрывает на части от ревности к самой себе. Неужели я была когда-то такой, которую сумел полюбить этот человек?
— Меня ждут, — произношу с трудом.
Разворачиваюсь и быстро покидаю его. Он не идёт за мной, видимо заметив или почувствовав, что лучше меня отпустить.
Только у выхода из лабиринта, я понимаю, что на мне остался его пиджак и резко останавливаюсь. Осмотревшись по сторонам, решаю проверить все карманы, в надежде найти необходимую флешку — найдя её, мне больше не пришлось бы видеться с ним и терять голову, как прежде. Мне больше не пришлось бы быть врозь с моей малышкой. Все бы снова встало на свои места, вернув гармонию в сердце. Но увы, все карманы оказались пусты.
* * *
— Я договорился с Роландом о съемках в его баре. Он сказал, что вечером свяжется с тобой для обсуждения всех деталей, — сообщает Рейн, садясь за руль своего автомобиля.
— Я сама с ним свяжусь, — следом сажусь на пассажирское сидение.
— И заодно расскажи все, как есть. Не время геройствовать.
Он снова начинает приводить доводы, убеждая, что Роланд поможет. Но все пролетает мимо моих ушей. Уткнувшись в телефон, разглядываю фото Арианы, которое только что отправил мне неизвестный. Сердце замирает при виде неё. Она непринуждённо сидит в небольшой светлой комнате, улыбается и играет в игрушки с няней, не замечая камер. От этой улыбки слезы наступают на глазах. Я так истосковалась по ней, так извелась от мыслей, что она в чьих-то чужих руках.
За эти несколько дней я непрерывно звонила на все номера, от которых поступали звонки, дозвонилась на один из них и умоляла дать поговорить с дочерью, не обращая внимание на их твёрдое "нет". И вчера ночью, хоть мне и не удалось услышать её голос, я сумела вымолить и выплакать фото и видео с её участием. Я бы зачахла, не выдержала бы натиска на сердце без доказательств, что с ней все в порядке — это было выше моих сил.
— Ты слышишь меня? — касается плеча и заглядывает в телефон. — Что там?
Повернув экран в его сторону, поднимаю голову вверх, чтобы не позволить слезам выкатиться из глаз.
— Расскажи ему обо всем. С его возможностями он быстро найдёт вашу дочь.
— Рейн, — меня аж всю передергивает от его слов. Прохожусь пальцами под глазами, привожу их в чувства и смотрю на мужчину, что нервно сжимает руль. — Даже если он когда-нибудь узнает, что у меня есть дочь, я никогда не скажу ему правду, кто её отец. Не хочу, чтобы мой ребёнок был связан с их семьей и был для их врагов рычагом давления! Не такой жизни я хочу для Арианы. Поэтому, умоляю тебя, не произноси больше вслух "ваша", "его" дочь. Она — моя! И только!
Я не могу многого рассказать Рейну. Но считаю, что все делаю правильно. Не должен Роланд знать про Ариану. Такие люди, как он, заканчивают всегда плохо. А я не хочу, чтобы повторилась история моего отца, которая в один миг разрушила жизнь всей семьи.
— Хорошо, пусть будет по-твоему. Но ты думаешь, что для твоего ребёнка он сделает меньше?
— Я думаю сейчас о том, что моя дочь в руках неизвестных людей, которые пригрозили убить её, если Роланд обо всем узнает! Я отказываюсь осознанно подвергать её опасности!
— Как ты найдёшь необходимую флешку? Ты хотя бы знаешь, как она выглядит?
— Нет, — тяжело вздыхаю, схватившись за голову. — Только знаю, какие там должны быть документы.
Мы молчим. Больше и нечего сказать друг другу. Мы оба правы в своих убеждениях и оба же глубоко в них ошибаемся. В данной ситуации нет правильных решений. Есть лишь те, что приведут к меньшим потерям.
Майер довозит меня до ворот кладбища. Поблагодарив его и попрощавшись, выхожу из машины, взяв цветы. Делаю пару шагов и замираю, оказавшись на том самом месте, где четыре года назад я кричала в слезах от боли, думая, что никогда не сумею пережить своих страданий. Я так и не сумела их забыть, но научилась жить с ними в согласии. Я не позволяю им управлять мной, не имею на это больше права, ведь теперь от меня и моего состояния зависит другая хрупкая жизнь. И это придаёт мне сил и терпения в борьбе с самой собой.
Перед глазами всплывает каждый миг. Незнакомец, пистолет, выстрел, дождь, кровь, крики, слезы, прощание, похороны, боль-боль-боль — всё проносится в голове за секунды, вонзаясь в спину кинжалами. С трудом делаю шаг вперед. Ощущение, будто истекаю кровью. Медленно ступаю за ограждение, еще медленнее двигаюсь по направлению, где была похоронена Эмми. Хоть многое и перестало страшить меня, смерть любимого человека осталось для меня настоящим ужасом и монстром.
