Увидев зеркало, решаю, что мужчине надо знать, где я нахожусь. Сняв с шеи шарф, который служит перекрытием глубокого декольте и засосов, и собрав волосы в хвост, оголяя шею, делаю пару соблазнительных снимков для хозяина этой комнаты и отправляю ему.
Пока жду ответ, прохожу к кровати, сажусь на неё, и, почувствовав аромат Роланда, ложусь, вдыхая его запах в себя. Мурашки бегут по коже. Хочется, чтобы оказался рядом. Я помешалась на нем, словно сумасшедшая — признаю это. И это связано лишь с тем, что во мне давно не пробуждали такие эмоции, какие пробуждает он, затмевая при этом все мои мысли. Роланд что-то новое и неизведанное для меня. Загадка, на разгадку которой понадобиться чуть больше времени, чем на остальные. И я уверена, мне не будет жалко потраченного времени.
Звонок на телефон прерывает мысли. Звонит он, и я нисколько не удивляюсь.
— Слушаю, — принимаю вызов.
— Проверяешь на прочность кровать? — интересуется сухим голосом, но наверняка с ухмылкой на губах.
— Ты так проницателен, — шепчу в ответ.
— Заявилась помечтать или что посерьезней задумала?
— Пока не решила. Все зависит от тебя, — встаю с места и иду к полке с книгами. — Прилетаешь завтра?
— Да. Я наберу, заедешь в офис за оплатами.
— Оплатами? — усмехаюсь. — То есть за дело Брейны я тоже получу деньги? — интересуюсь саркастично.
— Отработала их, — как-то двояко звучат его слова.
Я подхожу к полке и начинаю просматривать название каждой книги. Любопытно, что ему нравится и чем увлечён. Литература у него разная, многая на иностранных языках.
— Что-нибудь приглянулось? — раздаётся его голос, спустя недолгое молчание.
— О чем ты?
— О книгах, которые ты разглядываешь, — произносит с усмешкой, а я, удивившись, выпрямляюсь в спине и оборачиваюсь.
Осматриваю комнату, пытаясь понять, откуда он понял.
— Подними голову выше.
Последовав его совету, замечаю в другом конце комнаты, в углу, камеру слежения.
— Ты маньяк, что ли? — шокировано вырывается из уст. — Ощущение, будто за мной следят в замочную скважину в душе.
— Ты оказалась в моей комнате обманным путём и ещё предъявляешь мне претензии? — усмехается.
— Мы ведь оба знаем, что если бы ты не хотел, меня бы здесь не было.
— Я рад, что ты начинаешь это осознавать!
— Так, на чем мы остановились? — поворачиваюсь обратно к нему спиной. — Знаешь, я бы взяла у тебя что-нибудь прочитать. Что посоветуешь?
— Советую автора Чарльза Буковски. Поищи его книги на третей или четвёртой полке.
Как только я начинаю искать, проходя взглядом по нужным полкам, Роланд говорит, что перезвонит и скидывает трубку.
Нахожу пару книг автора с интригующими названиями, по-хозяйски откладываю их в сторону и продолжаю дальше бродить глазами по книгам, в поисках ещё чего-то интересного. Неожиданно, мое внимание привлекает книга, которая отличается от всех других, моя любимая детская сказка: «Алиса в стране чудес», которая не вписывается в здешний "колорит".
Достаю её, открываю первую страницу и сразу замечаю надпись на внутренней стороне лицевой части:
«Ты спрашивал, как я сумею подарить тебе сказку, так вот, эта книга и есть мой тебе ответ».
Прочитав эти строчки, внутри все сжимается от неприятных и непонятных эмоций. Начинаю любопытно листать другие страницы, в поисках неизвестно чего, и вдруг натыкаюсь на фотографию, вложенную между листами. Беру её в руки и замираю, при виде Роланда в подростковом возврате. Он не замечает фотографа и улыбается, смотря в сторону.
Щемит в груди, чувствую дикий дискомфорт, хотя его улыбка теплом проходится по мне. Хочу убрать фото на место, но замечаю на задней его стороне ещё одну надпись, сделанную все тем же детским почерком:
«Меньше хмурься, тебе идет улыбка, Роли!» — и все обведено в сердечки, подтверждая, что писала девочка.
«Роли» — как трогательно и нежно. Невольно на губах появляется улыбка, хоть разум и погружается в дымку смятения.
Слышу звонок на телефон, принимаю вызов, не обращая внимание на имя звонившего. И без того знаю.
— Положи книгу на место, — раздраженно проговаривает мужчина.
Его реакция подтверждает мою догадку, что эти вещи и эта девочка имеют для него ценность.
— Подобное стоит хранить подальше от посторонних глаз, — отвечаю спокойно.
Вложив фото обратно, закрываю книгу и кладу на место, чувствуя себя неловко.
— Жаль, что ты так и не прочёл её, — хмыкнув, беру две выбранные книги и поднимаю взгляд на камеру.
— Кто сказал, что не прочёл?
— Не могут люди, читая сказки, оставаться такими черствыми.
— А ты читала её?
— Читала!
— А разве могут девушки, читая подобные сказки, становиться такими редкостными стервами?
Ухмыльнувшись, прохожу к входной двери, не отрывая взгляда от камеры, прикладываю ладонь к губам, целую её и, вместо воздушного поцелуя, сгибаю все пальцы в кулак, оставив лишь средний.
— Ты ведь знаешь, что с тобой будет за этот палец, — произносит будоража.
— С нетерпением жду, — прикусив нижнюю губу, подмигиваю и скидываю вызов.
Забрав все принадлежности, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз, на свежий воздух. Когда наш диалог выветривается из головы, ему на замену вновь приходят сказка и фотография. Стараюсь выдохнуть рой непонятных мне мыслей, что сдавливает виски. Я испытываю странные эмоции. Не ревность, не обиду и даже не удивление — простое смятение и ощущение, будто я чего-то лишена. Словно кто-то украл нечто важное у меня, лишив возможности здраво мыслить.
Весь оставшийся день я продолжаю думать об этом. И дело тут не в Роланде, отнюдь нет, дело именно в этих предметах, которые непонятно каким образом, но сумели всколыхнуть внутри меня бурю.
Заканчиваем мы работу только глубокой ночью. Уставшие, сонные и голодные, прощаемся со всем персоналом и выходим на улицу.
— Где папа? — спрашиваю у мамы, когда оказываемся за воротами, и я не нахожу его машины.
— Он уехал по делам. Мы на такси доедем, — идёт к желтому Хендай.
— Какие могут быть дела в три часа ночи?!
— У твоего отца важная встреча, — спокойно отвечает женщина и садится в авто.
Хочу возмутиться и вразумить, что в такое время суток деловые встречи не назначаются, но потом вспоминаю, что это мама, и свои подозрения я должна держать при себе, дабы никого не тревожить.
— В последний месяц, он постоянно вот так уезжает и возвращается только на следующий день, — недовольно шепчет мне на ухо Эмми, и мы обе садимся следом за мамой.
