— Звучит соблазнительно, — весело улыбаюсь, хоть перспектива быть полностью покрытой шрамами от сигаретных ожогов пугает.
Он молчит, смотрит сначала цепко в глаза, а потом бросает короткий взгляд на губы. Чувствую, как становлюсь маленькой в его руках, понимаю, что взглядом и телом выдаю своё желание, чтобы он притянул к себе ближе и поцеловал. И чтобы скрыть волнение и слабость, меняю резко тему:
— Когда всё закончится, и ты сделаешь, что задумал, я хотела бы, чтобы ты позвонил мне и сообщил, что справедливость иногда торжествует.
— Ты так уверена, что победа на моей стороне?
— Я не хочу думать иначе.
— Оптимистично, — улыбается краем губ. — Сегодня у меня встреча с одним человеком, если хочешь, присоединяйся.
— С каким человеком?
— Именно он продал местонахождение ваших семей.
Спирает дыхание от злости, как только я начинаю представлять, как выглядит этот подонок, тот, с кого всё и началось. И тут же радуюсь, осознавая какая это удача — взглянуть ему в глаза, сказать всё, что я о нём думаю, плюнуть в лицо.
— У тебя дар, Медея, — вновь усмехается, — Ты умеешь выбирать особенных мужчин.
Его слова отрезвляют, дав пощечину. Очевидно, одно с другим связано. И первый, впрочем, единственный мужчина, который приходит мне в голову — Эльдар. От одной только мысли, что Эльдар хотя бы косвенно может быть связан со всем произошедшим, выводит из себя. Если сегодня вечером я увижу лицо этого мужчины перед собой, видят Небеса, я не оставлю на его теле живого места.
— Ты тоже не отличаешься наличием удачных отношений, — решаю вновь сменить тему, чтобы не портить настроение в оставшийся день.
— Мне не повезло только с тобой.
— Сочту за комплимент, — самодовольно улыбаюсь.
Опускаю взгляд на его руку, которая продолжает держать меня.
— Стоит уже отпустить, — напоминаю ему.
— Не стоит, — сжимает запястье крепче и прижимает к себе.
— Хочешь сообщить что-то ещё? Или просто наслаждаешься моментом? — вновь взгляд падает на его губы, и желание их коснуться становится только сильнее.
— Даю тебе эту возможность, — отвечает в тон.
— Не стоит прикрывать свои желания моими. Они у нас не совпадают.
— Тогда чего ты хочешь? — спрашивает глухо.
От его близости я начинаю терять самообладание.
— Чтобы ты ушёл, — шепчу, потому что сказать громче такую чушь невозможно.
— Поэтому дрожишь? — многозначительно проходится взглядом по моему телу.
— Холодно, — прозвучало крайне нелепо в тридцать градусов жары.
— Очень холодно, — его губы растягиваются в кривой усмешке.
И он продолжает стоять издевательски близко, но не предпринимает никаких действий. Просто держит лицо в паре сантиметров от моего и, как и прежде, упивается моей зависимостью.
Сложно поверить, что спустя много лет, сквозь немало разбитых судеб, я продолжаю смотреть на него, как в первый раз. Каждую эмоцию внутри я проживаю так же остро и ярко, как в детстве и в братстве.
— Решать тебе, Роланд, — говорю уверено, хотя внутри вся в надрыве. — Либо следуй своим желаниям и согрей меня, либо моим — и просто уходи.
Он не успевает ни ответить, ни что-либо сделать. Из-за угла выбегает дочь, громко выкрикивая: «мамочка». Я мгновенно прихожу в себя, хочу оторваться от Роланда, но он, словно не услышав Ариану, продолжает держать меня.
— Роланд! Отпусти, мы не одни! — говорю зло.
— И что? — держит ещё крепче, — Что если я хочу последовать своему желанию и согреть тебя?
И только когда Ариана подбегает к нам и вопросительно смотрит на нас, он расслабляет хватку, и я, вырвавшись из его рук, опускаюсь на колени, чтобы выслушать дочь. Я вся горю, нервы натянуты до предела. Естественно, ему плевать на чувства ребенка, который потом ещё не один день будет спрашивать, почему дядя так крепко обнимал её маму, и почему после этого он больше никогда не появляется у нас дома. Ему важнее доиграть свою игру.
— Да, родная? — обращаюсь к малышке.
Она смущается, любопытно переводя взгляд с меня на Роланда, и спрашивает:
— А что вы тут делаете?
— Мне в глаз пух попал, Роланд помог его вытащить, — говорю самую банальную и нелепую ложь.
— Глазик не болит? — она берет моё лицо двумя руками и всматривается в мои глаза.
Улыбаюсь и отрицательно качаю головой:
— Нет, ничего не болит. Ты что-то хотела?
— Да, — вспомнив, за чем пришла, она вновь зажигается. — Дядя Осман сказал, что сейчас мы будем строить шалаш. Пойдем с нами.
— Конечно пойдём, — я встаю, беру её на руки и хочу уйти, но Ариана останавливает меня и обращается уже к уходящему мужчине:
— Роли, ты тоже иди с нами.
Но Роланд отказывается, объяснив ей, что ему пора уезжать на работу. Они прощаются, и мы расходимся в разные стороны. И если Ари не скрывает своих расстроенных чувств, то я из последних сил заставляю себя улыбаться и делать вид, что мне безразлично его отсутствие.
До самого вечера мы пробыли в лабиринте, строя шалаш у небольшого водопада. Настроение было стабильно хорошим, хоть я и ощущала каждой клеткой присутствие Роланда рядом. Возможно, я просто спятила, но мне казалось, что в этом маленьком живом мире даже воздух пропитан им. Куда бы ни взглянула, чтобы ни услышала, я видела и слышала его.
Чуть позже, когда мы уставшие заходим в дом и входим в гостиную, я быстро возвращаюсь в реальность. Пение птиц, звуки водопада, игры Арианы и Лайлы — всё расплывается, когда я встречаюсь с глазу на глаз с Эльвирой и Зарой, которые сканируют меня и ребенка, уснувшего на моих руках, склонив голову на плечо. Эльвира, словно позабыла о своей просьбе, сверлит меня цепким взглядом, когда как рядом сидящая с ней Зара не находит себе место, бегая глазами по Ариане, в надежде разглядеть её.
Я приветствую всех и сразу же, попрощавшись, направляюсь в комнату, не желая находиться с ними в одном помещение. Зара следует за мной, даже не пытаясь выждать ради приличия пары минут. Окрикивает меня, когда подхожу к комнате.
— Постой.
Я разворачиваюсь к ней лицом, смотрю в глаза, ожидая очевидного для себя вопроса.
— Это его дочь? — кажется, ещё чуть-чуть, и она сорвётся на крик, упадёт и расплачется.
И если с Эльвирой пустить интригу было забавно, то смотря на беззащитное и уязвимое состояние этой женщины, мне хотелось объясниться.
— Я повторю ещё раз, с Эльдаром нас ничего не связывает более пяти лет.
Она смотрит на меня беспомощно. Ей будто мало и она хочет услышать от меня ещё какие-то слова, которые утешат её. Усмирят боль в груди.
