Пока всадники продвигались по городу, с поля донеслись приглушенные крики, ржание коней и какие-то глухие удары. Горыныч гонял басурман. Как потом удалось выяснить — бомбометание было прицельным, но не на поражение, а чтобы напугать. Да и как мог столь верный сын церкви пролить кровь, пусть и врагов отечества, во время поста? Так что Змей просто подпаливал шатры, вносил сумятицу в жизнь лагеря, попутно еще что-то комментируя с воздуха. Понятное дело, на долго басурман не хватило, и уже через пару часов они, похватав то, что можно было увезти всаднику, преодолели мост, который никто не охранял, и скрылись в неизвестном направлении.
Возле кощеева подворья все было спокойно. Василисе казалось, что даже слишком. Кот валялся на подоконнике в комнате, делая вид, что это не он, а игрушка, подушка или что-то иное. Курицы гуляли по двору, выискивая в снегу крошки. Петух с забора косился то на своих подопечных, то на соседского соперника, прикидывая, кто кого. Бросив мимолетный взгляд на подъехавших, лениво слетел с забора, собрался, было кукарекнуть, потом передумал, и присоединился к курицам, делившим подмороженную краюшку.
На улочке тоже было непривычно тихо. Не заметно было поодаль старух, собиравшихся на лавке возле общего колодца. Не брехали по дворам собаки, передавая свои важные новости. Даже шума почти не было слышно, разве что ветерок шевелил ветви деревьев, да с дальних улиц долетали какие-то шумы.
Костя спешился. Медленно пройдя вдоль забора, что-то тихо пошептал. Потом облегченно выдохнул и отворил ворота.
— Все в порядке? — уточнила Василиса, сползая с коня в его руки.
— Да, — мужчина попытался улыбнуться, но вышло плохо. — Он был тут, но, слава всем богам, на двор пробраться не пытался.
— Так ведь день, — Василиса прищурилась — солнце светило в глаза.
— Да, — согласился колдун, — день. А вот ночью он попробует добраться до принцессы.
— Может, тогда стоит вернуть ее в царский терем?
— Нет, — качнул головой Костя. — Здесь защита сильная. И мы с нянюшкой ставили, и домовой с дворовыми что-то подправляли потом. Так просто чужому не войти, ежели мы пускать никого не захотим. А двор царский, не в обиду сказано будет, что проходной. Ходи, кто хочешь. Раз он туда раз пробрался, да горницы изучил, то ночью и вовсе как по своим хоромам ходить будет. Так что будем тут оборону держать.
— Что думаешь, Константине, — Елизар Елисеевич передал поводья одному из воев.
— Пока размышляю, государь, — хозяин махнул рукой, — хлопы, коней в конюшню ведите. Там им спокойно будет. Табунник присмотрит, в обиду не даст, а ежели что случится — на улицу выведет. Да моего прихватить не забудьте.
Василиса покосилась на крышу конюшни и порадовалась недавнему снегопаду. Чтобы поджечь сейчас хоть что-то, придется очень постараться. Слой снега таков, что огонь погаснет раньше, чем до крыши достанет. Да и круг стен его хватает, зачарованная лопата, словно специально, все сгребла к постройкам. И ходить не мешает, и опасности нет.
— Стоян, распредели дежурства, — вслед добавил царь. — По четверо ходить будете, остальные с конями.
— Как прикажете, ваше величество, — пробасил дружинник, после чего все воины скрылись в тепле конюшни.
Между тем на крыльце появилась Яга.
— Костюша, вернулся, мальчик мой, — радостно воскликнула она.
— Нянюшка, — нахмурился мужчина, глядя на женщину, забывшую набросить теплый платок. — Идите в дом, простудитесь же.
Василиса только тихонько хихикнула.
— Ваше величество, прошу.
Елизар Елисеевич последовал в дом. Костя и Вася двинулись следом.
— Батюшка-государь, — немного опешила Яга, — случилось что?
— Пока нет, ведунья, но может.
— Поняла, все поняла, — женщина отступила в горницу, после чего медовым голосом пропела. — А и кто к нам пожаловал. Сам царь-батюшка, кормилец и заступник своим посещением почтил. Милости просим. Василисушка, подиви гостя напитком новым, кой кроме тебя приготовить никто и не умеет.
Девушка с одного взгляда поняла, что от нее требуется, после чего метнулась к печи. Она успела отметить, что царевен не видно, зато Елисей и Анна-Мария что-то тихонько обсуждали, сидя на лавке у окна.
— А где? — уточнила девушка.
— Маменька их приезжала, дочерей забрала, да в Городецкий монастырь к игуменье направилась. Хочет с ней о будущей невестке потолковать.
Василиса кивнула. Так лучше. Неизвестно, что их ночью ждет, так хоть детей в доме не будет. Понятно, Елисей и его невеста по возрасту тоже еще дети, только по уму уже многим взрослым фору дадут. Понятно дело, взрослым этого мира. Во всяком случае, можно было не сомневаться, что они не устроят рев с перепугу или полезут, куда не надо.
Быстро сварив на всех какао, девушка подошла к столу и начала разливать напиток по чашкам. Яга споро нарезала большую ватрушку. Рядом уже лежал красиво разложенный по тарелкам пирог с яблоками.
— Васенька, — нарочито спокойно поинтересовалась наставница, — а ты котика нашего не видела. А то спрятался он куда-то от Несмеянушки, и найти не можем. Уж и звала, и сметаны обещала, а его нет как нет.
— Так он в костину комнату убежал, — так же спокойно заметила Василиса.
— Да, — удивилась Яга. — А я видела, что он в сени шмыгнул, а обратно не пробегал.
— Он на крыльцо вскочил, оттуда на крышу, — пояснила ученица.
— Васька? — ахнула Яга, хватаясь за сердце, после чего бросилась вверх по лестнице.
Вернулась нянька быстро, держа на руках кота. Судя по Васькиной морде, особой радости из-за того, что его уволокли с уютного подоконника, он не испытывал. Но и возражать хозяйке не пытался. Может, мявкнул пару раз, но свидетелей не было. Однако едва заметил полную миску сметаны, а рядом с ней блюде с рыбой, кошачья морда тут же поменяла выражение на довольное.
— Я же говорю, котик Саймона, — тихо хмыкнула Василиса.
Елизар Елисеевич, как раз изучавший картинки, что были развешаны на стене горницы, смерил кота взглядом, после чего хмыкнул.
— Вы как две противоположности, — заметил он. — Одна тощая, хоть и кормят ее тут как на убой, а второго, что корми, что не корми, толстяк-толстяком. И оба — Васьки.
Яга и Костя напряглись, не зная, как на царскую шутку реагировать. Царевич и его собеседница ничего не заметили, поглощенные разговором. А Василиса посмотрела в улыбающиеся глаза царя и залилась звонким смехом.
— Так у некоторых порода сибирская, под мехом толщины не видно, — немного отсмеявшись пояснила она, — а другие, что называется, дворового происхождения. Они толстыми не будут, как ни корми. Тоже порода такая.
— Молодец, девка, бойкая, — хохотнул царь. — Слышал, как ты бабку Матрену на пару дней помолчать заставила. Хвалю.
Василиса потупилась. Сама она не считала это каким-то подвигом. Да и в целом полагала, что к людям старшего возраста относиться надо с уважением, поскольку они многое пережили, а теперь делятся своим опытом. Вот только были среди них такие Матрены, которым всегда и до всего было дело. У самой тесто может убежать, в холодильнике мышь повесится, тараканы в мусоре теряться, но соседку она будет учить, как печь пироги, выбирать продукты и правильно делать уборку. И много чего еще, пока соседи просто не начнут игнорировать.
