По виску сползла струйка ледяного пота. Я зажмурилась.
— Мама знает?…
Элгор снова сел на постель, на этот раз с другой стороны.
— Само собой, знает. Вообще все знают…свихнувшийся маг с должностью в магконтроле, напавший прямо посреди улицы на семнадцатилетнюю дочь одного из главных магов дома Памяти — это же скандал десятилетия! Процесс суда будет показательным…хотя скорее не суда, а казни, вряд ли ему стоит рассчитывать на расследование. Да он вроде бы и не отпирался даже…
Значит, свихнувшийся маг затащил меня в дом, избил, попытался убить, все это глухой ночью, когда я куда-то шла вместе с дядей…и об этом узнала мама.
— А как ты ей объяснил, куда мы шли?
Эл замешкался. Глаза лихорадочно забегали. Предчувствуя какую-то очередную грандиозную пакость, я напряженно следила за дядей.
— Рени…ну, в общем я был совсем растерян и…не совсем хорошо подумал, когда отвечал. — виновато забормотал Эл, лохматя и так торчащую дыбом шевелюру.
— Эл. — напряженно сказала я, пытаясь поймать его взгляд. — Эл. Что. Ты. Сказал.
— Ну, я не смог придумать ничего правдоподобного и сказал, что сопровождал тебя на свидание.
Я закрыла глаза. Теперь можно готовиться к смерти. Родители не только убьют меня, но и всех парней, в которых заподозрят того, к кому я шла.
Конечно, такое случалось. Иногда девушки ходили на свидания, чаще всего в сопровождении кого-то из близких родственников или компаньонок, в людных местах и под прицелом внимательных глаз. Но дело это было крайне рискованное, ведь стоит паре оказаться вдвоем по какой-либо причине и все, брака было не миновать. Все эти правила спокойно игнорировались людьми, никак не связанными с домами и магией, а также мужчинами любого достатка и положения, которые тоже лишний раз не приближались к барышням определенного круга (а круг этот очерчивался исключительно знатными фамилиями предков, магическими талантами и ступенью, которую семья занимала в обществе) и заводили романы среди простых девушек.
Никакие правила не имели значения еще для двух групп женщин — приближенные к верхам Домов и боевые магессы. Попробуй расскажи ей про приличия, если она может убить тебя сотней разнообразных способов при помощи магии и зубочистки?
— Может, им правду сказать? Мне же конец. — пробормотала я, не открывая глаз. Их вообще открывать не хотелось, никогда. Да и дядина физиономия начинала вызывать отторжение. Все-таки все это — изрядное свинство с его стороны.
— Рени, ты же представляешь, что они со мной сделают?! — кровать скрипнула, раздражающую беготню вокруг кровати приглушил ковер. — Уволят, попрут из дома и лишат финансирования! Хорошо если под суд не отправят, за организацию нападения на чужую собственность!
— Выйди из комнаты. — устало попросила я. — выйди и дверь закрой, хорошо? Я не хочу слушать. Тебе плевать ведь, правда? Лишь бы мама дальше тебя содержала. Убили бы меня там, изнасиловали — все равно. Какие теперь слухи будут обо мне ходить? Как я в ночи бежала к какому-то любовнику, да попалась ненормальному? Выйди!!!
Не заметив, я сорвалась на хриплый крик. Слезы текли градом.
1.7 Элгот
Впервые в жизни Элгот чувствовал себя полным и окончательным подонком. Чувство вины давило сверху, заставляло вжимать голову в плечи.
Все сложилось так быстро и так…нехорошо для всех. Зачем он влез в те бумаги? Чьи они были, от кого? Почему их прислали Рамии, неужели после разговора она настолько заинтересовалась личностью Брелана? Но ведь и до получения документов она запретила к нему приближаться, видимо знала еще тогда, что он совершенно сумасшедший?
А ведь ничего такого уж серьезного в документах и не было, просто те самые подозрения, о которых думал он сам — непонятное происхождение дара, деньги…почему он так сорвался?
Мучившее осязаемое чувство вины и собственной никчемности привели его в паб. Обрюзглый краснолицый бармен, по уши заросший неопрятной светлой бородой, в странном фартуке, украшенном абстрактной картой пятен, без лишних слов придвинул бокал. За длинной, давно не мытой темной стойкой, среди полос содранного лака и трещин самого подозрительно вида, Эл пытался избавиться от неприятных чувств одним из самых древних способов излечения души — обильным поливом этой самой души струями алкоголя.
Стены уже начали немного вихлять, а бармен казаться самым замечательным человеком на свете, несмотря на то, что его лицо уплывало куда-то в туман, но мерзкое ощущение никак не уходило, а как будто даже раздувалось, выходя за пределы головы и заставляя неприятно сжиматься сердце.
С трудом сфокусировавшись на пустом бокале, Эл поднял глаза на бармена. Тот тер кружку и смотрел как-то очень уж недобро.
— Закрываемся мы. — прогудел он в курчавую бороду, свел брови и кивнул в сторону двери. — завтра приходите, уважаемый. Утро почти.
Попрощавшись с почти всем содержимым кошелька, кренясь то в одну, то в другую сторону, Эл покинул чудесное заведение и вышел в серые предрассветные сумерки.
Вдохнув прохладный воздух, ощутил прилив сил и даже некоторое прояснение сознания. На востоке небо уже бледно голубело, в противоположной стороне еще густела чернильная синь. В городе было непривычно тихо, тишину разгонял только шорох листьев, шевелимых ветром. Вдыхая полной грудью восхитительный воздух, не испорченный еще жарой, запахами еды, пронизанный тонкими нотками свежей, влажной травы и близостью воды, Эл с внезапным облегчением решил: «Не так уж оно и плохо! Наладится, все наладится!». Сестра его простит, Рени выздоровеет, бывшего приятеля казнят, ну да, ошибся он, не с тем связался, с кем не бывает? Тем более он и сам уже понял, что Брелан какой-то подозрительный…
Именно на этой оптимистичной ноте откуда-то сзади появилась рука с зажатым в ней платком и приземлилась на лицо, зажав нос и рот. Эл шарахнулся было в сторону, но ноги внезапно подвели, и он мягко опустился на землю, заботливо поддерживаемый сзади.
Горизонт пробили первые солнечные лучи. Повозка вывозила из города мешки, в одном из которых счастливо похрапывал Эл.
1.8 Эверенн.
Уже на следующий день отек начал спадать благодаря приглашенному в дом магу Тела и Плоти. Юркий картавый парень замазал всю шею какой-то странной синеватой слизью, и к вечеру я увидела в зеркале что-то более похожее на обычное мое отражение. На побледневшей коже пятнами выделялись следы пальцев. Глаз тоже обрадованно вылез из припухлости, хотя и не до конца.
Эла я в это день не видела. Утром зашел отец.
Я сидела на постели и пыталась распутать волосы. Кровь из них вымыли, но пряди остались жесткими и спутанными. Отец тихо присел рядом, отобрал расческу, потянул за волосы, вынуждая повернуть голову.
Легкие, идеально ровные пряди рассыпались по плечам. Отец хорошо владел бытовыми плетениями, поэтому и выглядел безукоризненно в любом положении. Я же даже отпугивающее мух заклятие не могла наполнить силой.
