Она почувствовала, что из-под век выползают слезинки, но не было сил поднять руку, чтобы вытереть их. Пусть сами высыхают. Ей было до слез жаль дочь. Бетти перестали переводить. Хорошо хоть она может это делать. Но она может только подстрочник, нужен еще поэт, который мог бы это обработать. И где печатать?.. Она утеряла все связи. Разве что послать свои переводы Каюрскому в Иркутск… Он пишет, что у него есть возможность печатать книги. Может, и поэта там найдет, чтоб подправил ее перевод. И это только справедливо, что переводы Беттиных стихов напечатают в Иркутске, на родине ее отца, Федосеева.
Ее гнело воспоминание о первом муже. Если бы не Бетти, то ничего хорошего он в памяти о себе не оставил. Может, он что-нибудь натворил в последние годы жизни в Иркутске, а она не знает, и Бетти не пускают из-за него?.. Нет, вряд ли. Ни на что он не был способен, этот здоровый мужик!..
Она познакомилась с ним еще до тюрьмы. Молоденькой пропагандисткой. Он был рабочий: из сибирских казаков. Как его занесло из Иркутска в Юзовку? Она не помнила. Потом тюрьма, он тоже там. Он казался ей боевитей других. Сибирский казак! Будущий отец Бетти! Она виновата перед Бетти. Она не хотела, не хотела рожать. Дети мешают революционной борьбе. Да, тюрьма — это ее университеты. Там были товарищи из разных слоев. Но сибирский казак Федосеев был боевитей других, отличался, как ей тогда казалось, революционным поведением. Она была еще девчонкой, он уже зрелый мужчина. Да, он произвел впечатление на нее своей брутальностью, даже сама революционность его как-то сливалась с его мужскими качествами, казалось их продолжением. Его отправили на поселение на крайний Север, в деревню Сиурга Архангельской губернии. Она поехала к нему. В результате — рождение Бетти. Но не сразу. Вначале они нелегально уехали в Малороссию, в Харьков, где им пришлось работать с солдатами. Что ж, работа в армии дала положительные результаты: произошло восстание саперов, они застрелили своих командиров, подняли красное знамя. Восстание подавили жестоко. Царские сатрапы. Многих казнили. Она раньше никогда не считала себя виноватой в этих смертях, потому что, хотя восстание и было подавлено, оно имело большое политическое значение. Знаменовало бескомпромиссную борьбу большевиков против царизма за дальнейшее развитие революции. Но теперь она вспоминала эти простоватые, хитро мудрые, себе на уме лица и думала, что они-то хотели от восстания, наверно, чего-то другого, не политического смысла и значения, а конкретных улучшений жизни, но получили только смерть. Она ли в этом виновата? Но она ничего не хотела для себя! Если бы ее поймали агитирующей солдат, ее могли застрелить на месте. Но она была готова погибнуть за идею. Федосеев тоже во всем ее слушался и спрашивал совета, как ему говорить с солдатами, а она ему объясняла, тащила за собой, гордилась, что она, маленькая девчонка, может наставлять взрослого, да еще и любимого мужчину. Отца Бетти. Будущего отца. Только почему среди прочих своих вин она чувствует какую-то вину за этих, погибших за революцию солдат. В конце концов боролись две идеи: она была выражением идеи революции, и солдаты сделали свой выбор. Это ей сказал старый друг Машевич, когда заходил к ней вчера. Да, он к ней заходит, хотя и погиб еще в Испании, когда сопровождал транспорт с оружием. Он был влюблен в нее, но она не уступила, он так и остался товарищем по партии, верным другом. Когда она была информатором Коминтерна по Аргентине, он приезжал к ней в Буэнос-Айрес как представитель центра. Восхищался Бетти.
Бедная Бетти! Дитя революционного подполья! Поначалу нежеланное дитя! Они тогда были в Швейцарии, в Лозанне, где она вошла в состав заграничной группы эрэсдеэрпебе. Пребывание в заграничной группе требовало повышения политического уровня для активной работы в партии, требовало времени. Брак стал тормозом. Действительно, женщины-большевички не могли, как следует, участвовать в партийной борьбе, имея мужа и детей. К тому же Федосеев был туп к языкам. Она зарабатывала деньги и кормила его и себя. А так как она снова забеременела, на сей раз выкидыша не было, она решила поехать к родителям и там оставить матери свое будущее дитя. Так она и сделала. Кроме того, ее чувства к Федосееву изменились настолько, что дальнейшая совместная жизнь стала невозможной. Он был здоровый мужик. Поначалу никак не решавшийся ее тронуть. А потом грубый и эгоистичный в постели. Только бы ему свое получить, не думая о ней. Ее физиологические ощущения его не волновали, он об этом не думал. Он даже не подозревал, что женщины тоже могут желать или не желать. Тогда она поняла то, что не хотела понимать, о чем запрещала себе даже думать, но все равно думала и знала: простой народ (даже рабочие) беспокоится только о себе, о своей пользе и выгоде, никакие идеалы его не волнуют. Она любила Федосеева. Когда он уехал в ссылку, она за ним. Там стала его гражданской женой. Поначалу была счастлива. Потому что любила. Но уже в Лозанне поняла, что разлюбила. Хотя была беременна, решила расстаться. Пусть лучше останется одна, но отношений без любви ей не надо. Говорят, любовь свободна. Но нет, любовь не дает свобода. Ты любишь одного, именно этого конкретного человека. А отношений без любви, нет, не надо. Это грязь. Федосеева она разлюбила. Тогда и сказала себе: пусть лучше будущий ребенок растет без отца. Это мещанские предрассудки, что должна быть семья. Семья оправдывается только любовью. Лучше уж так, без мужа, если нет любви.
Бедная Бетти! Росла без отца. Любила Исаака, как отца. Он тоже был к ней привязан. У него же не было дочери. Бедная Бетти! Младенцем все время кричала. У нее, ее матери, не было молока. А она про это не знала. Сердилась на крикливого младенца. Как только оправилась после родов, сразу связалась с существовавшей организацией русских эмигрантов «Biblioteca rusa». Там были социал-демократы — беки и меки, эсеры и бундовцы. Полная идейная неразбериха. Она принялась за создание действительно революционной организации. Большевики победили. Ей это удалось. Но надо было зарабатывать на хлеб. Она не хотела сидеть на шее у родителей. Она всегда была самостоятельной. Зная французский с гимназии и помня немного испанский с детства, она быстро заговорила на языке. Кончила зубоврачебные курсы и устроила зубоврачебный кабинет. У нее была точная и твердая рука. Работала так, что могла содержать себя, дочку и давать деньги родителям. Федосеев без нее чувствовал себя потерянным и приехал в Буэнос-Айрес. Она и его содержала. Но склеиться их отношениям было не дано. Даже ради Бетти. К тому же она влюбилась в Исаака. Она первый раз увидела его, когда он выступал в «Biblioteca rusa»: там обсуждались проблемы русской эмиграции. Ее поразили его блестящие, искрящиеся глаза, энергия и темперамент голоса. Выступал он очень интересно. Ей сказали, что Исаак Рабин — профессор геологии, ученый, драматург. Ей казалось, что интереснее этого человека она в жизни не встречала. Он тоже влюбился в нее. Это было мучительно, так как у него была семья: жена и трое детей, трое сыновей. Роман их тянулся около десяти лет. В конце концов он разошелся с первой женой и женился на ней. У нее уже был Владлен. Его она хотела родить. Владлен — это сын великой любви! Где он теперь? Что с ним? Почему не едет? Что-то с ним не в порядке, не смертельно, но не в порядке. Она это чувствует, но помочь не может. Если бы он влюбился, тогда она была бы на его стороне, а измену ради измены, ради адюльтера, ради того, чтобы сытно, по-европейски жить, нет, она не принимала.
