— Ого! — вырвалось у меня. Недостаточно остроумно для кино, но что сказал, то сказал. Я же не Том Круз.
Спустя несколько секунд расцвело пламя. Это был не взрыв, просто низко стелющийся огонь, тут же вспыхнувший выше и ярче. Овраг оказался ловушкой для перекати-поля, которое завалило все его дно. Сухие шарообразные кусты быстрее заполыхали к западу от обломков, в том направлении, куда вытек бензин из пробитого бака.
Склоны оврага были крутыми, но вполне доступными для спуска. Пока я бочком спешил вниз, с грацией пингвина на ходулях, из-под ног предательски сыпались камешки. Не знаю, почему мне в голову пришел именно этот невероятный образ. Видимо, избыток лет за просмотром старых мультиков Чака Джонса от «Уорнер Бразерс» прививает ген глупости.
Не меньшая глупость, что я, похоже, вошел в образ доброго самаритянина. Верно, водитель пытался меня убить, но его одержимость могла быть следствием опьянения, и вдруг в трезвом виде он приятнейший человек? Нельзя, чтобы он истек кровью или сгорел только из-за идиотского поведения за рулем. Иногда мой моральный кодекс сильно мешает в жизни, но от него никуда не деться — он словно заноза в мозгу, которую никак не вытащить.
Огонь полыхал по обеим сторонам «Эскалейда» и чуть слабее снизу, но пока не добрался до салона. На дне расселины скопилось так много сухого перекати-поля, что гореть тут будет еще долго.
Приблизившись к автомобилю, я увидел на задней двери аккуратно выведенные пиктограммы, похожие на египетские иероглифы, белые на черном фоне. Замерев на месте, я пересмотрел смысл встречи с неизвестным водителем.
Пару месяцев назад я посчитал необходимым изучить хорошо охраняемое поместье в горах Невады. Как оказалось, там держали похищенных детей. Их намеревались принести в жертву во время проведения сатанинского ритуала. Перед тем как обнаружить детей, я наткнулся на конюшню, полную старинных шкафов вместо лошадей. В тех шкафах стояли банки из толстого стекла, напоминающие глиняные горшки, с прозрачным консервирующим составом, крышки были заварены горелкой. В банках хранились сувениры с прошлых человеческих жертвоприношений — отрезанные головы с выпученными глазами и открытыми ртами, словно во власти вечного потрясения и ужаса, на лбах красовались надписи на том же пиктографическом языке, что и на задней двери «Эскалейда».
Мальчик из захолустного городка повстречал большое зло.
Водитель «Эскалейда» наткнулся на меня не случайно. Он узнал, каким маршрутом и когда я поеду, и устроил на меня охоту, несомненно намереваясь отплатить за нанесенный секте урон. Я убил многих из них. Однако они обладали впечатляющими ресурсами — на самом деле потусторонними, — и нам было еще далеко до конца выяснения отношений.
Мой этический кодекс не требовал спасать жизни жестоких убийц, как не требовал скормить себя акуле просто потому, что та проголодалась. Более того, я чувствовал, что обязан убивать кровожадных социопатов, чтобы не дать им погубить еще больше невинных людей. Обычно этот способ оказывался единственным, поскольку мало кто из них внимал уговорам, суровым предупреждениям и мудрости «Битлз», согласно которой все, что нам нужно, — это любовь.
Двери «Эскалейда» погнулись, но не открылись. Если кто-то и вылез через разбитое окно, я его не видел. Водитель — и пассажир, если он там был, — наверняка находились внутри. Возможно, мертвые. Как минимум сильно покалеченные. Вероятно, без сознания. Когда я повернул обратно, пламя, трещавшее под днищем, неожиданно отыскало путь внутрь и со свистом заполнило салон. Я не увидел внутри «Эскалейда» мечущихся теней и не услышал криков.
Я понятия не имел, как им стало известно о том, что я возвращался в Пико Мундо, когда и на чем собирался ехать. Но я обладал необычными талантами, способностями, связями, а значит, и они тоже. Может, я никогда не узнаю, как эти ублюдки меня обнаружили. Важно лишь, что они меня искали, и если нашли один раз, то могут сделать это снова.
Однако, если бы они знали, где я остановлюсь, когда доберусь до Пико Мундо, то не стали бы убивать меня по дороге. Проще повременить и разобраться со мной на месте, значит, ожидавшее меня убежище было по-прежнему безопасным.
Карабкаться вверх по глинистому склону оказалось труднее, чем спускаться. Я постоянно оглядывался, наполовину ожидая увидеть преследователя, этакого нелепого мстителя с горящими волосами и дымом, струящимся из перекошенного рта.
Выбравшись из расселины, я обернулся и увидел, что яркий очаг пламени распространился ярдов на шестьдесят к западу, от одного скопления сухого перекати-поля к другому. Должно быть, сланцевую породу пронизывали жилы пирита: в дрожащих отсветах огня желтые ленты сверкали ярче окружающего камня. Горящий «Эскалейд» скрипел и позвякивал. Эхо изменяло и искажало его металлические протесты до тех пор, пока я едва не поверил, что слышу снизу человеческие крики, страдающее многоголосье.
Я не видел их лиц. Не убивал их, только предоставил им возможность убить себя. Однако все равно казалось неправильным, что я не знаю лиц тех, кому позволил умереть.
Судя по всему, шум и огонь потревожили стаю летучих мышей. Они только недавно вернулись в свою пещеру в расселине после ночной кормежки и теперь, возмущенно пища, бросились врассыпную от усиливающегося жара. Их были многие сотни, может быть, тысячи; перепончатые крылья хлопали под треск пламени. Они поднялись к краю оврага, потом ушли вниз, только чтобы снова взлететь, рванули на восток, потом на запад, потом опять на восток, словно в растерянности, как будто искали что-то и не могли найти. Их пронзительные крики казались одновременно сердитыми и отчаянными.
Жизнь научила меня верить в предзнаменования.
Я обращал на них внимание, когда встречал.
Летучие мыши были предзнаменованием, и какое бы событие ни предвещали, оно не будет отмечено ни человеколюбием, ни гармонией, ни радостью.
Глава 2
Я вернулся домой, чтобы умереть и жить в смерти. Моя жизнь началась в пустынном городке Пико Мундо, штат Калифорния. Я оставался там до двадцати лет, пока не потерял самое важное. С тех пор, на протяжении двадцати одного месяца, я путешествовал в поисках цели и учился, отправляясь в те места, куда тянуло. Круг замкнулся, но это не должно удивлять. Мы приходим в этот мир, только чтобы уйти из него, пережив смену времен года под звездами, которые вращаются, потому что вращается мир. Мы приходим в неведении и приобретаем знания, которые в конце концов открывают нам наше бесконечное неведение. Круг — ключевой принцип человеческого существования.
Торговый центр «Зеленая луна» располагался на Грин-Мун-роуд, между старыми кварталами и более современными пригородами Пико Мундо. Сооружение было громадным, поскольку предполагалось, что оно будет обслуживать не только наш, но и другие города в округе, слишком маленькие, чтобы потянуть собственный торговый центр. Стенами песочного цвета, изогнутыми панелями и скругленными углами архитектор пытался навести на мысли о глинобитной конструкции. С учетом жары в Мохаве, окон было мало, а стекло виднелось только у нескольких входов, где пневматические двери когда-то расходились в стороны, приветствуя покупателей.
