Ручка двери представляла собой рычаг, открывавшийся почти бесшумно. Поморщившись, когда едва слышно скрипнули петли, я выглянул в служебный коридор. В нем царила такая же непроглядная темень, как в комнате за спиной.
Мгновение я прислушивался к жуткой тишине, вертя головой по сторонам. Если Вольфганг, Джонатан и Селена все еще шныряли где-то неподалеку, они бы услышали исход летучих мышей даже сквозь закрытую дверь, включили фонарики и обнаружили меня, когда предательски подвели петли.
Я переступил порог комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь. По сравнению с невыносимой вонью, от которой я только что сбежал, в коридоре пахло так хорошо, что мне захотелось шумно продышаться. Однако, чтобы не схлопотать пулю в голову, я сдержался. Прислушивался еще с полминуты, потом включил фонарик.
Закаленная нервная система дала сбой — я вздрогнул, когда меня схватили сзади за плечо. Обернувшись, я увидел Роба Норвича, своего недавнего призрака-проводника. Он больше не светился, а лицо его снова было разворочено выстрелом.
Глава 8
Как по мне, так ни пустые глазницы, ни обрубок носа, ни безгубый рот, ни раздробленные лицевые кости, ни другие ошметки кровавого месива на месте лица Роба Норвича не способствовали разговору — ни в мрачном подвале торгового центра, ни в солнечном парке.
— Сэр, вы должны перестать подкрадываться ко мне сзади, — прошептал я. — И я был бы признателен, если бы вы показывались со своим лицом.
Кровавое месиво исчезло, сменившись мягкими чертами учителя английского.
«Прости», — словно говорил он.
— Те трое — Вольфганг, Джонатан, Селена — все еще поблизости?
Он покачал головой.
— Они покинули торговый центр?
Он кивнул.
— Простите, что не пошел за вами в другой универмаг, сэр, но это было бы неверным решением.
Он снова кивнул.
Общаться с мертвецами гораздо скучнее, чем кажется. Постоянно приходить от этого в восторг способен только человек, влюбленный в собственный голос.
Задержавшиеся в нашем мире призраки находили меня обычно потому, что, осознавали они это или нет, хотели, чтобы я уговорил их двигаться дальше. Двое даже были знаменитостями, не желающими покидать реальность, в которой их обожало так много людей. Я писал о мистере Пресли и о мистере Синатра в предыдущих томах своих мемуаров. С ними обоими было гораздо тяжелее, чем, как мне казалось, будет с учителем английского.
— Могу я для вас что-нибудь сделать, мистер Норвич?
Он пожал плечами.
— Вы боитесь перейти на Другую сторону. В этом дело, сэр?
Он вытянул руку ладонью вниз и повертел ею. Жест неопределенности. Может, боялся, может, нет. Ему не хотелось связывать себя никакими убеждениями. Он умер, но все равно желал иметь свободу выбора. Работал учителем английского, но теперь ведет себя как юрист.
— Сэр, ваши жена и дочь уже там. Вы в это верите?
Он кивнул.
— Хотите к ним присоединиться?
Он кивнул. Вытянул обе руки ладонями кверху и вскинул брови, словно спрашивая о чем-то.
— Гадаете, каково там?
Он энергично кивнул.
— Ну сам я там не был, сэр, так что описать не получится. Но моя девушка Сторми Ллевеллин верила, что эта жизнь — первая из трех. Называла ее тренировочным лагерем. Говорила, что мы здесь лишь для того, чтобы подготовиться ко второй жизни в служении, и там нас ждет какое-то невообразимое приключение. Ей казалось, это будет что-то вроде «Властелина колец», только еще больше магии, опасностей, с кем-нибудь похуже орков, возможно, без эльфов — хотя она не имела ничего против них. Что-то вроде Толкина, но с налетом нуара, чтобы, если сняли фильм, то с Богартом и Митчемом в главных ролях. И, разумеется, с Джоном Уэйном.
Мистер Норвич не сводил с меня взгляда.
Пришла моя очередь пожать плечами.
— Я не говорю, что все так и есть, сэр. Это всего лишь теория Сторми. Знаете, как чистилище, но гораздо более красочное, чем мы привыкли думать. Впрочем, какой бы ни была вторая жизнь, в третьей, вечной, жизни все очень мило, приятно, весело и все такое.
Он склонил голову набок и оглядел меня, словно студента, который забыл прочитать домашнее задание и теперь пытается не опростоволоситься в обсуждении мильтоновского «Потерянного рая».
— Просто сделайте этот шаг, сэр. Что вам терять, кроме неприкаянных блужданий призраком там, где вам больше не место?
Мистер Норвич покачал головой — нет, мне не удалось его убедить — и дематериализовался. Только что был тут, а через миг исчез.
Ненавижу, когда они так делают. По-моему, это невежливо. Можно хотя бы помахать рукой на прощание или потрепать меня по голове.
Под дьявольскую симфонию писка и хлопанья множества крыльев колония летучих мышей вернулась в свою загородную пещеру. Зверьки сердились, что их согнали с насестов.
— Итак, знамение… И что же оно означает? — спросил я.
Закрытая дверь поведала мне не больше, чем бессловесный призрак учителя английского.
Включив фонарик, я покинул служебный коридор, миновал подземную разгрузочную платформу, спустился в гараж для сотрудников и добрался до раскуроченной двери, у которой осталась наволочка с инструментами взломщика.
Снаружи почти встало майское солнце. Безоблачное небо было сапфирово-синим на западе, голубым у меня над головой и кораллово-розовым, напоминающим старинный музыкальный автомат «Вурлитцер», на востоке.
На вершине пандуса, по которому раньше ежедневно съезжали огромные фуры, я остановился, чтобы отряхнуть рубашку, джинсы и ботинки. Казалось, все запачкано пометом. Как ни странно, мне посчастливилось не только избежать вонючей бомбежки, но и ни во что не вляпаться. Я нерешительно провел рукой по волосам, но каким-то чудом избежал и унизительного шампуня из какашек.
Так или иначе, мне требовался душ. Больше по желанию, чем по необходимости. Но не прямо сейчас.Я опасался, что один из сектантов остался в засаде. Ощущая себя мишенью, я преодолел, по личным ощущениям, акров сто асфальтобетона, прежде чем добрался до выхода. От цепи на воротах, ведущих к огороженной парковке, я избавился с помощью болтореза еще прежде.
Мотоцикл дожидался меня в жилом районе по соседству, среди скромных домиков и старых тенистых смоковниц. В такой час на улице никого не было, за исключением бродячего койота. Койот крался по улице, не желая заканчивать ночную охоту, и посматривал направо-налево в надежде поживиться на завтрак домашней кошкой или даже малышом, который не по слушался мать и отправился гулять без присмотра.
Водителю «Эскалейда», пытавшемуся сбить меня прошлой ночью, откуда-то было известно, что я путешествую по федеральной трассе на «Большом псе» модели «Бульдог-нюхач», поэтому логично, что и другие сектанты ориентировались в поисках на мотоцикл.
