– Лесли нашли мертвой примерно в ста футах от ее дома, в переулке, который тянулся за садом. Это было в сентябре тысяча девятьсот двадцать четвертого года, то есть через шесть лет после убийства Вин. Лесли была… изнасилована и задушена.
Френсис почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок; она с трудом перевела дыхание.
– С вами все в порядке? – поинтересовалась Каммингс.
Френсис коротко кивнула.
– Убийца задушил ее голыми руками, без каких-либо подручных средств. Подозреваемых не было, никого не арестовали. Кто бы это… кто бы ни сделал это с Лесли, он вышел сухим из воды.
– Боже… – прошептала Френсис.
– Да, где ж он?.. – угрюмо пробормотала Каммингс, помедлила, потом сунула руку в карман и достала оттуда листок бумаги. – Я не говорю, что эти два дела связаны между собой. Я все еще думаю, что Иоганнес Эбнер, скорее всего, был виновен в смерти Вин. Но… и этому человеку нельзя позволить уйти от правосудия. Я переписала показания матери Лесли, и если вы готовы, то я вам их покажу… Возможно, вы обратите внимание на то, чего не заметил никто другой.
Френсис взяла листок бумаги.
Лесли никогда не рассказывала ни о ком, кто бы проявлял к ней излишнее внимание или пытался дотронуться до нее, и я никогда не видела, чтобы кто-то слонялся поблизости, так что это не могло случиться рядом с домом. В поведении Лесли не было чего-то странного, она была самой собой. Она стеснялась незнакомых людей и была не очень разговорчива с посторонними, но всегда оставалась веселой и улыбчивой. Ей нравилось возиться с разными животными, и в последнее время это были лягушата. За нашей дорогой, на пустырях, где строят новые дома, есть пруд, полный всякой живности. Лесли любила там играть, хотя я ей этого не разрешала. Во избежание несчастного случая мне не хотелось, чтобы она играла рядом со стройкой. И чтобы возвращалась домой перепачканная и с лягушками в карманах. За несколько дней до того, как ее похитили, строители засыпали пруд, и все эти твари кишмя кишели в садах вдоль нашей улицы. Лесли бродила по улице, пытаясь их поймать, хотя я много раз говорила ей не делать этого. За день до того, как все это случилось, я ее отругала и назвала дворняжкой-замарашкой. Она расстроилась немного, но ничего серьезного, все как обычно. В то утро, когда Лесли пропала, она собиралась отправиться в гости к тете Паулине, моей сестре, потому что у меня был назначен прием у доктора Кэллоуэма. На Лесли был надет жакет с пуговицами в виде божьих коровок и новая юбка, волосы я заплела ей в косички. Я думала, что она пойдет прямо к Паулине и не станет возиться с лягушками в своей парадной одежде. Она уже много раз ходила к тете одна и прекрасно знала дорогу. Но она так и не добралась до Паулины. Мы отправились на ее поиски только после того, как Паулина пришла узнать, куда она запропастилась. Она была очень хорошей девочкой.
Когда Френсис закончила читать, у нее в горле стоял ком. Отчаяние и боль миссис Рэттрей пробивались сквозь сдержанный тон ее официального заявления. Я назвала ее дворняжкой-замарашкой. Она была очень хорошей девочкой.
– Бедная, бедная – пробормотала Френсис.
– Да, – тихо отозвалась Каммингс. – Так… ну, есть здесь что-нибудь?.. Какой-то звоночек?.. Вам это о чем-то говорит?
– Я… Я не знаю.
Френсис снова сложила бумагу, но не сразу отдала ее обратно.
– Возможно.
Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Что-то шевельнулось на дне ее памяти. Сырое затененное место, солнечный свет струится сквозь щели в двери… Заглянули под каждый камень.
– Мне бы тоже понравились эти лягушата, – рассеянно сказала она. – Хотя больше всего я любила тритонов.
– Френсис, – сержант Каммингс наклонился к ней, – возможно, между этими случаями вообще нет никакой связи. Вы говорили, что детей иногда убивают, чтобы они молчали. Разве у Иоганнеса не было с вами общей тайны, которую он хотел бы сохранить?
Она бросила на Френсис пристальный взгляд.
– Да, – согласилась Френсис.
– А не мог он по какой-то причине считать, что Вин собирается его выдать?
– Я… Я не знаю.
Выйди на улицу! Сердитый голос Вин слышался, будто наяву, и Френсис вздрогнула. Иоганнес, пойдем на улицу! А если ты этого не сделаешь, мы больше не будем тебя навещать! Сердце Френсис бешено заколотилось. Отстань от меня!
– Итак, – наконец произнесла Каммингс. – Как я уже сказала, вполне возможно, что эти случаи ничего не связывает. Вы можете оставить эти показания у себя, если хотите. Мне они не нужны… Но если вам что-нибудь придет в голову, дайте мне знать.
– По-моему, за мной следят, – сказала Френсис.
Каммингс уже собралась уходить, но остановилась и нахмурилась:
– Что?
– Кто-то следит за мной с тех пор, как мы нашли тело Вин. – Она подняла глаза на Каммингс. – С тех самых пор, как я стала говорить, что Иоганнес невиновен.
– Вы так думаете?
– Я в этом уверена. Я постоянно слышу шаги, которые стихают, когда я останавливаюсь. Однажды я гуляла с собакой моей тети, и она лаяла и рвалась с поводка. А в другой раз я заметила какое-то движение, быстрый промельк, как будто кто-то спрятался, когда я обернулась. Я могу… Я это чувствую, – выпалила Френсис.
Каммингс молча смотрела на нее, стоя у стола.
– Я уверена, что убийцей Вин был человек, который знал ее. И если это так, то он знал и меня.
Все еще хмурясь, Каммингс надела пальто. Френсис не могла понять, поверила она ей или сочла все это ее домыслами.
– Будьте осторожны, Френсис, – сказала она наконец. – Не ходите никуда ночью одна, договорились? Хотя я уверена… что вам все это померещилось. Во время глубоких душевных потрясений наше сознание порой играет с нами злые шутки. И тем не менее…
Каммингс дождалась, пока девушка кивнет в ответ, и ушла. Френсис немного посидела в одиночестве. Что-то в рассказе миссис Рэттрей затронуло ее, всколыхнув призрачный омут прошлого. Как Перси Клифтон, как сырое затененное место и запах крапивы в тот жаркий, мучительный день. Что-то похожее она испытала, когда были найдены останки Вин… Что-то, похожее на страх, который заволок ее воспоминания о последнем лете Вин, словно дым от пожара. Оставалось лишь соединить все точки в одно целое.
Строители засыпали пруд. Лягушки в ее карманах. Отстань от меня! Заглянули под каждый камень. Тише, сестренки! Френсис глубоко вздохнула. Правда была похожа на быстрое движение, которое улавливаешь боковым зрением, но все исчезает, стоит лишь повернуться. Но теперь она уже не отступится. Она будет ждать подходящего момента. И она отправится в Уорли-Вейр.
* * *
Френсис села в автобус, который двигался по Уорминстер-роуд, и вышла в начале Ферри-лейн. Узкая дорожка вела вниз к горбатому мостику через канал, дальше по переходу через железную дорогу и, наконец, по каменным ступеням к пристани, где маленький паром курсировал через Эйвон. Был воскресный день, но из-за моросившего дождя и бомбежек желающих перебраться на другую сторону реки, кроме Френсис, не было. Маленькое суденышко по-прежнему тащил с помощью веревки паромщик, но это был уже не тот старик, которого она помнила. Старик, должно быть, умер, решила Френсис. После обильных весенних дождей река стала бурной и такого же темно-зеленого цвета, как и прежде. Мы могли бы доплыть до самого моря… И нам не пришлось бы возвращаться назад… Почему же Вин не хотела возвращаться?
