– Да, совершенно верно.
– Значит, если он очнется… если ему повезет, то есть вероятность, что мозг будет… поврежден?
– Ну что ж, давайте пройдем…
– Вы не можете просто ответить на мой вопрос?
– Хорошо… – после секундной паузы произнесла сестра Уэллс. – Да, это вполне возможно. Мы даем ему пенициллин для лечения легочной инфекции; думаю, в ближайшие пару дней его состояние станет для нас более понятным. Что ему действительно нужно, так это отдых и время, чтобы прийти в себя. Самое лучшее, что вы можете для него сделать, – это не беспокоить его.
– Конечно, – сказала Френсис. – Я не задержусь.
– Пять минут, – разрешила сестра Уэллс. – Я скоро вернусь.
В маленькой комнате не было стульев, и Френсис склонилась над мужчиной, чтобы лучше видеть его лицо. Выглядел он действительно неплохо. Лицо уже не лоснилось, и дыхание было не таким затрудненным. Но потом Френсис поняла, что это только видимость, потому что дышал он слишком поверхностно – ребра едва двигались. Как будто он уже отказался от борьбы и начал угасать. Прежде чем Френсис успела сообразить, что делает, она вцепилась в его больничную пижаму, ощутив под ней тепло его тела.
– Очнись, слышишь! – прошептала она. – Даже не смей…
Его дыхание, испорченное запахом гнилых зубов и густой, несвежей слюны, коснулось ее лица. Френсис в ужасе отпрянула. Внутри у нее все сжалось, она ощутила на языке горький вкус содержимого своего желудка и с трудом смогла сглотнуть. Френсис попыталась отступить назад и тут же вскрикнула, почувствовав, как сзади ее что-то коснулось. Она повернулась и ухватилась за ширму, чуть не опрокинув ее. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла взять себя в руки. Френсис еще немного постояла, с трудом переводя дыхание и дрожа всем телом.
* * *
Когда она вернулась в «Вудлэндс», выяснилось, что сержант Каммингс оставила ей сообщение – просила зайти к ней.
– А как же твой обед? Он и так уже почти остыл, – покачала головой Пэм.
– Прости. Я поем позже, – ответила Френсис.
Пэм с озабоченным видом вздохнула:
– С тобой все в порядке, Френсис? У меня такое чувство, будто мы с тобой не виделись несколько дней.
– Прости, Пэм. Я скоро вернусь.
Она вышла из дома прежде, чем тетя успела сказать что-то еще, и направилась в западную часть города. Небо затянуло тучами, из-за моросящего дождя все выглядело унылым и скучным. Дома в Олдфилд-парке были построены в начале века; лишь перед некоторыми из них росли гортензии и чахлые розы, по большей части маленькие палисадники заполонило сорняком, в треснувших глиняных горшках торчали высохшие стебли прошлогодних цветов. Френсис нашла кафе, которое предложила для встречи Каммингс, – зеленый навес, запотевшие окна, – и вошла внутрь. Там было многолюдно, но не шумно, все разговаривали вполголоса. Каммингс сидела за маленьким столиком в дальнем углу, читая газету; перед ней стоял чайник с чаем. Она помахала Френсис рукой.
– Вы как раз вовремя, – сказала она. – Я уже собиралась уходить.
– Я была в госпитале, – машинально ответила Френсис.
Каммингс нахмурилась:
– Ох, что-то случилось?
– Нет, я… – Френсис засомневалась, следует ли ей говорить об этом, но, усевшись, решила, что сержанту Каммингс можно доверять. – Там есть один человек. Пациент. Я… Я наткнулась на него на прошлой неделе, когда искала Дэви. Я не знаю, кто он. Они считают, что его зовут Перси Клифтон – это имя было в удостоверении личности, которое при нем обнаружилось. Но я не уверена, что это он. Мне кажется, я его где-то видела…
– Зачем ему понадобились чужие документы? – перебила Каммингс.
– Я не знаю. Он находился в отеле «Регина», когда туда попала бомба… Другой мужчина, который тоже был там, сказал мне, что в тот вечер в баре ошивался какой-то подозрительный тип, он был один; медсестра сообщила мне, что его привезли с большим количеством наличных денег. Его одежда сильно обгорела, поэтому они ее выбросили, но я осмотрела его ботинки – они очень старые, просто разваливаются…
Она сделала паузу, взглянув на Каммингс.
– Думаю… возможно, он просто вор-карманник. И вероятно, ни деньги, ни бумаги не принадлежали ему.
– Да, возможно.
– В Бате живет только один Перси Клифтон, и это не он. Они уже все проверили.
– Так чьи же документы он украл?
– Какого-то другого Перси Клифтона, который тоже остановился в этом отеле.
– А почему вы думаете, что знаете его? Если вам не знакомо его лицо?
– Ну, он же обгорел. Часть его лица обожжена, и он весь забинтован. Трудно разглядеть его как следует. И мне кажется, что он может быть… кем-то, кого я знала давным-давно. Возможно, – она слегка покачала головой, – я схожу с ума.
– В этом я сомневаюсь, вы кажетесь вполне вменяемой, – сказала Каммингс.
– Я в этом не уверена, – устало ответила Френсис.
– Выпейте чая, – предложила Каммингс, дотронувшись до чайника тыльной стороной ладони. – Я закажу свежий. А как насчет бутерброда? Вы выглядите немного… бледной.
После того как Френсис поела и выпила чая, ей стало лучше.
– Помните, вы рекомендовали мне пройтись по старым местам – там, где мы бывали с Вин тем летом? Так вот, одно из этих мест как-то связано с этим человеком. Когда я смотрю на него, мне кажется, я вот-вот вспомню… Но чем больше напрягаюсь, тем быстрее это ощущение ускользает от меня. Это приводит меня в бешенство. Не знаю, что мне делать.
– Попытайтесь вспомнить. – Каммингс пожала плечами. – А что еще вы можете сделать? Полагаю, это единственный выход.
– Да, я понимаю.
– Хорошо. Теперь позвольте мне сказать вам, почему я попросила вас о встрече.
На лице Каммингс появилось серьезное выражение, и Френсис стало не по себе.
– Кое-что из того, что вы сообщили мне в прошлый раз, заставило меня задуматься. Вы сказали, что если Иоганнес невиновен и если в убийстве Вин был… сексуальный мотив, тогда истинный преступник остался на свободе. Кто знает, может быть, он и по сей день гуляет.
Каммингс посмотрела на свои руки.
– Судя по тому, что я знаю о преступниках такого рода… Так вот, маловероятно, что они останавливаются по собственной воле. Я задумалась о возможности и других жертв. И я… еще раз просмотрела наши отчеты. И кое-что нашла.
– Что именно? – резко спросила Френсис.
– Скорее кого. Лесли Рэттрей. Это имя вам ни о чем не говорит? – спросила Каммингс.
Френсис отрицательно покачала головой.
– Лесли было девять лет, она жила здесь, в Олдфилд-парке, недалеко от того места, где мы сейчас сидим, на Кентербери-роуд.
– Ей было девять лет?
