– Сегодня слишком хорошая погода, чтобы оставаться в доме, – заявила Вин, к великому облегчению Френсис. – Выйди на улицу, Иоганнес. Ненадолго. Ты такой же бледный, как бабушка Ловетт, а она уже одной ногой в могиле стоит. Давай же!
Она протянула ему руку, но он отрицательно покачал головой. Вин резко втянула воздух через нос.
– Скажи ему, Френсис. Ты не можешь оставаться здесь вечно. Ты никогда не вернешься домой, если не выйдешь на улицу. Ну что, пойдешь? – грозно спросила она.
Похоже, ее переполняло нетерпение и даже гнев. Она сжала зубы, ожидая ответа, отчего ее неправильный прикус стал еще более заметным, а верхняя губа выдвинулась вперед.
– Я думаю, Вин права, – мягко сказала Френсис.
Иоганнес смотрел на Вин так, словно ждал, что она вот-вот набросится на него.
– Все хорошо, – добавила Френсис. – Тебя там никто не увидит.
Но Иоганнес не двигался, его тело напряглось, как тетива лука.
– Иоганнес, – Вин сердито скрестила руки на груди, – пойдем на улицу! Правда, там нечего бояться. А если ты этого не сделаешь, мы больше не будем тебя навещать. Верно, Френсис? Клянусь, не будем, и ты умрешь от голода.
Френсис сомневалась, что Иоганнес поддастся на угрозы и уговоры Вин. Она пыталась угадать, что сильнее – воля Вин или страх Иоганнеса? Тем временем Иоганнес медленно поднялся на ноги. Тяжело дыша и дрожа всем телом, он сделал несколько шагов вперед и остановился в дверном проеме, прислонившись к косяку. Френсис переживала за него, но Вин выглядела торжествующей.
– Вот так, – сказала она. – Давай!
Иоганнес затравленно посмотрел на нее.
– Как я доберусь до дома, если не выйду на улицу? – повторил он, и Вин кивнула.
Иоганнес сделал шаг наружу, потом другой, пока не оказался во дворе, где над ним во всю ширь раскинулось голубое небо. Вин захлопала в ладоши, отчего он вздрогнул.
– О-го-го, кровь рекой! – произнесла она фразу, которую часто повторял Оуэн.
Френсис осторожно последовала за Иоганнесом, но Вин оттолкнула их и побежала по двору, широко раскинув руки.
– Вот видишь! Тебе нечего бояться, – прокричала она.
Иоганнес ничего не ответил – его глаза рыскали по сторонам. Через некоторое время он немного успокоился и откинул голову назад, подставив лицо солнцу, словно цветок. Закрыл глаза и стал слегка покачиваться.
– Nichts zu fürchten, – сказал он и глубоко вздохнул. – Бояться нечего. Это же самое солнце они видят дома… это же самое солнце видят сегодня моя мать и моя младшая сестра Клара. Возможно, и мой отец тоже.
Иоганнес судорожно сглотнул, и его кадык лихорадочно дернулся, потом он открыл глаза. Тяжело дыша, Иоганнес повернулся, чтобы посмотреть на что-то, чего Френсис не могла видеть, и покачал головой.
– Нет. Я не могу, – сказал он и в три больших прыжка забежал обратно в дом.
Когда они остались одни во дворе, лицо Вин словно погасло, дух победы покинул ее. И Френсис вдруг почувствовала себя глубоко несчастной, одинокой и никому не нужной. Ей хотелось вернуться домой и побыть одной, но в то же время она понимала, что ей нужно остаться с Вин, чтобы все было так, как раньше. Она не хотела больше ходить в лепрозорий и вместе с тем боялась, что Вин перестанет навещать Иоганнеса. Желала помогать ему, но так, чтобы это не стало ее каждодневной обязанностью. Это же были летние каникулы, и им следовало весело проводить время. Стараясь не заплакать, Френсис повернулась, чтобы идти за Иоганнесом, но Вин сердито оттолкнула ее и пошла первой.
– Хорошо, – сказала она учительским тоном, заходя внутрь. – Это было только начало, но дальше тебе придется постараться еще больше.
Она стояла над Иоганнесом, сидевшим на своей лежанке в углу. Уперев руки в бока, Вин отступать не собиралась. Увидев слезы на глазах у Иоганнеса, Френсис растерялась.
– Вин, не будь такой злой, – осторожно сказала она.
Вин пристально посмотрела на нее.
– Это для его же блага, Френсис, – отрезала она.
– То, что я видел, малышки… – сокрушенно проговорил Иоганнес. – Вам этого не понять… Вам не понять того, что я видел. Того, что мы натворили.
Он покачал головой, и хотя лицо его было обращено к ним, Френсис показалось, что он их не видит, его взгляд был устремлен куда-то вдаль – к другим людям и другим местам.
– Все обойдется, – неуверенно произнесла Френсис.
– Пожалуйста, сестренки. Не оставляйте меня умирать с голоду. Не приводите сюда солдат. Пожалуйста, умоляю вас, пожалуйста…
Слезы катились по его щекам, капая с подбородка, а лицо словно застыло. Наконец Вин глубоко вздохнула, присела рядом с ним и похлопала его по руке.
– Мы не оставим тебя умирать с голоду, – сказала она.
Лицо Иоганнеса сморщилось. Всхлипнув, он прижался к Вин и крепко обнял ее. Через плечо Вин Френсис видела, как он зажмурился и его ресницы были мокрыми от слез. Вин удивленно уперлась руками ему в плечи и попыталась оттолкнуть, но безрезультатно. Френсис вспомнила, как Билл Хьюз обнимал ее вот так же – обхватив худенькое тело длинными ручищами так крепко, что Вин не вырваться. Как и тогда, казалось, она просто висит в его объятиях и терпеливо ждет освобождения. У Френсис заломило колени и скрутило живот.
– Clara, Schätzchen, wie ich dich vermisst habe
[3], – прошептал Иоганнес.
И тогда Вин стала бить его. Она пинала Иоганнеса, мотала головой из стороны в сторону и колотила его кулаками по плечам. Так продолжалось несколько секунд, которые растянулись в вечность. Френсис таращилась на них, не в силах пошевелиться, парализованная странностью происходящего.
Затем раздался пронзительный крик Вин:
– Отстань от меня!
Френсис никогда раньше не слышала у нее такого голоса – резкого, яростного и в то же время испуганного.
– Отстань от меня!
Ошарашенный Иоганнес широко открыл глаза и отпустил ее. Он выглядел смущенным, когда Вин, тяжело дыша, с трудом поднялась на ноги. Какое-то мгновение она смотрела на него пылающим возмущенным взглядом; и Френсис была уверена, что сейчас она ударит его ногой.
– Вин… – хрипло произнес Иоганнес и, защищаясь, поднял руки. – Прости меня, Вин. Я забыл… я забыл.
Вин молча повернулась и бросилась прочь, а Френсис в полном замешательстве последовала за ней.
Она догнала Вин на Холлоуэй-стрит; та шла уже медленно, словно не зная, куда идти.
– Я не думаю, что он хотел тебя обидеть, – неуверенно сказала Френсис.
Вин лишь пожала плечами. Френсис собиралась сказать, что люди, от которых скрывался Иоганнес, должно быть, очень плохие, но слова застряли у нее на языке. А затем она неожиданно произнесла:
