Пэм ушла на работу, а Френсис осталась одна в пустом доме и мучила себя мыслями о той неделе, которую Дэви провел один, испуганный и голодный, в лепрозории, где когда-то скрывался и Иоганнес. Дэви был так мал и хрупок, как ему было справиться с таким испытанием? Френсис мысленно пообещала ему загладить свою вину. Он никогда больше не будет бояться, она не допустит этого! Когда она увидит его, то скажет, что не сдавалась, искала его. При расставании в больнице Нора Хьюз сообщила, что они с Кэрис заберут Дэви. Она сказала это мягко, но твердо, а Кэрис так и не взглянула на Френсис.
* * *
Сев в автобус, Френсис направилась в госпиталь, где лежал человек, у которого были документы Персиваля Клифтона. Войдя в палату, она села на стул у его кровати. Пристально глядя на него, она вновь попыталась вспомнить этого человека и понять, почему он пробуждал в ней какой-то полузабытый страх и неодолимое отвращение. Френсис склонилась над ним, прислушиваясь. Его дыхание казалось еще более затрудненным, и было видно, как тяжело двигались мышцы его живота и грудной клетки под одеялом. Когда он выдохнул, послышалось слабое влажное бульканье. Френсис отпрянула и вгляделась в его лицо. Глаза казались еще более запавшими, челюсть отвисла, а волосы на висках были влажными. На нижней губе виднелась белая каемка засохшей слюны; губа немного отодвинулась, обнажив давно не чищенные зубы, что вызвало у Френсис омерзение. Она взглянула на Виктора, соседа по палате, который тоже находился в отеле «Регина» во время бомбежки, но тот крепко спал. Спекулянт и картежник – двое мужчин без пары, которых Виктор видел в баре отеля. Перси Клифтон был одним из них, догадалась Френсис. А этот человек, лежавший перед ней, – кто-то другой.
Она сидела и смотрела на него. В палате теперь было намного спокойнее, поскольку паника, вызванная бомбежкой, утихла. Поток новых пациентов уменьшился; пострадавших во время налета сменили те, кто получил обычные бытовые травмы: подвернули лодыжку в темноте, порезались во время шинковки лука, поранили ногу садовыми вилами. Френсис откашлялась.
– Вы меня слышите? – тихо спросила она. – Я знаю, что вы не Перси Клифтон. Вы хоть знаете, кто такой Перси Клифтон? Или кем он был?
Она неосознанно повысила голос и, испугавшись, огляделась вокруг, чтобы убедиться, что не привлекла к себе внимания. Сейчас она чувствовала то же, что и раньше. Это было противоречивое желание: Френсис хотела, чтобы человек, лежавший перед ней, проснулся и увидел ее, и в то же время она молилась, чтобы этого не случилось.
– Я никуда не уйду, – прошептала она. – Я буду возвращаться, пока вы не проснетесь. А потом вы все мне расскажете. Вы расскажете мне правду.
Френсис не чувствовала ни своей власти над ним, ни жалости к нему. Было заметно, как его глаз под здоровым веком начал беспокойно подергиваться, будто она своими словами спровоцировала его собственные кошмары.
* * *
Дом номер тридцать четыре на Бичен-Клифф-Плейс теперь заканчивался стеной, которую он когда-то делил с домом номер тридцать три. Дом Кэрис сейчас представлял собой груду мусора, из которой торчали сломанные балки, похожие на зубы. Все, что осталось от комнаты, где Френсис когда-то наблюдала, как Вин красилась косметикой своей сестры, – это грязное пятно на внутренней части стены, выставленное теперь на всеобщее обозрение. Френсис постучала в дверь дома номер тридцать четыре и подождала, пока кто-нибудь спустится к ней по лестнице.
– Я же сказала, сейчас принесу, – послышался голос Кэрис.
Она лишь приоткрыла дверь и выглянула с недовольным выражением лица, на котором читалась смесь высокомерия и торжества.
– Ну? – буркнула Кэрис. – Чего ты пришла?
– Ну я… – растерялась Френсис. – Я пришла повидаться с Дэви, чтобы узнать, как у него дела.
– С ним все в порядке, спасибо. – Кэрис собралась закрыть дверь.
– Подожди… Можно мне войти и увидеть его?
– Нет, – ответила Кэрис.
Она пристально смотрела на Френсис, и на ее лице застыла маска откровенной неприязни. Френсис это прекрасно понимала.
– Но я… В конце концов, я нашла его! И с ним все хорошо! – сказала она, повышая голос.
– Вряд ли ты можешь рассчитывать на похвалу за то, что нашла его, ведь именно из-за тебя он потерялся, – прошипела в ответ Кэрис. – Он пропадал целую неделю! Зачем мне няня, которая допускает подобное, а? Так что тебе здесь делать больше нечего.
– Кэрис… – донесся из дома дрожащий голос Норы.
Но Кэрис не обратила на это внимания.
– Пожалуйста… пожалуйста, позволь мне войти и увидеть его. Даже если ты больше не хочешь, чтобы я за ним присматривала, – умоляла Френсис.
Осознание того, что Кэрис говорит серьезно, вызвало у нее панику. Она не доверила бы Кэрис ни обнимать Дэви, ни мыть его, ни следить за тем, чтобы он ел каждый день и получал свою дозу фенобарбитала. Она бы не доверила ей даже любить его.
– Уходи и оставь нас в покое.
Кэрис вновь попыталась закрыть дверь, но Френсис в отчаянии просунула ногу между дверью и косяком.
– Пожалуйста, не делай этого! – выкрикнула она. – Ты не можешь так поступить!
– Я его мать. А ты кто такая? Никто! Поэтому я буду поступать так, как захочу. Нам не требуется твоя помощь. И Дэви ты не нужна.
– Это неправда! Ты говоришь, что ты его мать? Но ты даже не искала его, когда он пропал! Ты даже не знала, где он бывает! Ты только и делала, что напивалась до одури, как и всегда! Он нуждается не в тебе, а во мне!
– Пожалуйста, прекрати, – крикнула Нора. – Остановитесь обе!
– О, ты считаешь себя чертовски важной, да? Думаешь, что я плохая мать, и ты всегда так думала! По-твоему, наша семья полное ничтожество. Болтаешь о нас в полиции, рассказываешь всякие небылицы… Ты не знаешь и половины того, чем я пожертвовала ради своих детей! Ты понятия об этом не имеешь! Так что убери свою чертову ногу, или я ее сломаю!
– Как брошь Вин оказалась в твоем доме, Кэрис? Ответь мне на этот вопрос! Как она к тебе попала, если Вин носила ее каждый день? – Френсис сама не ожидала, что этот вопрос сорвется с ее языка.
– Что? О чем это ты говоришь? – Глаза Кэрис заблестели, а лицо пошло багровыми пятнами.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! И каждый раз, когда я упоминаю о Вин, ты находишь причину, чтобы напуститься на меня и прогнать. Ты всегда избегаешь разговоров о ней!
– А тебе никогда не приходило в голову, что я прогоняю тебя потому, что ты мне не нравишься? Потому что мне не нравится, что ты все время здесь торчишь и следишь за мной? Из-за того, что ты столько горя причиняешь моей маме своими чертовыми разговорами о прошлом и всякий раз доводишь ее до сердечного приступа? Ну, если ты хочешь поговорить о Вин, то почему бы нам не поговорить о том, что у тебя не хватило ума рассказать кому-нибудь, где прячется этот чертов немец! О том, что ты помалкивала даже тогда, когда она исчезла! Кто знает, как долго он держал ее у себя, прежде чем убить? Если бы мы понимали, где искать, мы могли бы спасти ее!
