Френсис закрыла глаза, ее душил стыд – стыд, который она все еще с трудом понимала.
– О боже, – прошептала она.
– Кроме того, – продолжал Оуэн, – ты его знала. Больше никто. Раз уж Вин… раз уж ее не стало… Никто, кроме тебя, не мог бы вступиться за него. И вот теперь ты его защищаешь. Так как же я стану утверждать, что ты ошибаешься? Но, Френсис, он мертв. Они оба мертвы. Слишком поздно, и уже ничего не изменишь. Ему ты не поможешь.
– Нет, не поздно – не может быть поздно! – Френсис сморгнула слезы, глядя прямо в глаза Оуэну. – Понимаешь, я говорила не то, что следовало бы сказать. Мне задавали такие вопросы… Я говорила то, что они хотели услышать. Они использовали меня против него. И я не защитила его! Этого уже не изменишь, я знаю… Но я могу найти того, кто это сделал! – Френсис постаралась выровнять дыхание. – Единственное, в чем можно обвинить Иоганнеса, так это в том, что настоящий убийца вышел сухим из воды.
– Френсис, – сказал Оуэн, – неужели ты думаешь, что есть хоть какой-то шанс узнать это спустя столько лет?
– Может быть, и есть. Я могу…
– Нет, ты не можешь! Это невозможно! – Оуэн повысил голос, заставляя ее замолчать. – В конце концов, ты сама себе навредишь, Френсис! Ты… доведешь себя до безумия. Слишком поздно!
– Но я… Я многое помню! То, о чем я никогда никому не рассказывала.
– Что именно? – спросил Оуэн после секундной паузы.
Он выглядел обеспокоенным, и у Френсис появилась новая ужасная мысль, что он что-то скрывает, скрывает от нее.
– Я… Я… – Френсис попыталась собраться и привести свои мысли в порядок.
Перси Клифтон. Это имя чуть не слетело с ее языка. Но было бы бессмысленно говорить о нем, бессмысленно спрашивать Оуэна, знает ли он Перси Клифтона. Конечно, он не знал его, как и Френсис. По всей вероятности, Перси Клифтон был мертв. Настоящий Перси Клифтон – а не тот человек, который лежал без сознания в госпитале. Ей было нужно, чтобы он очнулся, поговорил с ней и ответил на ее вопросы. При одной мысли об этом ее сердце учащенно забилось. Тише, сестренки! Заглянули под каждый камень.
– Я думаю… – неуверенно начала Френсис, и снова перед ее внутренним взором возник образ Вин, в гневе уходившей прочь. – Мне кажется, я видела Вин в тот день, когда она исчезла, – продолжила Френсис, тщательно подбирая слова. – Я солгала полиции. Не знаю почему! Я не могу вспомнить почему. Вин пришла ко мне домой и позвала с собой… Но я… Я была очень расстроена и… Я отослала ее прочь. Сама. А потом мне захотелось позвать ее обратно – я помню, как смотрела ей вслед и хотела позвать. Но я этого не сделала. – Френсис прикрыла рот рукой, когда смысл сказанного стал ясен им обоим.
Слезы застили ей глаза.
– Если бы я пошла с ней… если бы я вернула ее, она, возможно, осталась бы жива!
– Френсис, нет, – сказал Оуэн, делая шаг вперед и хватая ее за руки. – Здесь нет твоей вины! Слышишь?
Стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть. Оуэн еще раз сжал ее руки и спустился вниз, чтобы открыть дверь. Френсис слышала, что он говорил, но не могла понять, что именно. Ее трясло, потому что теперь она была абсолютно уверена, что отослала Вин одну прямо в руки убийцы.
– Френсис! – крикнул Оуэн, поднимаясь по лестнице. – Надевай пальто. Мы должны идти.
– Что случилось?
Френсис выскочила ему навстречу, и он протянул ей телеграмму. Он не улыбался, но в его глазах поблескивали живые искорки, и ее сердце бешено заколотилось. Она быстро пробежала глазами телеграмму:
СООБЩЕНИЕ ДЛЯ МИСТЕРА О. ХЬЮЗА ИЗ ЦЕНТРА СКОРОЙ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ, КОМБ-ДАУН. МАЛЬЧИК, 5–6 ЛЕТ, ПОСТУПИЛ С РАНЕНИЯМИ, НЕ ОПОЗНАН. НАЙДЕН В БЕАР-ФЛЭТ, 30/4.
– Ох… – сказала она, глядя на Оуэна. – Это Дэви – точно он. Они нашли его!
– Пойдем. – Оуэн передал ей пальто.
* * *
Центр скорой медицинской помощи в Комб-Дауне занимал огромный доходный дом в викторианском стиле, где в прошлом столетии обретались тысячи бедняков Бата. У него был строгий фасад с центральным портиком, над которым возвышались громадные часы, а за ними тянулись диагональные крылья в форме буквы Y – мужское крыло, женское, котельная, пекарня и лазарет. Френсис оплатила проезд на автобусе за них обоих, потому что до Комб-Дауна было добрых полторы мили, и все это в гору, а ей не терпелось увидеть Дэви. Они прошли через дверь под часами и поспешили к стойке администратора.
Высоченный потолок, казалось, взмывал ввысь; пахло паутиной и пылью, хотя помещение выглядело безупречно чистым. Каменные стены были голыми; свет шел из высоких окон с резными створками и от одинокого стеклянного фонаря, висевшего на длинной цепи высоко над их головами. Френсис протиснулась сквозь небольшую группу людей, которые о чем-то спорили у стойки регистрации.
– Боюсь, вам придется подождать своей очереди, мадам, – резко сказала ей секретарша.
Она была погружена в изучение каких-то бумаг, раскинув руки над кипой всего этого добра, как будто его могло унести ветром.
– Нам нужно только понять, куда идти. – Френсис протянула женщине телеграмму. – Наверное, он в детском отделении – если только не в операционной. Видите ли, мы не знаем, насколько серьезно он ранен и когда именно его привезли.
– Это ваш сын, верно? – спросила секретарша, пробегая глазами сообщение.
– Мой племянник, – вмешался Оуэн.
– Хорошо. Сестра Портри! – окликнула секретарша. – Простите, что отвлекаю вас, сестра, но не могли бы вы помочь этой паре?
Она передала телеграмму невысокой полной женщине. Медсестра бросила на них быстрый взгляд и кивнула.
– Идите за мной, пожалуйста, – сказала она.
Френсис взглянула на Оуэна и улыбнулась, не обращая внимания на его смущенный вид.
Каблуки сестры Портри стучали по кафельному полу, поскрипывала кожа ее туфель; они следовали за ней по пустынным коридорам, в гулкой больничной тишине.
– Как он, вы не знаете? – спросила Френсис.
– Состояние тяжелое, но он будет жить, переломов нет. Думаю, ему пришлось долгое время быть без еды и воды. Кроме того, на голове у него небольшая ссадина. Когда его привезли, он был совершенно растерян и напуган, и мы долго не могли вытянуть из него хоть какую-нибудь информацию. Тихий, как мышка.
– Да, – ответила Френсис, и сердце ее радостно забилось, – боюсь, он всегда был не особенно разговорчив.
– Френсис… – осторожно сказал Оуэн.
Теперь они шли по коридорам с более низкими потолками, где было меньше света. Френсис заглядывала в комнаты, мимо которых они проходили, и видела стоявшие тесными рядами кровати, которые были застелены лишь простыней и одеялом. Рядом с некоторыми были сооружены деревянные рамы, на которых подвешивали сломанные конечности пациентов.
