Закрыв глаза, Френсис сосредоточилась на своем дыхании – как воздух наполняет легкие, раздвигая ребра, как выходит обратно, оставляя тепло на губах, языке. Это было тепло ее крови, ее жизни. Она жива, а Вин и Йоганнес – нет. Она сосредоточилась на этих неопровержимых фактах. Долгие годы эти двое оставались в ее сердце, и все это время она терзала себя. Тише, сестренки! Невыносимое чувство захлестнуло все ее существо, и Френсис еле сдерживалась, чтобы не закричать. Несправедливость, свидетелем которой она стала, сама послужив ее причиной, и боль утраты, и стыд за совершенное зло. Она пыталась восстановить детали этого сна – что это было за место, где так пахло крапивой, и кто же был там с ней? Но сон отступал, таял, и образы терялись и гасли. Открыв глаза, сквозь сумрак ночи Френсис увидела уходящую Вин – разгневанную, с развевающимися белокурыми волосами. И тогда она решила во что бы то ни стало найти способ сказать то, что должна была сказать еще давно. Реабилитировать имя Иоганнеса и отыскать настоящего убийцу Вин. Теперь она была совершенно уверена, что ее кошмар был отголоском затерянных в памяти событий прошлого.
1918
Главная дверь старого лепрозория выходила на улицу, поэтому незаметно пробраться внутрь через нее было бы сложно. Кроме того, она выглядела очень внушительной и наверняка была надежно заперта. Вин решила, что сподручнее зайти со стороны двора, как это делали местные мальчишки. Поэтому девочки прошмыгнули между могилами рядом с часовней Магдалины и перелезли через ограду. Двор был похож на болото. Со сбившимся дыханием, перепачканные в зеленом мху, они огляделись. Гниющие листья, обертки от сладостей и битый камень стелились ковром. Пахло зацветшей водой из пруда и мочой. Френсис было не по себе, а Вин, наоборот, казалось, была воодушевлена этим приключением. Френсис стояла за ее спиной, скрестив руки на груди. Ей чудилось, что двор больницы за многие годы заполнился заразой от разлагающейся плоти прокаженных, которые здесь лечились. Френсис не хотелось ни к чему прикасаться, ей не хотелось даже вдыхать этот воздух. Больше всего на свете она мечтала повернуться и уйти. Здесь и ветер казался холоднее, и тени чернее. Вдоль задней стены здания тянулся ветхий деревянный навес, на котором с рамы криво свисала дверь. Девочки некоторое время смотрели на облупившуюся белую краску и на ржавую металлическую ручку с замочной скважиной, затянутой паутиной. С кладбищенского тиса с карканьем слетел грач. Улицы Холлоуэй и сады Магдалины были всего в нескольких ярдах, за оградой, но они казались такими далекими и недосягаемыми, что у Френсис внутри все сжалось. Ей мнилось, что это ужасное место само по себе является призраком, выходцем из другого мира, затерявшимся во времени; и здесь совершенно нечего делать живым существам, особенно маленьким девочкам.
– Я попробую открыть дверь, – прошептала Вин.
– Нет, не надо! Мы же решили, что просто посмотрим! – сказала Френсис.
– Ну во дворе же нет никаких призраков. Как мы их увидим?
– Пожалуйста, не надо, Вин, – попросила Френсис.
Она старалась не смотреть в пустые глазницы окон, боясь там что-нибудь увидеть.
– Пойдем отсюда. Мне здесь не нравится.
– Я просто проверю, заперта ли дверь, только и всего, – сказала Вин.
Она на цыпочках подошла к двери, повернула ручку и толкнула ее.
Когда дверь со скрипом открылась, у Френсис от страха свело желудок. Вин охнула и замерла, словно произошло что-то страшное; и в тот же миг Френсис увидела его: бледное лицо, измазанное кровью, с широко раскрытыми глазами и синюшными кругами под ними. Он возник из ниоткуда в маленьком грязном окошке рядом с дверью, и Френсис показалось, что сердце ее сейчас остановится. Вин в нерешительности повернулась к ней, и тут же обе они заметили какое-то движение внутри: тощая фигура, быстрые шаркающие шаги.
Вин с визгом бросилась обратно к ограде и начала карабкаться по плющу. Френсис хотела последовать за ней, но ее тело вдруг стало непослушным и вялым, а ноги словно налились свинцом. Ей все же удалось перебраться через ограду, и все время казалось, что призрак вот-вот затянет ее обратно. Спотыкаясь, она последовала за Вин через кладбище. Они бежали по Холлоуэй до тех пор, пока у них окончательно не сбилось дыхание, а потом, пытаясь отдышаться, стояли в тени большого пивоваренного завода в Беар-Флэт. Френсис заметила, что обмочила трусики, и ее затошнило от стыда. Вин выглядела виноватой.
– Не волнуйся, – сказала она. – Мы подождем здесь, пока они высохнут. Я никому ничего не скажу.
Будто это было самое худшее из того, что произошло.
Призраки приходили к Френсис во сне всю оставшуюся неделю: они набрасывались на нее из-за дверей и надгробий, а однажды даже из-под ее парты в школе. Она просыпалась, кричала, звала отца, который, как ей казалось, больше всего знал о таких вещах, но его не было рядом. Его отправили на войну, потому что возраст призывников был увеличен до пятидесяти лет. Мать изо всех сил старалась успокоить дочь, но ей тоже не спалось без мужа, а днем она или вовсе молчала, или была очень немногословной.
– Неужели ты не можешь наконец повзрослеть и перестать ее расстраивать? – прошептал Кит, когда их мать сидела за кухонным столом и плакала. – Ты больше не ребенок. Попробуй для разнообразия подумать о ком-то, кроме себя.
Френсис чувствовала себя уязвленной, потому что, как ни старалась, не могла справиться со своими ночными кошмарами. И она не понимала, почему ее мать всегда теперь выглядела такой расстроенной. Френсис скучала по отцу, но она не боялась за него. В ее глазах он был героем, который вернется с победой, когда война закончится. И случится это очень скоро, все так говорили.
Биллу Хьюзу было пятьдесят два года, поэтому на войну он не ушел.
– Жаль, что твой отец слишком стар, чтобы сражаться с фрицами, – однажды сказала Френсис, когда они шли с Вин в школу.
Вин искоса взглянула на нее и насмешливо хмыкнула. Несмотря на то что отец часто бил ее и всегда из-за чего-то злился, она его любила. Френсис поспешно добавила:
– Я только хотела сказать… Он же такой сильный. И… любит драться, ведь правда? Он был бы отличным солдатом, сражаясь с фрицами.
Вин на мгновение задумалась, а потом ухмыльнулась, показав щель между передними зубами.
– Да уж, им бы от него досталось, – согласилась она.
Вин, казалось, совершенно забыла о том, что произошло в лепрозории, в отличие от Френсис. И хотя Френсис пыталась во всем подражать своей подруге, однако забыть о посещении лепрозория она не могла. Ей приходилось проходить мимо этого места каждый раз, когда она хотела подняться в Беар-Флэт или к садам Магдалины. И она все еще видела призрака в своих снах.
В те выходные на Холлоуэй должны были состояться гонки на картах, и Френсис с Вин пошли посмотреть. Клайв помог Оуэну смастерить карт из деревянной тачки. Колеса от детской коляски они купили у торговца металлоломом, а настоящее рулевое колесо стащили с небольшой, наполовину затонувшей лодки в канале по пути в Батхэмптон.
