– Так где же он был?
– Он не смог рассказать, – пожал плечами Оуэн, – или не захотел. Было понятно, что его… ну, удерживали силой. Синяки и все такое. Единственное, что он рассказал, что мужчина обещал накормить его рыбой и жареной картошкой, а потом просто не отпускал его домой, но ему удалось сбежать.
– И ты думаешь… Думаешь, что и с Дэви могло такое случиться? Что его похитили? Так, что ли?
– Я не знаю, Френсис, маловероятно, конечно, но…
– А сколько Гордону было лет?
– Семь или около того, я думаю. Послушай, не следовало мне все это тебе рассказывать, и… скорее всего, это ничего не значит.
– А если Дэви похитили? Он не сможет сбежать, как Гордон. Он совсем не такой. Он и плакать-то не будет или звать на помощь. Ведь не будет? А они заявляли в полицию? Эти Пэйны.
– Ну знаешь, они не из тех семей, что любят обращаться в полицию.
– А может, я с ними поговорю? Вдруг малыш вспомнит, где его похитили или где держали? Я могла бы расспросить его… – Френсис осеклась, потому что Оуэн отрицательно замотал головой.
– Их дом разбомбили, Френсис. Они уехали, и я не знаю куда. Не нужно было мне говорить тебе все это… Френсис, постарайся не думать об этом. Я уверен, Дэви просто потерялся, и все!
– Но что, если он… – Френсис почувствовала, как задрожал ее голос, и она никак не могла с этим справиться.
– Прекрати, – оборвал ее Оуэн, взял за руку и стал нежно гладить ее ладонь большим пальцем, стараясь успокоить. – Ты сведешь себя с ума этим «что, если».
Френсис потерла глаза, щипавшие от густого табачного дыма, и попыталась отделаться от мыслей о похитителе. Дэви был таким тихим, таким смирным и кротким. Идеальный ребенок для похищения. Чтобы обуздать воображение, Френсис глубоко вдохнула и резко выдохнула. Она остановила свой взгляд на ладони Оуэна, в которой лежала ее рука. Оуэн отпустил ее, смущенно склонив голову и сцепив руки перед собой на столе. Когда-то им было легко и просто вместе, но с тех пор многое изменилось. Френсис точно знала, как и когда оборвалась эта связь. И хотя было уже слишком поздно что-либо исправлять, она все еще жалела об этом. Случилось это прозрачной июньской ночью. Они шли по Линкомб-Вэйл, дорога постепенно превратилась в неровную тропу и, нырнув под железнодорожный мост, исчезала в поле. У них была бутылка сидра, которую Оуэн где-то стащил. Ей было всего четырнадцать, а ему лет восемнадцать или около того. К тому времени она уже имела опыт поцелуев и знала в подробностях, чего хотят мужчины от женщин. Но с Оуэном все было по-другому, настолько по-другому, что они даже не прикасались друг к другу.
Дорога впереди них исчезала в девственной природе, им не требовалось никакого огня, кроме света звезд на ночном небе, и она угадывала каждое движение его тела, даже не глядя на него, – все это вселяло в нее уверенность, что так будет вечно: он и она, всегда рядом. Потом она собралась с духом и сама поцеловала его. В первое мгновение он, казалось, ответил ей, но затем резко отстранился. Оуэн сказал, что она еще слишком юная для всего этого, и в голосе его слышались тревога и изумление. Френсис уверила себя, что она опозорена, и надолго возненавидела Оуэна. Она с отвращением вспоминала вкус этого поцелуя, тепло его кожи и никак не могла избавиться от этих воспоминаний. Повзрослев, Френсис поняла, что любит его, но было уже слишком поздно – все стало другим, и они практически не виделись. Изредка встретившись на улице, просто проходили мимо. Затем пропадали на недели, месяцы, годы. Она не позволила себе расплакаться, когда узнала, что он женился, а через пару лет и сама вышла замуж за Джо.
И теперь, глядя на Оуэна, она вновь разбередила старую рану: «Что бы могло быть, если…»
– Так, значит, Мэгги все еще не вернулась? – спросила Френсис.
Имя жены Оуэна всегда приобретало в ее устах своеобразное звучание, словно она произносила его неправильно, хотя слово было предельно простое.
– Нет. Говорит, не уверена, что это безопасно. Плюс вся эта пыль в доме сводит ее с ума. Кроме того, мне надо еще кое-что подремонтировать, прежде чем все они вернутся снова путаться у меня под ногами, – сказал он с легкой улыбкой.
– Так ты скучаешь по детям или наслаждаешься тишиной и покоем?
– Наслаждался первую ночь, теперь скучаю. Невероятно, но так оно и есть. Неву уже четырнадцать, и он обижается, когда его называют ребенком. Саре десять – вылитая мать, а Колину только шесть исполнилось. – Оуэн перечислял, загибая пальцы, но потом спохватился и убрал руки, словно совершил какую-то промашку. – Они поселились у сестры Мэгги в Бэдфорте.
– Ну и хорошо, – отозвалась Френсис. – Хорошо, что они в безопасности, по крайней мере. На тебе же еще дочь Кэрис – Дениз, так ведь?
– Все верно, – закивал Оуэн. – Она мне совсем не в тягость, просто золото.
– А сколько ей?
– Семь. Выглядит совсем как… – Оуэн нахмурился. – В этом возрасте вылитая Вин. Светлые волосы, неровные зубы. Просто чертовщина какая-то.
– Так поэтому… Ты думаешь, из-за этого Кэрис попросила тебя взять ее к себе?
– В каком смысле? Да нет, просто она сама не справляется. Ты же знаешь, какая она теперь… Нет, Дениз у нас лучше; они с Сарой как родные сестры. А дома с кем бы она играла, с матерью, что ли? Фреду двенадцать, тоже не товарищ ей, а Дэви… – Он вздохнул. – Ну, Дэви немного не в себе, и ей приходилось все время возиться с ним… Это же несправедливо.
– Ну так он один и остался на руках у Кэрис.
– И на твоих руках тоже. Тут ты и понадобилась, так ведь?
Френсис понимала, что он не стал бы ни в чем ее обвинять, но ей все равно послышался упрек в его словах.
– Я не то имел в виду, Френсис… – постарался успокоить ее Оуэн. – У Лэндисов ему всегда было хорошо. Ты же не могла знать…
– Но мне не следовало…
– Ты всегда берешь вину на себя, но если здесь кто и виноват, так это Кэрис. Она его мать. И вместо того чтобы пьянствовать, ей следовало бы лучше следить за ним, а не раскидывать своих детей направо и налево. Может, тогда и Клайв больше времени проводил бы с семьей. И когда она Дэви носила, тоже не просыхала, вот он и родился таким… каким родился.
Некоторое время они сидели молча. Оуэн был прав насчет Клайва: тот действительно редко бывал дома. Френсис силилась вспомнить, когда же она видела Клайва последний раз с его семьей. Было это много лет назад, когда сама она еще была подростком. Вспомнилось, как она выходила от миссис Хьюз из дома номер тридцать четыре, а на пороге соседнего – тридцать третьего – стоял Клайв в грязной рабочей робе и протягивал ведерко с лягушками четырехлетнему Говарду, их с Кэрис первенцу. Кэрис тогда была уже снова на сносях – и скоро родился Тэрри, второе их чадо. Она стояла, уперев руки в поясницу, и, взглянув на копошащихся лягушек с выпученными глазами и раздувающимися гортанями, изменилась в лице.
– Мы сегодня чистили пруд на площадке. Там сотни этих гадов, – радостно сообщил Клайв.
