Чайки кружили совсем низко над головой девушки и тревожно кричали. К сегодняшнему вечеру Дэви пропустил уже шесть доз фенобарбитала, и его все еще не нашли. Скорее всего, припадка ему не избежать. Возможно, припадок уже был и Дэви очнулся в полном неведении, где находится и что с ним произошло. Он мог упасть и разбить голову или что-нибудь сломать. После бомбежки у Лэндисов с ним могло случиться что угодно. Френсис не могла позволить ему исчезнуть, как Вин, чтобы потом, много лет спустя, снова стоять над его крохотными останками, зная, что во всем виновата она сама. Внезапно она вспомнила о Перси Клифтоне, который лежал без сознания в госпитале, и снова ощутила дыхание давней летней жары, обжигающей и удушливой. И паническую нехватку воздуха. Перед мысленным взором Френсис встало набухшее багровое веко Перси, и девушка вспоминала, какой беззащитной и уязвимой она чувствовала себя рядом с ним. И потом весь оставшийся день ей казалось, что за ней следят. Френсис снова принялась ворошить в памяти события прошлого и вновь была вынуждена признать, что не знает этого человека. И все же она не могла отделаться от чувства, которое он в ней зародил, – словно в кромешной темноте ее поджидает кто-то невидимый.
Френсис поспешила в паб «Молодой лис», располагавшийся на углу Холлоуэй и Олд-Орчард. Этот паб находился в старом здании, которое много раз перестраивалось и достраивалось и ныне представляло собой нагромождение построек разной высоты со смежными комнатами внутри, косыми дверными проемами и фронтонными окнами под крутой остроконечной крышей. После пяти вечера здесь толпилось много народу, в основном это были рабочие с механического завода «Стозерт и Питт», которые имели бронь или миновали призывной возраст. Они заходили пропустить по стаканчику по пути домой. По сравнению с гарью, все еще заполнявшей улицы города, запах пива и старой одежды внутри паба был даже приятным. Френсис взяла пинту крепкого пива, и бармен даже глазом не повел в ее сторону, хотя она была одна в такой час и в таком месте – война на многое заставляла смотреть по-другому. Френсис окинула взглядом залы по обе стороны от бара, затем обернулась и в дальнем углу увидела Оуэна. Его долговязая фигура была едва заметна среди леса чужих спин, локтей и голов.
Помещение не отличалось богатством убранства – несколько старых карт на стенах и чучело лиса, который молодым совсем не выглядел. Таксидермист постарался придать лисьей морде весьма свирепый вид, совсем не соответствовавший печальному выражению стеклянных глаз. Хьюз Оуэн сидел прямо под этим чучелом, и, когда он улыбнулся, Френсис снова увидела в нем прежнего мальчишку, а не нынешнего мужчину. Лицо у него было перепачкано, и грязь въелась в морщинки. Ногти на руках почернели от мазута и копоти, вид был усталый. В детстве Оуэн был весельчаком. Хотел стать профессиональным футболистом. А теперь работал слесарем-наладчиком на заводе «Стозерт и Питт». Маленький живой винтик в огромном ревущем механизме завода, который каждый день поглощал и потом выплевывал его обратно вместе с толпой других рабочих. По слухам Френсис знала, что теперь, кроме привычных морских кранов и другого оборудования, они еще выпускали для армии танковые башни и пушечные лафеты.
– Подвинься, Баз, – сказал Оуэн мужчине, что сидел напротив него, освобождая место для Френсис.
После небольшой суеты последовала сдержанная пауза, пока мужчины пытались скорректировать свой разговор с учетом присутствия среди них дамы. Во время этой заминки Френсис налегала на свое пиво. Когда все вернулось на круги своя, Оуэн обратил на Френсис извиняющийся взгляд и слегка улыбнулся; в его глазах она уловила скрытую печаль.
– Как ты? – спросила Френсис.
Оуэн пожал плечами:
– Надоел этот бардак, а так – прекрасно. Как сама? С утра забежал к Пэм, но ты еще спала.
– Да, я знаю. Прости… она меня не разбудила. Я была сегодня в «Ройял юнайтед» и, кроме того, заходила повидаться с твоей мамой.
– Тебе не за что извиняться. Сколько времени ты не спала до этого? Надо отдыхать.
Он помолчал и добавил:
– Пэм говорила, ты обе ночи не приходила домой. Во время налетов.
– Да, так получилось.
Оуэн укоризненно покачал головой. Френсис заметила разводы соли от высохшего пота у него на лбу под прядями темных волос и представила себе, какие они мягкие и шелковистые, если их вымыть.
– Значит, и там ничего? В госпитале? – спросил Оуэн.
– Ничего. Но я видела… – Френсис осеклась и отвела взгляд.
Снова вместе с воспоминаниями об этом мужчине, которого она даже не знала, на нее нахлынул прежний, уже полузабытый страх.
– Видела что?
– Я… Да так, ничего. А как было в склепе Святого Марка, ужасно?
– Об этом нетрудно догадаться, – ответил Оуэн и замолчал.
– Ну а ты как, в порядке? В смысле… Надеюсь, все нормально. Я должна была пойти с тобой.
– Нет, не должна, – решительно сказал Оуэн. – Я рад, что ты не пошла. В любом случае, Дэви там нет, и это главное.
– Да, – с трудом выдавила Френсис, к горлу у нее подкатил комок. – Сколько, ты думаешь, он сможет продержаться? Среди всего этого хаоса.
– Френсис, перестань. Он или… погиб с Лэндисами, или убежал и его кто-то подобрал. Тогда он в безопасности. За ним присмотрят, пока мы его ищем.
– Нет, с Лэндисами он не погиб. Он ушел раньше и пытался отыскать меня, но… если его кто-нибудь подобрал, то где же он теперь? Почему его не отвели в один из центров временного размещения или в госпиталь? Он должен принимать лекарства!
– Ну они же этого не знают, так? Дэви же им вряд ли скажет.
– Но не оставят же они его… вот так… себе, верно?
– Конечно, – сказал Оуэн и вдруг нахмурился, – естественно, не оставят.
– Что с тобой?
– Ничего.
– Оуэн, скажи.
Оуэн поднял на нее взгляд, но тут же отвел. Он явно не хотел говорить и даже слегка отодвинулся.
– Ты помнишь те шальные бомбы, что угодили в Долмитс еще на прошлую Пасху? – наконец заговорил Оуэн.
Френсис молча кивнула.
– Ну так вот… тогда тоже пропал ребенок – Гордон Пэйн. Дом Пэйнов был разрушен, но они все успели выскочить, к счастью. Утром он был еще с ними, но потом, в суматохе, пока приходили в себя, они его потеряли.
– Как это – потеряли?
– Он просто пропал. Вот только был с ними, испуганный, но целехонький, они бросились спасать то, что осталось от их имущества, и потом он исчез.
– Так что с ним случилось? – спросила Френсис. – Его кто-то забрал?
Оуэн посмотрел ей в глаза и кивнул.
– Его… Две недели о Гордоне не было ни слуху ни духу. Родители уже отчаялись, разыскивая его. А потом он вернулся – сам пришел домой. Ну… туда, где раньше был его дом. Господи, никогда не забуду, как его мать рыдала, когда увидела сына.
