– Простите, но вы не можете здесь разгуливать, – послышался чей-то голос.
Это была медсестра – невысокая, худая, с веснушчатым лицом. Уголок одного глаза у нее подергивался от нервного тика, вызванного физическим переутомлением.
– Я… Я искала мальчика… Маленького. Он потерялся.
– Имя? – спросила сестра, достав карандаш и блокнот.
– Миссис Пэрри.
– Нет – имя пациента? Возраст?
– Ой, Дэвид Нойл, шесть лет.
– Нойл? – переспросила сестра, подозрительно глядя на Френсис. – Вы его мать?
– Нет, я… Я его няня.
– Приметы?
Френсис постаралась как можно подробнее описать Дэви, и сестра то поспешно записывала, то, хмурясь, задумывалась.
– Я слышала, что одного ребенка отправили в Бристоль. Неизвестно, кто он, чей, никто не искал его. Сама я его не видела, не могу сказать, Дэвид это или нет… Вы в других палатах не смотрели? Мы не уместили всех детей в одном месте. Конечно, мне не следовало бы посылать вас одну, но, пожалуй, так будет быстрее всего – видит бог, у нас сейчас дел хватает. Если хотите, я позвоню в Бристоль. Каким-то чудом наш телефон все еще работает.
– Да-да, пожалуйста.
Лишь войдя в мужскую палату, Френсис поняла, что Дэви здесь нет. Но на всякий случай она решила все же осмотреть каждого, невзирая на злые взгляды одних пациентов и игривые подмигивания других. Кроме того, она была переполнена надеждой, что неизвестный ребенок в Бристоле окажется Дэви.
– Я тот, кого ты ищешь, дорогая, – обратился к ней один из раненых, скалясь разбитым ртом. – Он лежал на кровати, соседней с той, возле которой остановилась Френсис. – Можешь обтереть меня губкой.
Френсис ничего не ответила, ее взгляд был прикован к мужчине, что лежал на кровати под номером пять; ей стало вдруг трудно дышать. У пациента была забинтована вся верхняя часть головы и правая сторона лица до щеки. Левая часть лица оставалась открытой и походила на только что сваренную ветчину: она раздулась и лоснилась от какой-то мази, которую нанесли, чтобы увлажнить обожженную кожу. Незабинтованный левый глаз был закрыт, веко опухло и потемнело, напоминая упитанного слизня. Между бинтами на макушке торчали пучки седеющих волос с подпаленными кончиками. Нос чернел ноздрями, словно они были набиты запекшейся кровью, губы мертвенно-бледные. Правая рука забинтована от плеча по самую кисть. Сквозь шум и гам бурлящей вокруг жизни и безмолвие притаившейся смерти Френсис слышала свист его неглубокого, но ровного дыхания.
Она подошла поближе к спинке кровати, где висела табличка с информацией о пациенте. Ее интересовало имя мужчины, но когда она прочла – Персиваль Клифтон, то оказалось, что это имя ни о чем ей не говорит. Френсис никогда не слышала о Перси Клифтоне, она была в этом абсолютно уверена. Всматриваясь в лежащего без сознания мужчину, она терялась в догадках: не ошиблась ли она? Но первоначальное ощущение не исчезло, скорее наоборот, лишь укреплялось. Неприятная дрожь поползла от ступней к коленям. Когда Френсис смотрела на этого человека, то у нее возникало чувство, словно она устремила свой взгляд в бездонную темноту и там, в глубине, уловила – всего лишь уловила – какое-то движение, шевеление чего-то незнакомого. Нечто такое, что лучше было бы оставить в покое. Внезапно в ее памяти всплыли воспоминания – ей жарко и неуютно, пот струится по внутренней стороне согнутых колен, у нее болит голова, и страх, ошеломляющий страх пронизывает все ее существо.
– Миссис Пэрри? – Оклик конопатой медсестры заставил Френсис вздрогнуть.
Сестра стояла рядом с блокнотом и карандашом на изготовку, как воин со щитом и мечом.
– Да? – обернулась Френсис, пытаясь сообразить, что от нее хотят, но, вспомнив о Дэви, она отпрянула от кровати и повернулась спиной к Перси Клифтону.
– Вы выяснили? Это Дэви? – приступила она к сестре, но та уже качала головой.
– Мне жаль, – заговорила она отрывисто, – это была девочка лет трех, ее нашли на Генри-стрит. Имя до сих пор неизвестно.
– Ох, – выдохнула Френсис, чувствуя, как надежда снова тонет под волной очередной неудачи. – А почему «была»?
– Она умерла от полученных ран.
– Господи… А есть… Другие дети из Бата там есть? Имена которых неизвестны, которые могли бы… – Френсис осеклась, так как медсестра снова покачала головой.
Плотно сжав губы, она что-то записывала в свой блокнот, но что именно, Френсис даже не могла предположить. Уголок ее глаза продолжал дергаться, и Френсис подумала, сколько страшных новостей пришлось ей сообщить за последние два дня.
– Что ж, спасибо, что проверили. Понимаете, он должен принимать лекарства. У него припадки – эпилепсия. Сделайте пометку, что он должен принимать таблетки.
– Я отмечу, но в любом случае нам нужно сначала опознать его, прежде чем мы сможем что-то предпринять. На вашем месте я бы снова наведалась к нам. Людей все еще находят, постоянно. Все время кого-нибудь привозят.
– Спасибо. Я приду. Погодите, сестра, – спохватилась Френсис, как только сестра повернулась, чтобы уйти. – Вы знаете… – кивнула она в сторону человека без сознания и запнулась, не зная, как спросить. – Знаете, где нашли этого человека? Что с ним случилось?
– Он из отеля «Регина», – энергично заговорила сестра, стремясь поскорее уйти. – Рядом со зданием Законодательного собрания. Бомба попала в отель, и от него почти ничего и не осталось. Этот человек один из тех немногих, кому повезло. Большинство, несмотря на сирены, оставались в своих номерах или сидели в баре. Поэтому из-под руин мертвых достали гораздо больше, чем живых. Вы что, знаете его? О нем никто не спрашивал еще.
– Нет, – смутилась Френсис. – Тут это… Нет.
– Хорошо. Что ж, мне пора, – сказала сестра, поджидая, когда Френсис направится к выходу.
Развернувшись, Френсис явно ощущала присутствие Перси Клифтона у себя за спиной. Словно он сверлил ее пристальным взглядом. Это навязчивое, свербящее чувство заставило ее обернуться, чтобы убедиться, что он все там же и без сознания.
* * *
Среди развалин, отдаленно напоминающих прежний Бичен-Клифф, были расчищены тропинки. Часть общей крыши, объединяющей дома тридцать четыре и тридцать три, с которой смело черепицу, была покрыта зеленым брезентом. Остальные уцелевшие дома практически не подавали признаков жизни, лишь из трубы Хьюзов поднималась тонкая струйка дыма. Френсис постучалась, и сердце ее сжалось, когда дверь открыла Кэрис. С годами она словно заматерела, некогда изящные линии ее фигуры заплыли в бесформенной монолитности постаревшей женщины. Налитые кровью глаза расширились, когда она увидела Френсис.
– Нашла его? – спросила Кэрис, и в ее голосе послышалась надежда. Надежда, которую та тщательно хотела скрыть.
У Френсис перехватило горло, и она замотала головой.
– Нет еще, – наконец с трудом выдавила она.
