— Зачем хорошую бумагу тратить на растопку для каминов? — Вздохнул отец Николай, видимо прекрасно представляющий, что ему ответят люди хозяина всего Дальнего Востока, по совместительству являющегося жрецом древних славянских богов и еще помнящего времена, когда именно его вера являлась официальной для территорий, позднее названных Русью. — Но может у вас все-таки есть какие-нибудь идеи, кто мог навести готовящихся удариться в разбой казаков на «Буряное»? Старые враги? Кровники? Недоброжелатели хотя бы?
— Увы, никого мне на ум не приходит, — развел руками Стефан, чье семейство погрязло в долгах и имело просто немыслимое количество дальней родни, поскольку происходил от самого Чингисхана. И большая часть этого обширного семейства данную ветвь сибирских татар недолюбливала, поскольку их с великим предком разделяло меньше всего поколений. Находились среди них и те, кто к старым обидам желал добавить новые, свернув чью-нибудь шею. Но вмешивать в эти разборки церковь Полозьевы не собирались, руководствуясь принципом о недопущении всяких разных посторонних козлов на свой родной огород. Ведь вытурить их оттуда потом черта лысого получится! А ведь еще были личные счеты самого толстяка, который со своими женами познакомился в тот момент, когда их польские дворяне готовили для принесения в жертву аж целому архидемону, после чего доблестно целую дюжину невинных дев перепортил, а женился в итоге на куда меньшем количестве.
— Я тоже ни одного имени назвать не могу, — согласился Олег, решив не вспоминать о своей «семье», замешанной в убийстве родителей его нынешнего тела. А также боярах «Трактаровых», которые изначально желали пристукнуть молодого чародея сугубо из-за неудачно доставшегося наставника в магическом училище, но потом получили и причины для личной вендетты. Не стоило забывать и несколько дуэлей, в которых волшебник убил своих соперников, ведь у покойных имелись близкие люди и друзья. Родственники его супруги, вышвырнувшие незаконнорожденную девочку в армейское училище с туманными шансами на выживание, тоже присутствовали в списке возможных врагов, равно как и сами церковники, традиционно прощающие себе любые грехи, особенно если те совершаются во имя праведного дела, вроде уничтожения молодого чернокнижника. Пожалуй, самым маловероятным вариантом являлась месть со стороны ограбленных как-то евреев-работорговцев, ведь те бы натравили на него не казаков-разбойников, а полицию.
— Мои недруги, пожалуй, к этому дню почти все уже и передохли, — пробурчал Мурат, выглядящий на все триста, хотя в реальности ему было все-таки немного меньше. Пусть по меркам чародеев ветеран Третьей Мировой Войны старел неприлично быстро из-за последствий множества травм и не совсем идеального их лечения, однако простые люди до его возраста банально не доживали. — Кто еще до монархической революции в могилу лег, кто в процессе, кто сразу после…
— А у меня, дык, оно того, — промямлил через дожевываемого осетра Святослав. — Не было врагов, стал быть, никогда. Не выживали…
Крейсер вместе с заключенными давно улетел, но мужская компания за столом осталась. Доесть то продукты надо было… Да и обсудить все те же важные вопросы, но уже между собой, без лишних ушей. Ведь если внезапный налет окончился полным провалом, это не означает, будто можно расслабиться и второго нападения не будет.
— Мог кто-то из наших людей казаков навести? — Задался вопросом Стефан, но тут же сам себе и ответил. — В принципе то мог, народа у нас хватает, а святые такими толпами по земле не ходят. Но удара в спину не было, как и внезапных исчезновений, после которых изуродованный во время допроса труп уже никому не найти. А для случайных обмолвок где-нибудь в трактире уроды слишком много о нас знали.
— Может в деревне какая паршивая овца завелась? — Забеспокоился Мурат. — В ваши спины то селянину, обидевшемуся черт его знает на какую мелочь выстрелить сложнее, а знает он ненамного меньше, чем матросы с летучих кораблей. Сплетни от одной стены до другой летают быстрее, чем я ковылять могу. И люди друг у друга на виду, захочешь не спрячешься…
— Нет, это маловероятно, — успокоил его Олег. — На бумаге, которую мы нашли у казаков, было написано, что я некромант и демонолог. И если магию смерти пусть не люблю, но нет-нет, да и использую, то о причине появления в моих документах отметки о неблагонадежности мало кто знает.
— Дык, значица враг то наш того… Имеет доступ к твому досье, — задумался Святослав. — Или умеет хорошо, ну это… Ауры читать. Тама же тоже, стал быть, отметки в училище ставили.
— Обладатель хорошего магического зрения сделал бы приписку, что Олега и тебя надо убивать чем-нибудь физическим, поскольку ваши гиперборейские кирасы отлично втягивают в себя враждебные чары. Пусть быстро разобраться в работе таких артефактов не получится, но если присматриваться как следует, то понять их назначение можно. Опять же ни слова не сказано про Доброславу, а оборотень в древней броне — это весомая козырная карта в битве за пусть крупную, но деревеньку. — Мурат зябко поежился и оглушительно чихнул, покачнув лежащие перед ним на тарелке мелкие косточки. — Ох, извините. Но таких строчек в их инструкциях нет, а ведь к делу собиравшая информацию гадина подошла обстоятельно. Да и план деревни у этих казаков был очень точный, не мазня прапорщика, впервые рисующего карту. Скорее всего, копию сняли с настоящих документов, которые в армейских штабах и губернаторской резиденции хранится на всякий случай. И официальное досье на сильных магов хранится как раз где-то там.
— Круг подозреваемых, дык, сужается. Оно ж конечно можно и писаря подкупить шобы одним глазочком в нужную бумажку глянул, но быстро ему карту не срисовать, а штабы они вообще-то, ну, охраняются от разных шпионов иль диверсантов, — удовлетворенно кивнул Святослав, выливая остатки коньяка себе в пивную кружку. — Не у каждого офицеришки итъ хватит влияния, дабы до таких документов допустили постороннего или лишний дубликат прям на месте смастрячили. Особенно ежели стараться действовать, того-этого, тихо и незаметно. Но разве ж мы кого и когда из кабинетных то начальничков и прочих чинуш успели, стал быть, обидеть?
— У нас летучих кораблей несколько штук, трофеи с войны и маленький заводик по производству примитивных стальных изделий из добываемой здесь же поблизости железной руды. Отец Стефана аж начал активно с долгами расплачиваться, которых у них воз и маленькая тележка. Видимо кто-то заметил движение финансовых потоков и решил скорректировать его в свою пользу, — Олегу даже помощь пророческого дара не требовалась, чтобы твердо знать: ничто не может так обидеть обладающих немалой властью и богатством людей, как чужие успехи и чужие же доходы. В них они видят одновременно и удобную возможность для личного обогащения, и угрозу себе, ведь как знать, вдруг успешный сосед однажды решит расшириться? Или станет слишком сильным да наступит на тебя сверху? А может чего-то иного отчебучить и тем помешает сытой и обеспеченной жизни? — Нет, месть каких-нибудь старых врагов сбрасывать со счетов тоже не стоит… Но мне кажется, лучше копать от финансов.
— Первым делом надо будет связаться с моим отцом, — решил Стефан. — Он сейчас всего с десятком человек путешествует, если на них кто-нибудь серьезный нападет — не отобьются. А мне потом плати за него выкуп и новую кучу золота ищи где-нибудь, чтобы со старыми долгами рассчитаться. Или над пустой могилкой плачь, но уж лучше бы выкуп…
