Но этим все не завершилось. В четыре часа, когда они уже
углубились на две главы в новый, полный страстей триллер, который назывался
«Убей все мои завтра», Рода объявила о конце работы и попросила Рози
присоединиться к ней на несколько минут. Они отправились в женский туалет.
— Я понимаю, это звучит кошмарно, — сказала Рода, — но еще
пять минут, и я подохла бы без сигареты, а во всем этом проклятом дворце сортир
— единственное место, где я могу позволить себе сделать несколько затяжек.
Издержки современной сучьей жизни, Рози.
В туалете Рода достала тонкую длинную сигарету «Мор» и с
уверенностью, выдававшей давнюю привычку, легко взгромоздилась на полке между
двумя раковинами. Она заложила ногу за ногу, зацепившись левой ступней за икру
правой ноги, и окинула Рози оценивающим взглядом.
— Мне нравятся ваши волосы.
Рози машинально провела по ним рукой. Новая прическа стала
результатом внезапной прихоти, возникшей в тот момент, когда прошлым вечером
она проходила мимо салона красоты, и обошлась в пятьдесят долларов, целые
полсотни, которые она никак не должна была тратить… и все же не удержалась и
потратила.
— Спасибо, — поблагодарила она.
— Знаете, Робби собирается предложить вам контракт.
Нахмурившись, Рози покачала головой.
— Нет, я не знала об этом. О чем вы говорите?
— Может, он и похож на скупердяя или старичка, раздающего
билетики благотворительной лотереи, но не забывайте, что он работает в
звукозаписи с семьдесят пятого года и понимает, насколько вы хороши. Он знает это
лучше, чем вы сами. Вы полагаете, что многим ему обязаны, так ведь?
— Я знаю, что в долгу перед ним, — уточнила Рози. Ей не
нравилось, как развивалась беседа; она напоминала шекспировские пьесы, в
которых люди всаживают кинжалы в спины друзей, а потом произносят длинные
лицемерные монологи, оправдывая свой поступок велением рока.
— Только пусть ваше чувство благодарности не мешает
коммерческим интересам, — посоветовала Рода, стряхивая пепел в раковину и
смывая его струей воды из крана.
— Мне неизвестна история вашей жизни, да я и не особенно
хочу ее знать, но я знаю, что вы прочли «Сияющий луч» за сто четыре сеанса, а
это одурительно феноменальный результат, ваш голос звучит не хуже, чем голос
молодой Элизабет Тейлор. А еще я вижу — это написано у вас на лбу огромными
буквами — что вы одна-одинешенька и не привыкли к такому положению дел. Вы
tabula rasa, и это вызывает у меня серьезные опасения. Вы знаете, что сие
означает?
Рози была не совсем уверена — что-то, касающееся наивности,
если не ошибается, — но сообщать об этом Роде не собиралась.
— Да, конечно.
— Хорошо. И пожалуйста, поймите меня правильно, Бога ради —
я не намерена вести грязные игры за спиной Робби, у меня и в мыслях нет желания
отхватить от вашего пирога кусок для себя. Я болею за вас. И Робби тоже, и
Куртис. Но сложность
в том, что Робби одновременно думает и о своем кошельке.
Аудиокниги все еще остаются относительно новой областью. По сравнению с
кинобизнесом мы до сих пор находимся на стадии немого кино. Вы понимаете, что я
имею в виду?
— Во всяком случае, стараюсь понять.
— Когда Робби слушает, как вы читаете «Сияющий луч», он
мысленно видит аудиоверсию Мэри Пикфорд. Как бы глупо это ни звучало, я знаю,
что это правда. Плюс ко всему история вашей встречи, которая только усиливает
его фантазию. Легенда гласит, что Лану Тернер нашли в аптеке «Швабе». Могу
сказать, что Робби уже сочиняет легенду о том, как увидел вас в лавке своего
приятеля-ростовщика Штайнера, где вы рассматривали старые открытки.
— Значит, он так сказал? — спросила Рози, чувствуя в душе
прилив почти любовной теплоты к Робби Леффертсу
— Так, так но то, где он вас нашел и чем вы там занимались в
тот момент не имеет отношения к делу. А дело заключается в том, что вы хороши,
Рози, вы по-настоящему, по-настоящему талантливы. Вы словно рождены для такой работы.
Верно, вас раскопал Роб но это не дает ему права эксплуатировать ваш голос.
Постарайтесь не попасться в его мышеловку.
— Он на такое не способен, — покачала головой Рози.
В душе ее бесновались возбуждение и страх, к которым
примешивалась неприязнь к циничности Роды, однако все чувства подавлял мощный
фонтан радости и облегчения, с ней все будет в порядке, ей не придется трястись
над каждым центом еще какое-то время. А если Робби действительно предложит ей
контракт, то это самое «какое-то время» может растянуться надолго. Роде легко
проповедовать деловую осмотрительность, Рода не жила в одной комнате в трех
кварталах от района города, где нельзя оставить машину без присмотра, если не
хочешь лишиться радиоприемника и колесных дисков; Рода имеет мужа бухгалтера,
дом в престижном пригородном районе и новенький серебристый «ниссан». Рода
носит в сумочке кредитные карточки «VISA» и «Американ экспресс». Более того, у
Роды есть карточка «Блу кросс», а в банке на ее счету достаточно денег для
того, чтобы не бояться потерять работу. Для людей вроде Роды, подумала Рози,
проявлять осмотрительность в деловых вопросах так же естественно, как дышать.
— Вероятно, и нет, — согласилась Рода, — но вы можете
оказаться золотой жилой, Рози, а люди подчас сильно изменяются, если им удается
напасть на золотую жилу. Даже такие хорошие, как Робби Леффертс.
Теперь же, сидя с чашкой чая за столиком в «Горячем горшке»
и глядя в окно на прохожих, Рози вспомнила, как Рода сунула сигарету под струю
воды, бросила ее в урну и подошла к ней.
— Я понимаю, вы сейчас в такой ситуации, когда постоянная
работа имеет огромное значение, и я совсем не хочу сказать, что Робби плохой
человек — мы работаем вместе с небольшими перерывами с восемьдесят второго
года, и я знаю, что это не так, — и все же советую вам присматривать и за
журавлем в небе, а не только стремиться не выпустить из рук синицу. Вы меня
понимаете?
— Не уверена.
— Для начала не соглашайтесь больше чем на шесть книг. С
восьми утра до четырех дня здесь, в «Тейп Энджин». Тысяча в неделю.
Рози ошарашенно уставилась на нее; ей показалось, что кто-то
просунул ей в горло шланг пылесоса и выкачал из легких воздух до последней
капли.
— Тысяча долларов в неделю, вы сошли с ума!
— Спросите Куртиса Гамильтона, считает ли он меня
сумасшедшей, — спокойно возразила Рода. — Не забывайте, дело не только в
голосе, но и в скорости записи. На «Сияющий луч» вам понадобилось сто четыре
сеанса. Никто из тех, с кем я работала, не уложился бы и в две сотни. Вы
великолепно владеете голосом, но что меня поражает больше всего, так это
контроль дыхания. Если вы не занимались пением, каким образом, черт возьми, вам
удалось добиться такого контроля?
