Старший матрос Каратан, опытный мореход с юга Среднего моря, в отличие от Полуда, отдыхать умел и любил, а потому своих помощников драить палубу не заставлял – да и не нуждался «Соколик» в постоянном уходе. Иногда матросы присоединялись к воякам Полуда и учились обращаться с оружием, но сейчас почти все – и Каратан, и Бану, и Ждан – играли в кости возле мачты, хохоча и переругиваясь. Лишь матрос-диволюд Мель, который солнце не сильно жаловал, скрывался на нижней палубе. Наверняка валялся в гамаке да мирно посапывал.
Славная команда собралась. И старых друзей, что отправились за капитаном в чужие воды на край света, и новых, из портов чужих и земель чудны́х – всех привечал Садко одинаково. Люди, диволюди… нету разницы, лишь бы верой и правдой служили, «Соколика» любили, душой были молоды, выбирали ветер странствий и унынию не поддавались.
Садко прикрыл глаза, мыслями улетая вперед, за горизонт, туда, где ждут новые приключения. И еще дальше, где ветер и волны ласково гладят берег родной земли… Изредка, будто тучка на солнце, наплывала тревожная мысль о грядущем, о том, что ждало впереди выполнение данной когда-то клятвы… но кручину Садко гнал прочь.
* * *
Нума из рода ванаров сидел в «вороньем гнезде», рассеянно глядя по сторонам и зевая. Безветрие превратило море в скучную равнину, корабль шел ровно и… уныло. Шквала бы!.. Шторма бы!.. Чтоб вызов стихиям бросить, а не торчать без дела на мачте, изредка отвечая Милославу на его странные вопросы. «Что там по правому борту?» Да ясно же – берег там, куда он денется? Эх, свернуть бы туда, зайти в какой-нибудь порт, поглазеть на новое и непривычное!
Но капитан решил идти к Синему морю без высадок, и этот долгий путь на северо-запад обещал стать самым скучным приключением в жизни ванары.
Раскусить, каким образом Садко принимает решения, Нума не мог. Казалось, будто двое живут в одной коже человеческой, и один из них мог бы среди хитрых ванаров за своего сойти, а мысли другого и не поймешь вовсе. Один торговался, язвил, вилял и ловчил, выгоду видел во всем, рисковал часто. Как там его свои называют? «Купчик купец, разудалый молодец», вот как. Весело помогать такому, и подсобить хочется, и верится, что Садко не промах, держись его, и получишь втрое больше, чем отдал! Вот Нума и держался.
А порою капитан менялся: то отпускал мысли свои по ветру в дали бесполезные, то упускал сделку выгодную по каким-то своим странным соображениям, то жалел тех, кого стоило опасаться. Нет, не мог понять его ванара, никак не мог.
Впрочем, если поразмыслить – ведь его-то самого капитан тоже пожалел… Даже не стал расспрашивать, за что руку перебили, просто на борт взял, укрыл от погони. Локоть Нуме диволюд Мель в лубки замотал, Витослав и Радята питье целебное приготовили, а старший над матросами Каратан уголок в трюме выделил и кучу тряпья чистого, обживайся, мол. Не обыскивал его никто, не любопытствовал, что за сокровища укрыты в большом кожаном кошеле и не краденые ли они…
Ладно-ладно, не все краденые, некоторые камушки и семена, монетки и обереги Нума просто на время взял. У жадных купцов, путешественников и раджей позаимствовал, лишь не уточнил, надолго ли… Ну не должны волшебные камушки на месте лежать и скучать, рано или поздно каждому из них в путь-дорогу пора собираться. А Нума – что Нума? Просто несет их с одного края света на другой. Вон самого его «Соколик» у земли позаимствовал, сделал из него морского ванара.
С первого же дня на борту думалось Нуме, что не Садко ведет корабль, а корабль несет на себе команду туда, куда «Соколику» вздумается. Будто живой и норовистый конь, будто вольный да смешливый западный ветер.
Так и нет до сих пор ответа на главный вопрос: где же Садко такой чудо-корабль раздобыл? Ни разу об этом никто не заговаривал, а Нума с расспросами не лез. К нему не лезут – и он не полезет. Пытался сам догадаться, да куда там!
«Сокол» ванару привечал, баловал, каждый день дарил новые и удивительные открытия. Казалось бы, любопытный Нума все уголки палубы исследовал, всю трюмы излазил, но секретов у корабля больше, чем звезд морских на дне. Пробовал веревки спутать – ни одна не слушалась, зато узлы держали крепко, как положено. Разглядывал бока, через борт перегнувшись – ни одна ракушка не пристала к доскам гладким, будто вчера на воду спустили. Пытался понять, как парус ветра ловит, да не смог. Свистел ветер вокруг головы Нумы, шелестел задорно, смеялся над его вопросами, даром что в роду у ванары духи воздуха водились, и понимал он язык сфер. Будто дразнился «Сокол»: что ты еще не узнал? Что не нашел? Не уразумел? Не твоего это ума дело, оставь попытки разобраться!
Потянувшись и широко зевнув, Нума вдруг замер, прищурившись, напряженно глядя вдаль, а спустя мгновение расплылся в улыбке до ушей и заорал:
– Судно по курсу, по правому борту! Большое!
* * *
Услышав крик впередсмотрящего, Садко мгновенно выскочил из-под навеса. Судно? Отлично! Ежели морские разбойники, так мечта Полуда о жаркой схватке может сбыться. Но еще лучше – поразвлечься, как обычно: погарцевать по волнам на границе видимости, привлечь внимание, распалить разбойничков предвкушением легкой поживы, а потом сбежать ловким маневром, ведь ни один быстроходный парусник даже при сильном ветре не сможет догнать «Сокола». Что уж говорить про штиль!
Озорные мысли – что клинок обоюдоострый, требуют осторожного обращения: резануть другого можно, но как бы и самому не покалечиться. Теперь Садко был не в пример степеннее и спокойнее, чем в юности, на рожон старался не лезть, к разуму больше прислушивался… но лихой азарт иной раз подымал голову, заставляя позабыть об осторожности. Коли уж посещали Садко подобные мысли, сразу он их прочь не гнал: а вдруг удастся пользу какую из шалости или хитрости извлечь?
Так случилось и в этот раз. После долгого плавания без происшествий капитан «Сокола» счел, что пришло время поразвлечься. Он приложил ладонь к глазам, вглядываясь в блестящую морскую синь, на которой танцевали солнечные всполохи, но, ничего не увидев, поморщился и крикнул:
– Нума! Разгляди-ка получше, что за судно?
Матрос в ответ гэкнул залихватски, вытянулся всем телом, опираясь на края «вороньего гнезда». Потом недовольно фыркнул и полез по мачте еще выше, на самую макушку, к хлопающему на ветру флагу. Лез он так ловко, будто под ладонями и ступнями у него специально вырубленные ступеньки шершавые. Балансировал Нума длинным рыжим хвостом, хватался, когда нужно, за канаты.
– И как он не падает-то?
Незнамо откуда возле локтя Садко возник Радята-повар. Тело-сложением напоминал он пузатый бочонок, но при этом двигался ловко и бесшумно. Только вот благоразумно на рею не совался.
– Купеческое судно! – донесся голос Нумы. – Большое, расписное, грузное! Паруса реечные, четырёхугольные! Нос и корма приподнятые! Видать, юго-восточные торговцы. Судно кренится на правый борт, вся команда там! Ловят они кого-то… или поймали!
– Так-так-так… – Садко запустил пальцы в короткую бороду и задумался.
