— Оставь меня или убей поскорее, — простонала чуть слышно несчастная. — Я хочу смерти и только смерти, я слишком страдаю! Жизнь надоела мне…
Бледное лицо Зайдет вдруг приняло мягкое выражение, так мало идущее к нему.
— Слушай, Тэкла, — как только могла ласково проговорила она, — слушай! Имам обещал мне большую награду, если я уговорю тебя принять веру Аллаха… Я всей душой хочу услужить ему. Если ты исполнишь его повеление, я засыплю тебя подарками и ты будешь моей второй дочерью после Нажабат, если нет, — берегись! Я выдумаю тебе такие мученья, которые не снятся во сне, и ты скоро поймёшь, как невыгодно тебе не слушаться твоей повелительницы!
— Зачем ты говоришь это, госпожа? — произнёс слабый голосок Тэклы. — Я тебе давно сказала, что не боюсь никого и что смерть будет для меня избавлением…
— А… если так! — прошипела Зайдет и, сорвав со стены висевшую на гвозде нагайку, ударила ею изо всей силы Тэклу по плечам.
Несчастная девочка испустила продолжительный стон… Этот стон не разжалобил, а скорее ещё более раздражил разъярённую женщину. Не помня себя, она наносила теперь удар за ударом по спине и груди бедного ребёнка…
Худенькое тельце Тэклы билось и извивалось под немилосердными ударами Зайдет. Неизвестно, чем бы окончилось всё это, если бы на пороге комнаты неожиданно не появилась кривоножка Нажабат.
Она значительно выросла в эти два года, но её исковерканные ноги не выпрямились за это время.
— Мать! Мать! — кричала она, захлёбываясь и волнуясь. — Новость у нас, новость! У Гассана в гудыне сидит пленник. Патимат узнала это от наших караваш и сказала Джемалу, чтобы он просил за него отца…
— Что ты мелешь такое, кривоногая шалунья? — так и закипела разом охватившим её любопытством Зайдет.
Такое происшествие, как появление нового пленника в ауле, было очень важным событием в однообразной жизни затворниц. Немудрено поэтому, что Зайдет позабыла весь мир, услышав от Нажабат захватывающую новость.
— Клянусь Аллахом, правду говорю тебе, мать… Сейчас Патимат была в серале… Рассказывала, как там пляшут… Эх жаль, что я уродилась с такими ногами, а то бы я показала этим косолапым медведицам, как у нас надо плясать лезгинку! — с заметной завистью произнесла девочка.
Но Зайдет и не слушала её.
Совершенно позабыв о своей пленнице, вся охваченная непреодолимым желанием как можно скорее поделиться новостью с остальными, она со всех ног кинулась в сераль. Нажабат на своих кривых ножках заковыляла вслед за нею…
Тэкла, почти потерявшая сознание под жестокими ударами нагайки, долго лежала без движения, издавая слабые стоны. Потом она медленно поднялась и села на своей соломе… Что-то тёплое и липкое текло у неё по шее, прямо на обнажённое плечо… Хлёсткая и твёрдая, как кинжал, нагайка, глубоко врезавшись в нежное тело девочки, оставила на нём кровавую борозду. Зайдет не жалела силы и рук, наказывая свою маленькую пленницу. Это повторялось часто, очень часто.
Около года уже уговаривали Тэклу женщины сераля принять их веру. Они действовали не по собственному желанию. Шамиль приказал им это. Он хотел женить сына впоследствии на пленнице, потому что дочери наибов, на которых женятся сыновья властителя, неудобны были ему: надо было бы тогда родниться с семьёй невестки и приближать к себе нежеланных людей. Всё это хорошо объяснила Тэкле её мучительница. Но из всего этого бедная девочка только поняла одно: её хотят сделать мусульманкой, да ещё, вдобавок к тому, женой ненавистного ей Шеффи. О, она не хочет, не хочет этого! Жестокий, недобрый мальчик всячески изводит и мучит её. Он и Нажабат… Но это ничто в сравнении с тем ужасом, который ожидает её в ближайшем будущем… Принять мусульманство! Позабыть Христа! Христа Иисуса, которому она привыкла молиться с колыбели!.. Забыть наставления еэ близких!..
Словно сквозь сон слышатся Тэкле речи ласковой княгини:
— Что бы ни было, девочка, крепись! Всеми силами борись за свою веру… Не изменяй ей.
О да! Она не изменит! Ведь Милосердный Господь поможет ей! Поможет так же, как Он помогал и святой Нине, просветительнице Грузии, и многим другим… Да, да. Он спасёт её, Тэклу, Он, кроткий и могучий Христос Спаситель! Но только не скоро, может быть, очень не скоро… Ах, если б поскорее! Эта жизнь в борьбе становится невозможной для её детских силёнок… Вот брошена на полу окровавленная нагайка Зайдет… Завтра ей опять найдётся работа, этой нагайке… Все плечи, спина и грудь Тэклы уже исполосованы ею, а впереди будет ещё хуже: её могут насильно заставить принять мусульманство! Её — христианское дитя! Нет, нет! Она не перенесёт этого ужаса.
Бедная девочка вздрагивает всем телом. Потом поднимает голову, оглядываясь кругом. И вдруг быстрая, как стрела, мысль мелькает в её мозгу… Что это?.. Дверь её каморки, которую всегда тщательно закрывали на замок, открыта… Зайдет, заинтересованная своей новостью, позабыла второпях запереть её… А что, если?..
Жгучим огнём охватывает дрожь всё тело Тэклы… Дрожь неожиданности, восторга… Счастье свободы разом представляется близким и возможным… Бежать?.. Да, бежать!.. Сию минуту… сейчас!
Она медленно поднимается со своего ложа… и тихо-тихо крадётся к порогу… О, как сильно бьётся её маленькое сердечко!.. Куда и зачем она идёт? Тэкла старается не думать об этом… Она не знает дороги из этой глухой стороны… Говорят, Ведени окружают дремучие леса, в которых водятся дикие звери… Так что же? В тысячу раз легче погибнуть в лесистых Андийских трущобах, нежели выносить мучения Зайдет теперь и Магомета-Шеффи впоследствии, — легче, чем быть насильно отторгнутой от истинной веры Христа. И девочка, затаив дыхание и хватаясь за стены слабыми ручонками, медленно крадётся по длинному переходу. С женской половины сераля до неё доносится хохот и визг… Это Нажабат рассказывает там что-то громко…
И все смеются… И эта гостья тоже — красавица Каримат… И голос Шуанет слышится ей… О, какая добрая эта Шуанет! Когда Зайдет бьёт её, Тэклу, она заступается постоянно… Только не очень-то её слушает имам… Зайдет, как старшая, имеет больше веса… Тэкла сама не знает, почему ей всё это приходит в голову теперь, когда вся её душа рвётся на свободу. Она точно хочет отвлечь своё внимание от рокового шага. Скорее бы, скорее миновать этот ужасный переход, и тогда… Если бы Патимат была здесь! Патимат — её добрый ангел… Она бы помогла ей бежать… Патимат любит и жалеет её… Но она там, в кунацкой, танцует лезгинку и не думает о бедненькой Тэкле! Там все они, и Джемалэддин тоже… О, какой он чудесный! Он несколько раз бранил Зайдет за то, что она мучает её. За это Зайдет его не любит… Да и многие его не любят здесь. Оттого он всегда такой скучный и бледный и у него такие печальные глаза…
Тэкла останавливается разом… Холодный пот выступает у неё на лбу… Дверь сераля распахивается, и она видит Зайдет на пороге… Девочка, чуть дыша, прижалась к стене… Вот, вот, злая женщина сейчас накроет её… Но нет, слава Богу… Она только кличет служанку и снова скрывается вовнутрь сакли…
С быстротою молнии кидается к противоположной двери Тэкла, дрожащей рукой толкает её и…
