– А я принес, – хмыкнул Витя, – но доставать не стал, раз така справа.
В общем, Зейда был в очередной раз изгнан из дому, Яна ушла с ним, но чувство вины так придавило ее, что выходные она решила провести с родителями, умоляя о прощении и доказывая, что суженый не так плох, как кажется на первый взгляд.
– Бедный, – улыбнулась Ирина, – тебе не позавидуешь.
– Та… – махнув рукой, Витя плюхнулся в кресло-качалку и закрыл глаза, – на мне природа отдохнула, а я на природе отдохну. Янку жалко.
Ирина вдруг поняла, что смущало ее в течение всего процесса, нахмурилась и схватилась рукой за лоб, чтобы не упустить мысль.
Гортензия Андреевна кашлянула:
– Позвольте, Витенька, дать вам стариковский совет. Вы знаете, что я обеими руками за почитание родителей, но когда человек ставит тебе ультиматум «или я, или что-то», обязательно нужно выбрать «что-то».
– Да? – услышав это, удивилась Ирина.
– Да, Ирочка. Если и есть исключения из этого правила, то мне они не известны. Принимая новый класс, я на первом родительском собрании говорю, что ультиматумы ставить нельзя. Или делай уроки, или ты мне не сын, – не педагогический прием, а наглый шантаж, и применять его нельзя. Запрещено.
– Эдак вся советская педагогика схлопнется, – буркнула Ирина.
– Ничего, выдержит. Вы же как-то обходитесь без него с Егоркой и Володенькой, и другие обойдутся, – Гортензия Андреевна решительно развязала толстую веревку, схватывающую горловину ее маленького рюкзачка, и достала бумажный кулек. – Так, товарищи, по дороге на электричку я купила чудесные помидоры, давайте сделаю салат.
– Отдыхайте, вы же прямо с работы. Витя, – скомандовала Ирина, – пусти Гортензию Андреевну в ее любимое кресло.
– Та я просто погрел…
– Без тебя уже нагрели, я все утро в нем проспала. Ты принеси себе шезлонг с чердака, Витенька.
– До Кирилла пойду.
Зейда утопал, а Ирина закутала Гортензию Андреевну в плед, раскачала слегка и собралась резать салат, но учительница окликнула ее:
– О чем задумались, Ирочка?
– Так…
– Ничего не случилось?
Ирина покачала головой. В самом деле, что за чушь ей приходит в голову! Природа отдохнула, надо же. Никакой это не научный факт, а обывательские и злопыхательские заблуждения. Когда сын академика становится академиком, приятнее думать, что он дурак и возвысился исключительно по блату, а не потому, что к хорошим генам и хорошему воспитанию прилагались усидчивость и трудолюбие. В общем, истина весьма спорная, но некоторые способности действительно передаются по наследству. Например, музыкальный слух. Когда Егора принимали в музыкальную школу, педагог прямо спрашивала, как с этим делом обстоит у старших поколений, и Ирина честно рассказала, что у отца был абсолютный слух, им с сестрой передался похуже, но тоже вполне приличный, а племянник вообще не хочет учить нотную грамоту, потому что безошибочно подбирает современные песни на гитаре и на фортепиано по слуху, а к большему не стремится. Если уж на то пошло, то у Бетховена и Моцарта отцы тоже были музыкантами. Существуют династии художников, например, разветвленное семейство Бенуа, подарившее миру целую плеяду видных деятелей изобразительного искусства, у Айвазовского сын, кажется, тоже стал живописцем.
А есть и совершенно другие судьбы… Как ни относись к советской власти, как ни ругай, как ни крути колесико радиоприемника в поисках вражеских голосов, одного у советского государства точно не отнять. Это всеобщее среднее образование. Интересно, понимают ли нынешние интеллигенты, смакуя новости от радио «Свобода» и называя свою родину империей зла, что, если бы эта империя не выучила их родителей, сейчас бы они убирали навоз в коровнике, из культурного багажа имея в голове только «Отче наш». Те же самые родители героической Яны Подгорной. Зейда им, видите ли, не подходит, ибо у него крестьянские предки. Ирина выглянула в окно. Витька уже что-то копал возле калитки, и даже издалека, и сквозь брезентовую ткань ветровки было видно, как перекатываются по спине могучие мускулы. «Да от такого рожать и рожать, – хмыкнула она, – настоящий Геркулес, чтобы на каждом мужике так природа отдыхала. И, кстати, папа у него очень умный, если бы не война, сейчас бы самолеты проектировал, а не самогонные аппараты собирал. Хотя мой долг, конечно, прочесть Витьке небольшую лекцию о политике партии по части алкоголя и настоятельно рекомендовать его отцу ликвидировать свою алхимию от греха подальше или перевести на безалкогольные рельсы».
Ладно, это она отвлеклась, подумать над неразрешимым вопросом, что важнее, наследственность или воспитание, можно как-нибудь на досуге, дело в другом. Семейство Гаккель, без сомнения, состояло из одаренных людей, но все они тяготели к литературному творчеству и науке, не посвящая себя другим видам искусства. Юлия Гаккель написала, по общему признанию, лучший с точки зрения подачи материала учебник по рентгенологии, сам академик тоже оставил после себя книгу мемуаров, которую Филипп с Валерием готовили к публикации, ну а про старшего сына и говорить нечего. В нем литературный талант умножился и развился. Валерия Михайловна, по словам ее начальника, была графоманкой, но все равно ведь занималась писательством, а не пела и не рисовала.
Откуда в этой литературной семье появился ребенок с абсолютным слухом? Ладно, допустим, Гаккелям медведь на ухо наступил, но они были меломаны, все время слушали пластинки, посещали консерваторию и Кировский театр, Коля с пеленок приучился к музыке и развил в себе слух. Но ведь нет, досуг Гаккели посвящали чтению и кино, а кроме того, первые годы жизни Коля провел в Таджикистане, по месту службы отца, где для услаждения детских ушей имелись только строевые песни да концерт по заявкам радиослушателей на «Маяке». И ведь музыкальность у него не для себя, а такого уровня, что Николай Гаккель первый специалист на всем полуострове. Он не только заведует музыкальной школой, для чего хватило бы способностей администратора, но и дает концерты, ставит музыкальные номера в местном театре, словом, востребован на двести процентов, чего с посредственностями обычно не случается. Откуда же дар?
– Ирочка, я вижу, вас что-то тревожит, – мягко заметила Гортензия Андреевна, выбираясь из качалки, – поэтому давайте все-таки я сделаю салат, пока вы в задумчивости не порезали себе пальцы.
Она взяла нож, а Ирина сгорбилась в углу на табуретке.
Мысль не только глупая, но попахивает евгеникой. Во-первых, можно обладать абсолютным слухом и не любить музыку. Такие люди есть, и среди них уникальные врачи, которые по стуку сердца и шуму дыхания безошибочно диагностируют болезни, при этом слушают максимум Аллу Пугачеву. Возможно, Филипп Николаевич или его отец как раз из таких.
Или нет, потому что Коля был, наверное, единственным ребенком в Советском Союзе, которого не водили поступать в музыкальную школу, дар его обнаружился случайно. И как, интересно, отреагировали родители, в частности мать, когда выяснилось, что сын обладает совершенно не свойственным для семьи даром? Не вспомнила ли Валерия о своем приступе помешательства в роддоме?
