– И ничего не предприняли, – хмыкнул Шубников.
– Каюсь. Моя вина, – свидетель нахмурился, – но я считал себя не вправе вмешиваться в ее жизнь.
Валерия Михайловна встала во весь рост. Ирина напряглась, в конце концов бедную женщину так унижали сегодня весь день, что можно выйти из себя, даже будучи психически уравновешенной, а шизофреничке так просто сам бог велел.
– Слушаем вас, Валерия Михайловна, – сказала Ирина как можно мягче.
– Свои гипотезы я доказывать не стану, – произнесла подсудимая отрывисто, – здесь не время и не место, но когда вы говорите, что мое руководство – графомания, вы лжете. Я сдала вам добросовестно выполненную работу со списком литературы и всеми необходимыми ссылками. В ней изложены общепринятые на данный момент взгляды, а не мое авторское видение, но для учебника именно это и требуется.
– Валерия Михайловна, не будем горячиться. Если угодно, я готов предоставить ваш труд на суд общественности, пусть люди сами решают, кто из нас прав.
– Пусть решают.
– Пожалуйста, я буду только рад. Меня немного мучила совесть, что я не передал ваш труд психиатрам, чем, наверное, затруднил для них постановку диагноза, но сработал, знаете, рефлекс – не выдавать товарища.
– Ладно, в конце концов это уже не важно, – Валерия махнула рукой и села на место.
Ирина перевела взгляд на Шацкого. Самоуверенность сбежала с его лица, бедняга стоял, понурясь, впервые осознав, что его бездействие по сути стоило жизни молодой беременной женщине. Ладно был бы еще какой-нибудь филфак или военмех, а то целый медицинский институт! Набери по местному телефону кафедру психиатрии: «Але, слушайте, мужики, тут такая ситуация, сотрудница у меня есть, дочка академика и жена великого драматурга, прекрасная женщина, но сейчас принесла мне пятьсот машинописных страниц голимого бреда. Что делать, ребята? Помогите чем можете!» И все, вопрос решен. Придет опытный специалист, который и диагноз сумеет поставить, и лечиться уговорит. Или скажет, что тревога ложная, просто ты привык к умным текстам, а тебе вдруг подсунули обычную человеческую глупость, вот и померещилось.
– Валерия Михайловна, у вас больше нет вопросов к свидетелю? – спросила Ирина, чтобы успокоить женщину, и, получив отрицательный ответ, отпустила Шацкого.
Наконец вызвали ключевого свидетеля – судебного психиатра. Он четко, не тратя лишних слов, озвучил заключение, что у Валерии Михайловны на фоне вовремя не диагностированной и соответственно не леченной вялотекущей шизофрении, психотравмирующей ситуации в анамнезе и приема малой дозы алкоголя развился патологический аффект. Комиссия рекомендует ей лечение в психдиспансере по месту жительства.
У Ирины в общем уже сформировалось внутреннее убеждение, и она не собиралась сильно терзать психиатра, Шубникову, кажется, тоже все было ясно, зато Светлана Аркадьевна замучила эксперта разными вопросами, относящимися к делу и не очень.
Впрочем, психиатры народ крепкий, их так просто из себя не вывести, поэтому свидетель совершенно спокойно отвечал по пятому разу, что, действительно, в жизни чего только не бывает, и порой то, что звучит как бред, оборачивается самой реальной реальностью. Вопрос в том, насколько логично и адекватно человек реагирует. Например, какие-то действия жены вызывают у мужа подозрения в измене. Один супруг откровенно с нею поговорит и успокоится, другой проследит и либо успокоится, либо поймает с поличным, тут как повезет, третий будет запирать супругу дома, оставляя контрольные нитки на всех окнах и дверях, а четвертый отправится к гадалке наводить порчу и снимать сглаз. В каждом варианте можно сделать предварительный вывод о состоянии психики мужа, не выясняя, изменяла ему жена в действительности или нет. Валерия Михайловна, к сожалению, не смогла объяснить, почему у нее возникла мысль о подмене ребенка, и точно так же не получилось у нее обосновать свои научные изыскания. Психиатру не надо быть экспертом в иммунологии, равно как и во многих других науках, в которых прорывы и великие открытия совершаются душевнобольными буквально ежеминутно. Достаточно проследить за логикой доказательств. Этот постулат я взял отсюда, тот оттуда, это следует из этого, то из того. Основывался на такой-то и такой-то монографии, вот список статей, пожалуйста, которые подтверждают мои гипотезы, а вот которые опровергают, а эти, самые интересные, опровергают опровергающих, а еще существует школа Иванова – Петрова, которая исповедует противоположный принцип, и я с ними не согласен, потому что есть исследования Сидорова.
Вот так все и происходит, научное открытие – это цветок, выросший на плодородной почве фактов, а не озарение в вакууме. К сожалению, у Валерии Михайловны был именно второй вариант.
Таким образом, диагноз шизофрении не вызывает сомнений, но течение заболевания в целом можно считать благоприятным. Клиника усугубилась на фоне ухода Филиппа Николаевича из семьи, что явилось сильнейшим стрессом само по себе, а к тому же еще Валерия Михайловна ни с кем не могла разделить своих переживаний, будучи гордой женщиной. И если уж совсем честно говорить, то бывший муж мог бы оставить ее в покое, не раздражать видом своего нового счастья. Точку поставил бокал алкоголя, доза незначительная, но оказавшаяся фатальной для истерзанной души. Исходя из этих фактов, комиссия не настаивает на госпитализации. Если пациентка будет принимать препараты, соблюдать режим, в том числе полный отказ от алкоголя, то опасности для общества никакой тут нет и не предвидится.
Светлана Аркадьевна наконец удовлетворила свою любопытство, свидетель ушел, утомленный и слегка помятый, и подсудимой было предоставлено последнее слово.
Валерия Михайловна встала и откашлялась:
– Простите, но я даже не знаю, что сказать, ведь я ничего не помню. Прошло уже много времени, а я все никак не могу поверить, что убила Веронику, поэтому, наверное, и раскаяться не могу… – она покрепче ухватилась за перила, – а с другой стороны, что теперь? Говори не говори, а человека нет. Все. Полагаюсь на вашу волю.
* * *
Оказавшись в совещательной комнате, Шубников сразу бросился к окну курить. Светлана Аркадьевна прошлась по периметру, разминая ноги, подумала, да и стрельнула у него сигаретку. За окном было ясно и солнечно, Ирина попросила открыть, но после того, как со скрипом и стуком распахнулись старые рамы, в комнату потянуло холодным ветром, под которым шелохнулся лист бумаги на столе. Ирина отошла в угол, где не дуло, а заседатели плечом к плечу высунулись в окошко, по-хулигански стряхивая пепел на головы мирных граждан.
Ничего, пусть, обязательно надо сделать перерыв и проветрить мозги, прежде чем приступать к обсуждению.
Казенные часы с квадратным циферблатом и римскими цифрами показывали половину четвертого. Ирина вздохнула. Эх, хорошо бы не затягивать обсуждение, тогда есть шанс уйти домой пораньше. Всего на полчасика, чтобы не нарушать трудовую дисциплину, но это позволит проскочить в метро до часа пик и в магазин успеть до основных очередей. Как знать, вдруг получится ухватить что-то приличное, пока не разобрали. Может быть, курицу, или рыбина какая-нибудь заплывет на прилавок их гастронома.
