– Она умерла, – вздохнула Оля.
Меня словно молотком по голове стукнули.
– Как умерла?
– Инфаркт, – объяснила Ольга, – пока «Скорая» ехала, мама сказала: «Доченька, чует мое сердце, я не выживу. Очень тебя прошу, ходи на концерты в „ОРС“, сиди на моем месте, приноси Аллочке ее любимый торт». Мамочка вас обожала. Я об этом знала и испытывала огромную благодарность к вам. После смерти папы мама загрустила, совсем унывать стала. Чтобы хоть как-то развлечь ее, я один раз купила ей билет на ваш концерт. И она вас полюбила.
Алла откинулась на спинку кресла.
– Мы недолго говорили. Я взяла у Оли торт. Девушка пообещала ходить на мои выступления, оставила номер своего телефона. После ее ухода я, как обычно, отдала торт Вале. Еще радовалась, что администратора Елены нет, та почему-то всегда злилась на уборщицу.
Федина сгорбилась.
– На днях я опять выступала в «ОРС». Ольги в зале не было. Я не удивилась. Она молодая, наверное, замужем, имеет детей, у нее нет времени постоянно посещать концерты. И Валентины на работе нет. Ни о чем дурном не думая, я спросила у капельдинера, которая вместо нее принесла мне чай:
– Елена Яковлевна, а где Валя? Почему вы на хозяйстве?
– Померла баба, – равнодушно сообщила та.
У меня голова закружилась.
– Она же молодая.
– Полтинник в прошлом году отметила, – уточнила Елена, – не очень-то свежая роза.
Федина открыла сумочку, вынула из нее баллончик и прыснула себе в рот.
– Это гомеопатический антистресс. Нервничаю очень. Я стала расспрашивать Елену Яковлевну, та сообщила, что Валентине стало плохо после моего прошлого концерта. «ОРС» работает всю ночь. До двадцати двух часов там культурная программа для любителей классической музыки, а днем читают всякие лекции по истории искусства. Но на интеллигентных людях нынче много денег не заработаешь. Поэтому с нуля часов клуб сдает зал, фойе и остальные помещения фирме, которая организует разные вечеринки. Валентина всегда работала в ночную смену с девятнадцати до шести утра. Почему она предпочитала именно это время, даже Елена Яковлевна, главная местная сплетница, не знала. А вот то, что я Вале всегда отдавала вафельный торт, ей, оказывается, было известно. Капельдинер, она же администратор, весьма ехидно заявила:
– Валька была абсолютно нищая, вечно голодная. Буфетчица рассказывала, что она после антракта всегда приходила в кафе. Вроде как паркет протереть. А у самой кулек, она в него складывала то, что зрители на столах оставили. Совсем дура! Думала, что Лариска ее не видит. Фу, объедки дожирала. Ваш торт для Валентины роскошь, она его целиком за один раз в подсобке съедала! И как только кое-что у побирушки не слипалось! Да уж, просто смертельным тортик в последний раз оказался!
Глава шестая
Федина достала из сумочки кружевной носовой платок и стала мять его в руке.
– Мне несвойственно агрессивно реагировать на грубости и глупости, которые я порой слышу от людей. Прекрасно понимаю: всем нравиться невозможно. Если в соцсетях кто-то начинает мне хамить, я просто блокирую скандалиста, в перепалку не вступаю. Зачем спорить с дурно воспитанным человеком? Его не переделаешь, только еще больше гадостей начитаешься и расстроишься. Но я была так шокирована известием о смерти Вали, что отреагировала резко:
– Уж не считаете ли вы, что я угостила уборщицу тортом, который потерял годность и стал причиной ее кончины?
Думаете, Елена смутилась или извинилась? Как бы не так! Рассмеялась мне в лицо:
– Это вы сказали! Что-то все, кто с вами, госпожа Федина, дружить начинает, помирают. Сначала Верка убралась, потом Валька. Пойду-ка я подальше от вас, боюсь, вдруг чем заражусь!
И сбежала. Каково, а?
– Если Елена Яковлевна находилась при исполнении служебных обязанностей, то надо было немедленно сообщить директору клуба о ее неподобающем поведении, – возмутился Михаил, – тот приказал бы грубиянке прийти с повинной. Или уволил бы ее.
– Я никогда не требую извинений от обслуживающего персонала, если он опустился до хамства, – пожала плечами Алла, – и не хочу, чтобы человек лишился работы. Во время беседы с Еленой мои мысли были заняты другим. Право, странно, Ольга дарит мне торт, я передаю его, как всегда, Валечке, а она, съев его, умирает. Но торт-то предназначался мне! Дочь Веры понятия не имела, кому потом я отдавала подарки ее матери, а та пребывала в уверенности, что я обожаю вафли.
Алла вытерла платком рот.
– Ясно же, что это просто совпадение. Вера покупала торты в фирменном магазине при фабрике. Их множество разновидностей: с белым, черным шоколадом, орехами всякими, цукатами, сухофруктами. Вера никогда не приносила два раза подряд одно и то же. Если вручала торт с мандариновой отдушкой, то следующим был… ну, например, банановый.
Алла улыбнулась.
– У нас с Арамакиной сложилось нечто вроде па-де-де в балете, где каждое движение рук, ног, головы отработано и неизменно. Вера входила в гримерку со словами:
– Сегодня вы играли волшебно.
Протягивала мне коробку, я ее брала, восклицала:
– О! Сегодня торт с белым шоколадом. В прошлый раз был с черносливом.
– Вы помните, – радовалась поклонница. – И как вам предыдущий?
– Объедение, – отвечала я, – хрустящие вафли, нежный крем…
Федина опустила голову.
– Минут пять, максимум десять, такого общения. Но после смерти Веры в моей жизни образовалась пустота. Я вдруг поняла, что она была единственным человеком, который любил меня просто так, потому что я это я, скрипачка, которая дарит Вере музыку. Она не пыталась набиться мне в подруги, ничего не просила. Просто приносила угощенье, хотела меня порадовать. Просто так! Понимаете?
– Понимаю. Вы не виноваты в ее смерти, – произнес Энтин.
– Наверное, – прошептала Алла, – да только после разговора с хамкой Еленой в моей душе огромное беспокойство поселилось! Почему? Не знаю. Я позвонила Ольге, хотела узнать, где похоронена ее мама. Решила поехать на кладбище, принести на могилу цветы, сказать: «Дорогая Верочка, спасибо за торт, твоя доченька его мне передала. Без тебя на концертах тоскливо». Потом взять скрипку и сыграть для Веры, в память о ней, «Последнюю розу лета» композитора…
Алла закашлялась.
– Стихотворение ирландского поэта Томаса Мура положил на музыку композитор Джон Стивенсон, – вместо Фединой продолжила я. – Песня пользовалась большой популярностью не только в Великобритании, но и в Европе. Ее использовал в своей опере «Марта» Фридрих фон Флотов. Вариации на мелодию Стивенсона написали Михаил Глинка, Феликс Мендельсон, Генрих Вильгельм Эрнст. Версия последнего композитора считается наиболее сложной для исполнения.
Алла допила остывший чай.
