– Это очень правильно, – заметил Энтин, – но…
– Но ничего скрыть нельзя! – воскликнул Михаил. – В вузе, который профессор спешно покинул, был скандал, правда, его удалось замять. Воробьева Галина Петровна потребовала от Анатолия Викторовича развестись с женой и заключить брак с ее дочерью Екатериной. Что же произошло? Профессор соблазнил первокурсницу, та сообщила любовнику о своей беременности и получила от него деньги на аборт. Во время операции что-то пошло не так, теперь девушка никогда не сможет иметь детей.
– Даже птичка в своем гнездышке не гадит, – заметил Николаша. – С другой стороны, хорошо, что гнездышко свое. В чужом мог такой вой подняться!
– Екатерина – девочка из простой семьи, золотая медалистка, попала в престижный вуз не за деньги, – перебил Махонина Миша, – у матери не было никаких связей и средств. Галина Петровна оказалась отнюдь не дурой. Она прекрасно понимала, что профессор никогда не разведется, просто решила обострить ситуацию. Перца в нее добавил возраст Кати – семнадцать лет.
– Несовершеннолетняя, – подчеркнул Димон, – упс! Можно и на зону уехать.
– Но, как уже говорилось, старшая Воробьева была совсем не глупа, – повторил наш эксперт. – После непростой беседы в кабинете ректора она сделала другое предложение: Нестеров покупает Кате двухкомнатную квартиру, машину и платит стипендию из своего кармана до получения ею диплома. Если Анатолий Викторович отказывается, Галина Петровна отправится в «Желтуху» и продаст ей рассказ о Нестерове за хорошие деньги. Профессор согласился на все ее условия.
– Ложь! Вранье! Брехня! – закричала Антонина. – Кто-то оклеветал моего мужа! Не смейте повторять гадкие сплетни! Если разговор происходил при закрытых дверях и никто о нем не знал, то где вы нарыли эти сведения?
– Думал, вы поняли, – усмехнулся Михаил. – Марина любила подслушивать. Вы приказывали девочке в двадцать тридцать идти ко сну. Понятно, когда так относятся к малышке, но устанавливать такой режим для старшеклассницы странно.
– Мариночка была послушной девочкой, – залепетала Нестерова, – домашней! Она сама не хотела по вечерам дом покидать…
– В дневнике вашей дочери много записей, – перебил Антонину Михаил, перелистывая ежедневник, – вот слушайте: «Пошла в полдвенадцатого послушать, спят ли уроды. Они сидели в столовой, срались, как обычно. Мамахен обзывала папахена, упрекала его, что он по бабам таскается. Папанька не остался в долгу, ответил достойно:
– А что делать, если рядом со мной в кровати занудное бревно лежит? Прекращай скандалить. Хочешь утолить свою страсть к воспитанию? Займись Мариной! Где она, а? Где в полночь шляется?
Мамахен его отбрила:
– Из тебя отец, как из дерьма котлета! Девочка в полдевятого идет спать. Я имею право на тихий вечер! Меня раздражают ее шаги и голос! Надоела мне твоя дочь!
Вот и правда вылезла! Я знала, что маманька свою „лапочку“ терпеть не может! Почему она меня родила? Так по залету! Папаню хотела заполучить, поимела свое счастье, теперь жрет его большими кусками. А я ей зачем? Папанька от маманьки постоянно на сторону сваливает, но до сих пор тихо все было. А сейчас его за… с Екатериной из вуза выгнали! Очередной его шлюхе семнадцать. Эдак он скоро до меня доберется! Побегу к Леше и Насте, блевать от родителей тянет».
Миша закрыл дневник.
– Мать полагала, что Марина спит, а та подслушивала беседы родителей, знала все, что ей знать не положено, а когда Антонина Васильевна наконец-то засыпала, дочь вылезала из окна и бежала к любимым Леше и Насте. Кто они такие?
Глава тридцать пятая
Михаил погладил ежедневник.
– Я собирал по крупицам сведения о парне и девочке. Они разбросаны по всем страницам. Но в конце концов мне удалось составить портреты. Алексей старше девочек, он учился в консерватории. У него была младшая сестра Аня, ее взяли из детского дома. Алексею было двадцать лет, он не горел желанием концертировать, но с его матерью спорить было невозможно. Она решила, что Алеша станет пианистом. Точка. В гостях у родителей Леши часто бывал Роман, племянник отца. Из него тоже хотели сделать музыканта, но парень оказался крепким орешком. Мать Леши стала наседать на Рому, хотела подчинить его, как сына, но он нажаловался дяде, и Барабанов велел жене:
– Отстань от парня. Пусть сам выбирает свой жизненный путь.
Алексей решил тоже делать то, что хочет, но повел себя хитрее, не ушел из учебного заведения, понимал: с матерью лучше не конфликтовать. Сестру Аню он любил, жалел девочку, которую мамаша хотела сделать певицей, но не получилось. Что помешало ей записать дочь в музыкальную школу? Для начала полное отсутствие слуха. И у малышки был дефект, она появилась на свет с изуродованным лицом. У новорожденной отсутствовала часть нижней челюсти, ей сделали операцию, вот только красавицей малышка не стала. У Анечки была любящая мама, к сожалению, она умерла, и дочка попала в приют. Но ей опять повезло. В детдоме была умная сострадательная директриса и воспитатели ей под стать. Аню все полюбили. Ну а затем девочку решила удочерить мать Алексея. Сын очень удивился: ну почему его вздорная, истеричная мамаша неожиданно решилась на такой поступок? Первое время она сюсюкала с девочкой, а потом стала ее воспитывать самым странным образом: запрещала девочке все! Алеша всегда утешал малышку, тайком давал ей конфеты.
Повторяю, такого длинного единого рассказа об Алексее в записках Марины нет. В одном месте она пишет, что ее любимый не хотел стучать по клавишам, в другом восхищается его отношением к приемной сестре.
Михаил посмотрел на Аллу.
– Дача родителей Алексея находится в Дегтярке.
– Погодите, – заморгала Федина, – вы говорите об Алексее Барабанове?
– Верно, – согласился Димон. – Ваш сын и дочь Нестеровой познакомились. Как это случилось? Марина поехала на велосипеде за мороженым. Его продавали в магазине около платформы, где тормозили электрички. У торгового центра девочку чуть не сбило такси. Чтобы не оказаться под колесами, она резко подала в сторону, не удержала равновесия, упала, разорвала юбку и заплакала. Ей на помощь кинулась незнакомка, помогла подняться, пообещала зашить юбку. Сердобольную девочку звали Настей, жила она в Милятине, до ее дома идти пару минут черепашьим шагом. Марина с радостью согласилась. Девочки быстро добрались до дома Марковой. Новая подруга оказалась рукодельницей, она успокоила Марину:
– Разорвалось по шву, зашить его пустяки. Никто не узнает, что ты одежду порвала. А чтобы тебя не ругали дома, я могу постирать юбку. Сегодня солнце шпарит, она живо высохнет.
Марина обрадовалась.
– Вот спасибо. У меня мать такая, ей только дай повод придраться.
– У меня такая же, – хмыкнула Настя.
Девочки разговорились и поняли: они просто как родные сестры. Обе хорошо учились, но не потому, что их тянуло к знаниям, они до одури боялись своих мам. Те постоянно закатывали скандалы, кричали на дочерей по любому поводу и без оного, не хотели считаться с их желаниями. Девочки носили одежду, которую им выбрали родительницы. Над нарядами и Марины, и Насти потешались одноклассники. Друзей у них не было, похвастаться модной одеждой они не могли, мальчики на таких внимания не обращают.
