– У-у-у-у, – завыл британец.
Я потрясла его лапами.
– Понимаете, как это вкусно? Просто кричать от восторга хочется.
Альберт Кузьмич чихнул.
– Слов нет, поэтому я фыркаю от удовольствия, – нашлась я. – Начнем! Напоминаю. Всего триста рублей, и все секреты фигианской кухни ваши.
Роза округлила глаза.
На секунду я растерялась, но тут же нашлась:
– Да, да, это не ошибка. Именно фигианской. Основное население Бенуаза составляют фигиане.
– О-о-о-о, – пропел Альберт Кузьмич и утроил свои старания освободиться.
Краузе сделала круговое движение рукой, я правильно поняла ее жест и ускорилась:
– Триста рублей, и вы увидите, как готовится вермишелло ибн огурелло по-мальохийски!
Роза заморгала, я поняла: что-то не так, заглянула в листок и продолжила:
– Пельменело а ля биконеле на языке мальпис называется… э… э… макарони… чудесено! Страна Бурлазака полна странностей!
– У-у-у-у, – перешел в режим баса-профундо Альберт Кузьмич, – у-у-у-у!
– Почему я по-разному все называю? Узнает тот, кто не пожалеет триста рублей! – выкрикнула я. – Но пока аккаунт работает бесплатно!
– Снято! – завопила Роза, и в ту же секунду кот выскочил из «фартука» и умчался в глубь квартиры.
– Ура, успели! – ликовала Роза. – Лампа, ты гениальна! Живенько снимаем следующую часть.
Глава двадцатая
– Главное, чтобы они сидели спокойно, – сказала Роза, глядя на мопсих, которые сидели на месте Альберта Кузьмича: каждая в «переднике» и в кофте с широкими рукавами на верхней части туловища.
И только сейчас мне в голову пришел вопрос:
– Как я справлюсь с псами? У меня две руки, а управлять надо четырьмя лапами. Где Киса?
– У Кати на дне рождения, – ответила няня. – Просили забрать девочку в девять вечера. Она нам не нужна, непременно расскажет в школе, что кот и мопсы не сами готовят.
Я рассмеялась.
– Неужели кто-то поверит в Альберта Кузьмича – повара?
– Запросто, – ответила няня. – Знаешь, сколько подписчиков у тех, кто судьбу по дате рождения предсказывает, лечит с помощью кирпичных таблеток? А у нас никакого обмана! Рецепт настоящий! Начинаем!
– Подожди, – попросила я, – мопсихи привязаны. Но у нас шеф – кот! Во-первых, он удрал, во-вторых, мы его теперь не поймаем.
– Хм, – пробормотала Краузе, – м-да! Идея! Кот-шеф! Надо сказать, что он готовит у плиты! А мопсихи поварята! Лампушечка, давай снимать. У нас пока не прямой эфир, а запись. Во время работы у меня всегда появляются идейки. Чтобы тебе было удобно, новый текст я прилепила скотчем на спинку стула. Ну, ты готова?
Я бросила взгляд на лист.
– Отлично. Я засуну свою левую ладонь в кофту Муси, а правой буду управлять Фирой. Это единственный способ рулить одновременно двумя псинками. Просто у каждой будет рабочей одна лапа.
– Гениально! – пришла в восторг Краузе. – Побольше импровизации, начали.
Я откашлялась, Роза кивнула.
– Здрассти, – прокряхтела я, – меня зовут Фира! Я работаю поваренком у кота Альберта Кузьмича. Я черная мопсиха.
– Стоп, – скомандовала Краузе.
– Что не так? – спросила я.
– Черная мопсиха, – повторила оператор и сценарист в одном флаконе, – это не политкорректно.
Я опешила.
– Что?
– Нас растопчут хейтеры, – вздохнула Краузе, – забьют аккаунт сообщениями о дискриминации собаки.
Я окинула взглядом толстенькую улыбающуюся Фиру.
– Да уж, она совсем затравленная. Хорошо, скажу иначе.
Краузе кивнула, и я закряхтела:
– Здрассти, меня зовут Фира. Как вы видите, я афромопсиха.
– Стоп! – велела Роза Леопольдовна. – Нельзя говорить афромопсиха! Так только о людях выражаются. Лично я не понимаю, по какой причине придумали это «афро», нужно просто говорить: американец, немец, россиянин. Зачем подчеркивать – афро? Человек, и все! Давай еще раз!
– Здрассти, – закряхтела я, – меня зовут Фира. Я мопсиха и очень горжусь своей шубкой из меха цвета угля.
– Стоп! – подпрыгнула Краузе.
– Прилагательного «черная» и приставки «афро» я не произнесла, – удивилась я. – Теперь что?
– Шуба, – закатила глаза Роза Леопольдовна. – Нас раздерут в клочья защитники животных. Слов «шуба», «мех» лучше не упоминать.
– Но это ее родная шерсть, – возразила я, – она с ней родилась!
– Все равно, – уперлась Краузе, – к нам могут придраться! Говори по-другому. Начали.
– Здрассти, – закряхтела я, – меня зовут Фира. Я мопсиха. Это все, что я могу о себе сказать. Обожаю готовить! В особенности блюда из мяса.
– Стоп! – замахала руками Краузе. – Мясо! Опасная тема.
– Она собака, – начала оправдываться я, – поэтому любит бифштексы. Правда, они Фируше не достаются, разве что она сама их со стола украдет. А поскольку мопсихи трудятся у плиты, они должны любить все, что сварили, пожарили, испекли.
– Лучше скажи: огурцы, – пробормотала Роза, – мясо сложная тема. Вегетарианцы, зожники, диетологи забросают аккаунт камнями.
– Кто такие зожники? – спросила я.
– Они ведут здоровый образ жизни, – объяснила Краузе. – Начали.
– Здрассти, – проскрипела я, – с вами мопсиха Фира, обожательница овощей, фруктов и прогулок под луной. Мне четыре года…
– Стоп, стоп! – занервничала создательница кулинарного аккаунта.
Я молча посмотрела ей в глаза.
– Фирусе четыре года, а она гуляет под луной, – прошептала няня, – это плохо!
Я потрясла головой.
– Почему?
– Те, кто блюдет права несовершеннолетних, придут в ужас, – отрезала Роза.
– Она собака, – в который раз напомнила я.
– Все равно нехорошо, – стояла на своем няня, – не каждый сообразит, что с экрана вещает мопс, решат, будто у нас ребенок детсадовского возраста по ночам во дворе шляется. Настучат в органы опеки, приедут чужие люди, увезут Фирушу в приют! Или…
Краузе схватилась за голову.
– Киса! Они решат, что речь идет о девочке младшего школьного возраста! Они подумают, что слова «прогулки под луной» – это призыв к… к… к… Ну, ты понимаешь, к чему приводят прогулки с несовершеннолетней! Лампуденька, солнышко, учти все нюансы, обойди ловушки, минуй подводные камни.
– Попытаюсь, – пробубнила я.
– Начали! – объявила Краузе.
– Здрассти, – взвизгнула я, – меня зовут Фира!
