Я перебрала уже половину содержимого — губной помады, мини-лака для волос, зубной щетки, бумажника и всего прочего, — когда услышала шаги за дверью. Обеденный колокол еще не звонил, и я запаниковала — это должна быть моя мама. Сунув пилочку, я положила сумку обратно и, закрыв молнию, помчалась к шкафу.
Я шагнула внутрь, заклиная себя, и потянула дверь. Мой зад на что-то наткнулся и, посмотрев через плечо, я увидела голову и руки манекена. Слава богу, это всего лишь из-за плохого расположения, а не из-за анимации. Когда я оглянулась назад, я поняла, что дверь закрыта не полностью. Я потянулась за ручкой и застыла. Через маленькое пространство я наблюдала, как моя мама вошла в комнату с мистером Калпеппером, отставшим от нее. Мое любопытство сделало дикий скачок в груди, увидев их вместе.
Как только они подошли к доске, Мойра спросила:
— Он у тебя с собой?
Калпеппер вытащил платок из заднего кармана и вытер пот со лба.
— Если вы получили компенсацию.
— Ты уверен, что он будет делать все, что ты утверждал?
— Вырезан из того же камня, что и мой, образно выражаясь. Но если он не будет работать, ты можешь вернуть его.
— Как удобно. — Мойра открыла сумочку, вытащила немного денег и отдала их Калпепперу.
Он протянул ей коричневый бумажный пакет размером с маленькую коробку для украшений.
— Для чего ты планируешь использовать его?
Мойра усмехнулась.
— Ты всех клиентов спрашиваешь об этом?
— Не-а. Большую часть времени это очевидно.
— Ну, что ж я думаю, что здесь предполагается то же самое. И если я не ошибаюсь, это завершение нашего дела.
Калпеппер хмыкнул, а затем своей шаркающей походкой проследовал к двери.
Мойра положила коробку в сумочку, затем перевела свой взгляд на шкаф. Я отступила от щели в двери с бешеным пульсом. Тем не менее, не было никакой возможности, что она меня видела. Нет, если у нее не было рентгеновского зрения.
— Сейчас можешь выйти, Дасти, — сказала моя мама.
Я замерла, онемев.
Она помахала рукой.
— Давай. Я знаю, что ты в шкафу.
Желая знать заклинание невидимости, я открыла дверь и вышла.
— Привет, мам.
— Не говори мне «Привет, мам». — Мойра положила руки на бедра. — Что ты здесь делаешь?
— Ищу метлу?
— Ха, ха, ха. Почему ты здесь?
Она постучала носком одного ботинка.
— Гм, урок начался?
— Попробуй снова.
Я колебалась, зная, что я на зыбкой почве, и не потому, что она всего лишь моя мама. Нет, я поняла, что если я спрошу то, что хочу знать, это бы нанесло непоправимый ущерб нашим отношением. Я не была полностью уверенна, что спокойно отнеслась бы к этому. Правда, у нас не было много родственных отношений, но она до сих пор была моей мамой.
И, может быть, убийцей.
— Что ты делала здесь с мистером Калпеппером? — спросила я, сваливая, хотя я также хотела бы знать ответ на этот вопрос.
Мама подняла руку и начала рассматривать свои ногти.
— Не твое дело, и также не имеет отношения к тому, почему ты здесь так рано.
— Все правильно, я хотела узнать, что ты делаешь для сената.
Она опустила руку, бросая на меня ехидный взгляд.
— И именно поэтому ты пряталась в моем шкафу? Я так не думаю. Прекрати избегать темы, Дасти. Я прекрасно знаю, что твоя маленькая «задавать много вопросов, чтобы избежать правды» игра.
Я посмотрела на нее, не обращая внимания на ее самодовольное отношение, что она знала меня так хорошо. Правда была в том, что она не знала меня. Две недели летом и случайный телефонный звонок или e-mail не отменяли этого. Ни на йоту.
— Я хочу знать, что ты делала на танцах.
Мойра сердито вздохнула.
— Что это за внезапная одержимость моей деятельностью? Тебя прежде никогда не волновало.
Меня никогда не волновало? Ударьте меня.
— Отлично. Ты хочешь правды? Моя внезапная одержимость — это та причина, по которой я была в туннелях, когда убили мистера Анкила. Я следила за тобой. Итак, или ты видела что-то, или сделала что-то. И я знаю, что ты можешь сделать, что Веление не имеет значение для людей, как мы.
Ее ноздри раздувались.
— На что ты что намекаешь?
— Ох, да ладно, мама. Я знаю правду о Ночных Кошмарах.
Шея Мойры покраснела, но она не ответила, а просто стояла и смотрела на меня, как будто я была какой-то новым и ужасным на вид насекомым. Тем, которого она хотела бы раздавить каблуком своих высоких черных сапог.
Прозвенел обеденный звонок. Осознание, что скоро сюда набегут ученики, подстегивало меня. Мне нужно знать правду.
— Ты сделала это, мама?
Ее взгляд казался огненным.
— Не могу поверить, что ты спрашиваешь меня об этом. Какая ты после этого дочь?
Ее слова резали меня в глубине по чувствительным местам. Слезы затопили мои глаза. Все эмоции, которые я испытывала несколько дней назад, вырвались наружу.
— Я? Я? Какая ты после этого мать? Ты вообще не мать, вот что. Ты оставила меня и папу, когда я была всего лишь ребенком. Ты не заботилась обо мне, даже когда я была обычным человеком. Когда ты думала, что я просто твой мул, потомство от твоего брака, который ты хотела забыть. О, нет, ты не заботилась обо мне, пока я не получила магию. Так что не смей критиковать меня, как дочь, когда сама была такой дерьмовой матерью.
К тому времени, как я закончила мою тираду, я задыхалась. Я не получала этого от моей матери, которая присутствовала в моей жизни в последние годы. Я давно научилась не обращать внимания на обиды, которые болели, как язвы, рядом с моим сердцем. Но я не могла игнорировать это прямо сейчас, глядя ей в лицо.
Глаза Мойры зафиксировались на моих, ее лицо застыло как маска. Если она и была удивлена моей вспышкой, то не показывала это. Отсутствие реакции беспокоило меня больше, особенно с учетом дождя на моем лице. Кто-то, кто был таким холодным, был способен на все.
Я в отчаянии взмахнула руками.
— Скажи что-нибудь!
— Отлично. Каково это? — спросила она сквозь стиснутые зубы. — Ты только думаешь, что последовала за мной в туннели, Дестини. И даже если бы это была я, это вряд ли была достаточная причина, чтобы верить, что я способна на убийство.
Я всплеснула руками.
— О, да? У меня есть больше причин, чем эта. Даже если сенат думает, что тебе нельзя доверять.
