— Ты права, я не верю в это, — сказала Селена, потирая виски.
— Ну, я могу поверить во что угодно с этими сумасшедшими магическими штучками, — сказал Элай, кривым голосом.
Селена повернулась и посмотрела на него агрессивно.
— Ты знаешь, что произойдет, если Веление прекратит работать? Полный хаос.
Элай насмехался.
— Почему ты так думаешь? Разве это не то же самое, что сказать, если США узаконили наркотики, каждый превратился бы в наркозависимого? Не знаю, как вы, но я бы не стал делать этого, потому что это законно.
Селена фыркнула.
— Наркотикам не сравниться с магией.
— Она права, — сказала я. — Наркотики вредят в основном человеку, который принимает их. Магия может навредить всем вокруг.
— Особенно когда мы говорим о хищных магических созданиях, — сказала Селена, обнимая себя. — Не забывайте, что единственная причина, почему многие демоны и другие не вредят людям, в том, что Веление не разрешает им.
Элай поднял руки, сгибая свои мышцы рук.
— Я понял. Веление не плохое.
Я покачала головой.
— Оно может быть хуже, чем существующее. Моя мама сказала, что убийце не обязательно разрушать Веление, он может контролировать его.
— Ты имеешь в виду, что он мог бы контролировать нас? — спросил Элай, поднимая бровь. — Как я вынужден засыпать для нашей сессии?
— Да.
Селена содрогнулась.
— Это ужасно. Кто знает, что нам, возможно, придется делать.
Вокруг нас воцарилась тишина, когда мы рассматривали пугающие перспективы.
Селена громко выдохнула.
— Ну, по крайней мере, мы знаем, что есть еще одно лицо, удерживающее Хранителей заклинания вместе.
Я нахмурилась.
— С чего ты взяла?
— Сенат всегда делает все трижды, как минимум. А так как Розмари была природным созданием и Анкил магическим созданием…
— … третий должен быть темным созданием, — сказала я, завершая логическую цепочку.
— Точно.
— Но почему? — спросил Элай.
— Потому что так это делается, — ответила Селена. — Сенат состоит из трех партий, по одной на каждый вид. Между созданиями очень много недоверия, достаточно для того, чтобы быть уверенным, что если феи и духи были частью заклинания, то и темные создания тоже. Они настаиваю на сохранении равновесия.
— Имеет смысл, — сказал Элай. — Но как мы можем быть уверенными, что их только трое?
— Мы не можем. Их может быть больше, но твое — это минимум, — сказала Селена.
Элай посмотрела на нас с трудно читаемым выражением лица.
— Тогда кто-то еще умрет.
Он посмотрел на меня.
— Пока мы не остановим его.
Никто не говорил. Я продолжала изображать мистера Анкила большой, яркой личностью. То, что он всегда вел себя, как один из студентов. Он был таким классным и молодым.
И сейчас он умер.
Селена первой нарушила тишину.
— Ты прав. Мы должны что-то сделать.
Я покачала головой, изображая смерть мистера Анкила в своей голове и тот ужасный запах в своем носу.
— Давай, Дасти, — сказал Элай. — Мы сможем сделать это. У нас есть сны, и я знаю много детективных штучек. Мы должны попробовать.
Я подумала о настойчивости моей матери, чтобы я осталась в стороне, но я ничего ей не обещала. Тем не менее, мы были просто несколькими детьми против чего-то огромного и ужасного, достаточно умного человека, чтобы завлечь мистера Анкила в туннели прямо под носом сената.
Но Элай был прав. Если я не попробую, чувство вины будет невыносимым. Я должна. Мы должны. Вместе. С моими друзьями.
Это была моя лучшая мысль за последние дни.
16. Оперативная группа
Мы встретились в одном из компьютерных залов в подвале библиотеки позже той же ночью. Комната 013. Почти каждый избегал этого места — по слухам, здесь водятся приведения. Но призраки не были такой проблемой, так как это всего лишь очередной разгул одушевленных предметов. Казалось, каждый предмет в этой комнате был одушевлен, даже мебель. Компьютеры имели особенно отвратительные характеры, такие, которые подождут, пока ты не напишешь половину эссе, а потом, не сохранив его, отключатся.
Только самые отчаянные искали здесь убежища, но Элай настоял, что нам нужна база для работы, чтобы нас не прерывали. Общежитие Селены и мое подошло бы идеально, но парни туда не допускаются. Так что сейчас мы находились в комнате 013.
К тому времени, когда Селена и я пришли, Элай был полностью заряженным. Он сидел на месте учителя перед компьютером, который был подключен к проекционному экрану, который он включил. На экране был изображена одна из его таблиц подозреваемых. Я вытащила ту, которую я начала, из своего рюкзака и протянула ему.
— Хорошо, — сказал он, просмотрев ее. — Посвяти нас в то, как ты зашла так далеко. — Его сосредоточенность на всей этой штуке с расследованием немного пугала, но и ободряла, потому что увеличивала мою уверенность в наших шансах на успех. Элай был похож на профессионала.
Я пустилась пересказывать все о том, что случилось с тех пор, как Мэлани дала мне дневник Розмари. Ну, почти все. Информацию о Ночных Кошмарах и то, на что мы были способны, я держала в себе.
— Так что дальше? — сказала Селена, садясь на одну из парт. Стул рядом со столом скрипнул в знак протеста, а затем ударил ее свешанные с парты ноги. — Ауч. — Она подобрала ноги прежде, чем стул ударил бы ее еще раз.
— Думаю, ты захочешь сесть на стул вместо стола, — сказала я, пытаясь не смеяться.
Селена сердито посмотрела на меня и встала. Стул, который откатывался то вперед, то назад, как бык, готовый к атаке, остановился и повернулся седушкой в ее сторону, как бы приглашая сесть. Она так и сделала, выглядя сомневающейся.
— Правильно, — сказал Элай. — Так мы выявим всех возможных подозреваемых, а затем попытаемся исключать их по одному.
Он указал на таблицу подозреваемых, куда он добавил мои записи про A и Калпеппера. Фрэнк Риццо был уже в таблице наряду с несколькими другими подозреваемыми, но Элай зачеркнул большинство из них и написал слово «алиби» в колонке Возможность.
— Дасти, — сказал он, — ты говоришь, что преследовала кого-то в одной из этих длинноклювых масок. Давайте начнем отсюда. Этот человек может быть участником или свидетелем чего-то.
— Если они что-то и видели, не рассказали бы они уже все это полиции? — сказала Селена.
Элай покачал головой.
— Нет, если они боятся. Многие свидетели не приходят, если они думают, что это опасно.
