К примеру, высасывать душу Элая через его сны? Я сглотнула. Да, вся эта идея про монахинь казалась все лучше и лучше. Я же не могла быть полностью злой, если я была монахиней, не так ли?
— К тому же, — сказал Марроу, его лицо смертельно серьезное, — ты же не хочешь, чтобы убийца узнал, что ты научилась фокусу, который препятствует Велению.
Я моргнула, не понимая.
— Не то чтобы я собираюсь начать помогать убийце.
— Ах, — сказал Марроу, погрозив мне пальцем. — В том то и загвоздка, не так ли? Убийца, кто бы это ни был, очень умный. Достаточно умный, чтобы обмануть тебя и заставить помогать ему, — он сделал паузу, — или ей, а ты даже не будешь знать, что делаешь это. И без сомнений, способности Ночных Кошмаров может оказаться полезной.
Рвотный позыв скрутил мой живот, когда я подумала о Розмари. Вполне вероятно, что убийца заманил ее в Колвэлл. Возможно ли, что то же могло случиться со мной?
Некоторые вопросы лучше оставить без ответа.
11. Нераскрытое дело
К тому времени, как я вышла из офиса мистера Марроу, я поняла, что думала не головой. Как я могла быть настолько тупой? Если Калпеппер участвовал бы во всем этом, то убийца бы уже знал, что могла я сделать. Или узнал об этом в скором времени. Вот и все. Я больше не могла подражать Нэнси Дрю слежкой. Селена была права. Я должна была придерживаться сонного материала. Это было безопасно. Это довольно просто.
Трусиха.
Но я была всего лишь подростком. Я не могла голосовать или созвать армию. У меня даже не было своей собственной машины. Мне не было дела до поимки убийцы. Кроме того, все магические создания считали меня злой. Даже вампиры не находились на стадии вымирания, а большинство из них были злыми. Лучше поддерживать низкий профиль.
К тому времени, как я дошла до общежития, я успешно переключила мои мысли на более приятную тему моего предстоящего свидания с Полом. По правде говоря, я много думала о нем с прошлого воскресенья.
Я подумала о пропущенных звонках и достала телефон из переднего кармана джинсов, чтобы увидеть, что он был выключен. Гррррр. Тупая вещь была подвержена влиянию эффекта анимации, что означало его выключение в любое время. Обычно когда я ждала важных звонков.
Я включила его и немедленно была вознаграждена двадцатью сообщениями, и все они были от Селены. Не удивительно, что она так волновалась. У меня не было никаких голосовых сообщений, хотя разочарование, что Пол до сих пор не позвонил мне, поразило меня, как внезапная судорога. Он резал меня без ножа — мы должны были встретиться завтра вечером, но я не знала где и когда.
Естественно, Селена все еще была там, когда я вошла. Она прочитала мне десятиминутную лекцию о том, что я никогда не должна делать такую глупость снова. Я не стала спорить с ней. Она была полностью права.
Я не могла избавиться от уверенности внутри себя, что Пол не собирается звонить, и к тому времени, как я отправилась к моей сонной сессии с Элаем, я была готова закончить этот день. Но дела шли все хуже и хуже, когда я увидела Элая, стоящего перед залом Флинта с Катариной.
Они целовались.
Я нырнула за дерево, покраснев с ног до головы. Может ли эта ночь стать еще хуже? Было достаточно плохо, что Элаю уже снилась Катарина в откровенном наряде чирлидерши. Сейчас, когда они уже дошли до создания этапа в реальной жизни, я могла только представить, какие сны получатся в результате. Голая Катарина, без сомнения.
Горячие злые слезы жгли глаза. Это было слишком много после дня, где у меня было унижение на псионике, выяснением, что я монстр, который может убить людей в своих снах, вероятность того, что первый мальчик в Арквелле проявил интерес ко мне, и теперь это.
Я глубоко вздохнула и сказала себе, что меня не волнует, с кем Элай целуется. Тем не менее, у меня была сессия сонной кормежки, которая была достаточно веской причиной, чтобы прервать их. Но потом я посмотрела на часы и поняла, что пришла на пять минут раньше. Какая удача.
По крайней мере, Элай попрощался несколько минут спустя, после того, как один из патрульных оборотней полиции сказал ему прерваться и дал им предупреждение за нахождение после комендантского часа. Я ждала, пока Катарина не скроется из вида, и потом пошла.
— Эй, — сказал Элай, как только я появилась у двери. — Что случилось с тобой сегодня?
Он посмотрел на меня сверху вниз.
Я скрестила руки на груди, жалея, что не переоделась в мой обычный наряд для сонного кормления. Я чувствовала себя странно уязвимой в джемпере с V-образным вырезом и джинсах с низкой посадкой.
— Что ты имеешь в виду?
Боже, я надеюсь, что он не пахнет ей.
Элай сократил пространство между нами, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Он был таким высоким, что я должна была задирать голову, чтобы смотреть на него с такого расстояния.
— Ты исчезла перед тренажерным залом. Все искали тебя.
Я сделала шаг назад.
— Я слышала.
Он нахмурился.
— Ты в порядке?
— Лучше не бывает.
Я свободной рукой показала на стул.
— Может, начнем с этого?
Он нахмурился.
— Что-то случилось?
— Нет.
Он положил руки на бедра.
— Ты лжешь.
Я сердито посмотрела на него.
— Как ты можешь знать меня настолько хорошо, чтобы знать, когда я лгу.
Выражение его лица стало снова угрожающим.
— И что это должно означать?
— Ничего. Просто не говори, что беспокоишься, ведя себя так, будто тебе все равно. Это действительно не нужно.
Он ничего не сказал, продолжая смотреть на меня с тем же выражением лица, как у пантеры. Через некоторое время он повернулся и сел на свое обычное кресло, раскрыв рот в огромном зевке.
Я села напротив него, скрестив руки на груди, и снова смотрела на плакаты на стене. Было легко угадать, какие принадлежат Лансу и какие Элаю. Более десятка воплощений Джокера ухмыльнулись мне в ответ. Вклад Элая к декору состоял из нескольких плакатов рок-групп, включая Черный шум, вместе с пропусками Цинциннати Бенгалс и объявлением о наборе в ФБР. Я думаю, он не шутил о своих жизненных целях.
— Итак, где ты была? — спросил Элай тоном намного мягче, чем раньше. — Я боялся, что ты исчезла.
Я вздохнула, не в силах удержать свою маску суки на лице, глядя на его озабоченность.
— Я делала кое-что глупое.
Края его губ поднялись в усмешку.
— Например?
Я сосредоточила свой взгляд на его ухе, чтобы не смотреть ему в глаза.
