— Не попрошу, — произнес я после недолгого раздумья, после чего был награжден благодарным взглядом, и Ребекка продолжила:
— Моим родителям давно было сделано предложение, от которого нельзя отказаться, и я родила. Ребенок, как мне сказали, умер при родах. Я тоже должна была умереть — но так получилось, что вместо меня во время пожара в закрытой клинике пожаре погибла какая-то другая девушка. Я до сих пор не знаю, кто заплатил своей жизнью за мою, а спрашивать об этом боюсь.
Меня спас Жан-Жак. Он мог бы помочь мне вернуться к прежней жизни, но… после истории с беременностью и гибелью родителей мне было бы сложно вернуться к прежней жизни. Поэтому я выбрала другой путь.
Знания о русском золоте у меня от первого мужа. Это родственник Жан-Жака, граф Сен-Жермен — он готовился вернуться в Россию как меценат и участвовать в большой политике. Именно поэтому я так хорошо знаю русский — два года жила и училась в Москве, собираясь переехать. Но в то время это была слишком опасная игра, и моего мужа убили. Достаточно изощренно — сердечный приступ в компании двух проституток. И его тайна старых русских денег стала только моим достоянием.
Я не хотел сомневаться, но Ребекка почувствовала эхо моих чувств и глянула холодными глазами.
— Я представляю, как это звучит. Но, видишь ли, человек, который все это организовывал, через два года попал в мои руки. Я была в то время очень… — глаза Ребекки сузились, — очень порывистой и жесткой. Покупая себе легкую смерть, исполнитель рассказал об Адель.
Жан-Жак не подозревал о моем знании. А дальше, брак с графом Аренбергом, это была моя… самодеятельность. Для того чтобы через Новые Миры приблизиться к тем, кто забрал мою дочь.
За последние десятилетия события в мире пошли вскачь — и так получилось, что тамплиеры и… ложа, назовем их так, оказались по одну сторону баррикад. Именно поэтому те люди, что причастны к рождению Адель, знают, что именно я ее мать. И согласны на ее венчание с тобой.
— Почему твой… первый муж выбрал Россию?
— Почему нет?
— Если он француз…
— Он был итальянцем, но большинство его владений находилось во Франции, а бизнес — в Латинской Америке. Почему Россия? Тогда там было больше возможностей — не забывай, что покоривший Европу Буонапарте сам приезжал в Петербург и не вступил в русскую армию лишь из-за глупого стечения обстоятельств.
Английские монархи одно время говорили на французском, французские на испанском, австрийские на итальянском, русские на немецком и французском — аристократия абсолютно космополитична. Те из владык, кто этого не понимает получают кровь и почву как идеологию вместе с должностью штатной куклы для битья.
— Я и все мои предки родились и выросли в России. И я бы не стал менять свою страну на…
Ребекка остановила меня жестом.
— Кто сказал менять? Вы, русские, не знаете полутонов, бросаясь из крайности в крайность. Почему, если я говорю «выбрать новую страну», ты сразу подразумеваешь предательство старой? Ты вообще слушал, что я говорила про всеобщую глобализацию?
— Слушал. Еще когда ты рассказывала про Адель. Ты сказала… «люди»? — прерывая графиню, задал я по наитию вопрос, тут же зацепившись за полыхнувшие странным холодом эмоции.
Ребекка сразу поняла, о чем речь, но я все же пояснил:
— Те… как ты сказала, «люди», причастные к рождению Адель.
— Это не совсем люди, — не глядя мне в глаза, ответила Ребекка, поднимаясь.
— А кто? — поднялся и я, подходя ближе.
— Если ты… Если мы названы молодыми богами, ты не думал о том, что есть еще и боги старые?
Глава 32. Портальное перемещение
Сказанное Ребеккой поразило меня так, что я на некоторое время потерял дар речи. То, что про старых богов она говорила совершенно серьезно, я понял сразу и сразу же принял то, что они действительно существуют.
Графиня в этот момент коротко вздохнула, едва от меня отодвинувшись, и я почувствовал некоторое отчуждение.
— Что-то случилось? — машинально спросил я, глядя в блестящие изумрудного цвета глаза. И вдруг понял, что случилось — Ребекка опасалась моей реакции на свой рассказ. Повинуясь наитию, я поднялся и подошел ближе, обнимая графиню. А она вдруг спрятала голову у меня на груди, совершенно растеряв ауру железной леди, к которой я уже привык и воспринимал как должное.
— То, что я тебе сейчас рассказала… может стоить жизни нам обоим. Пожалуйста, будь осторожен с этой информацией.
Не отвечая, я погладил Ребекку по волосам, чувствуя наполняющую ее усталость — последние дни, судя по всему, она находилась на пике эмоционального напряжения, а сейчас, немного расслабившись, была готова совсем расклеиться.
— Мне надо освоить портальное перемещение, — немного отстранился я, заглядывая Ребекке в глаза.
— Я тебе помогу, — взволнованно вздохнув, произнесла графиня.
— Сегодня?
— Да. Прямо сейчас, — не отпуская моих рук, она отошла на шаг. Я с изумлением заметил, что графиня чуть дрожит, словно в ознобе, закусив жемчужными зубками нижнюю губу.
— Ты… — пытаясь сохранять спокойствие, продолжила Ребекка, — легко оперируешь немыслимым потоками энергии. Если другие тратят годы на обучение тому, чтобы извлекать ее из мест силы, ты можешь получать искомое концентрацией воли в любом мире, где есть стихия огня.
Это уровень бога — я тебе этого не говорила раньше. Но сила твоя по-прежнему очень грубая — ты можешь двигать горы, если захочешь, но, образно, пока не сумеешь застегнуть с ее помощью пуговицу.
Говоря, Ребекка неуловимо приближалась — вот она оказалась совсем рядом, едва касаясь меня упругой грудью. Не поднимая глаз, она продолжала:
— В Академии есть три способа изучения технологии портального перемещения. Они все требуют долгой и кропотливой работы и серьезного напряжения внимания. Есть и еще один, отсутствующий в методичках…
Графиня, наконец, подняла глаза, а ее губы оказались совсем рядом — руки мои скользнули по ее бедрам, приподнимая юбку парадной формы. Ребекка сдавлена охнула — и я вдруг понял, какого рода дрожь тронула ее тело в начале разговора. Словно растворившись в жадном поцелуе, графиня сплела руки на моей шее, прижимаясь все сильнее. И, повинуясь почти невесомому нажиму, отпрянула лишь на секунду, давая мне возможность снять с нее китель, освобождая тяжелые купола стянутой тканью груди.
Зажмурившаяся при поцелуе Ребекка, отпрянув и глядя широко распахнутыми глазами, торопливо сорвала с меня одежду, и мы вновь сплелись в объятиях. Когда я подхватил ее под бедра, она не удержалась и громко вскрикнула. Толкнув на ковер, Ребекка оседлала меня, словно наездница, и вновь широко раскрыла глаза, в которых уже плескался красно-зеленый огонь. Нас неожиданно захватило всепоглощающее безумие близости — сплетясь в объятиях, мы покатились по ковру, и я краем сознания заметил, что волосы графини превратились в огненную гриву, а ласкающие меня руки объяты аурой пламени. Которое не причиняло мне никакого вреда, совсем наоборот, дарило наслаждение каждым прикосновением.
