Чуть позже до меня дошло, что единственный, кто здесь тормозит, так это я. Достаточно просто выставить наблюдателя на холме, и он даст отмашку при виде нужной цели. Поэтому, отдав распоряжения, разместил батальон в засаде. В принципе, намечается все то же самое, что и с «дроздами», только противник будет упакован в вагоны. То есть сопротивляться они начнут несколько позже. И в этот раз мы особо упираться не станем. Вот как «максимы» отстреляют по ленте, так и начнем сваливать. То есть эшелон остановился (или ушел под откос), после чего огневой налет на четыре-пять минут, а затем ноги в руки. Но жизнь, как обычно, внесла свои коррективы.
Паровоз шел довольно ходко. Немцы были аккуратистами, поэтому спереди была прицеплена платформа, в которой из мешков с песком и шпал было сделано два пулеметных гнезда. Разумеется, не пустые. За паровозом следовали две платформы с четырьмя пушками. Затем две теплушки с закрытыми дверями и три теплушки с людьми. То, что с людьми, было понятно из-за того, что дверные проемы в них были открыты (днем сейчас не просто тепло, а даже жарковато), и мне были видны высовывающиеся головы любопытствующих интуристов. Далее шел пассажирский вагон. Наверное, для господ офицеров. Почему почти в конце? Все просто – это в нашем времени считается, что в конце состава ехать не очень, из-за болтанки. А сейчас наоборот – чем дальше от паровозного выхлопа, тем комфортнее. Ну и завершала все еще одна платформа со шпало-мешочным недодотом.
А бодро дымящий состав тем временем приближался, и буквально через несколько минут я увидел то, что до этого наблюдал лишь в хрониках. Наехав на клин, пулеметная платформа нырнула мимо моста в овраг, даже без особого лязга. Зато паровоз компенсировал все недостающие звуковые эффекты. Его повело в сторону, и он, наполовину свешиваясь, в какую-то секунду проскочил почти до середины моста и тоже кувыркнулся вниз со скрежетом и огромным облаком пара, поднявшегося с места падения. Одна платформа с пушками последовала за ним. Вторая просто соскочила с рельсов. Ее развернуло поперек, и она встала, зацепившись за опору, опасно кренясь. Пушки с нее сорвало, и летели они чуть ли не до противоположного склона оврага. При этом одно из орудий воткнулось своим кургузым стволом в землю так, что аж колеса с него отскочили. Сюрреалистичное зрелище.
Но нам было не до разглядываний. Над всей этой катавасией раздалась резкая трель свиста (это я постарался), и батальон заработал из всех стволов по оставшимся стоять вагонам. От тех летели щепа и искры (когда пули попадали в металлические части). Потом до меня дошло, что странные звуки, раздающиеся из закрытых теплушек, это визгливое ржание испуганных и раненых лошадей. Но менять что-либо уже не представлялось возможным. Тут хоть заорись – никто не услышат, так как грохот от пальбы стоял – мама не горюй!
Из вагонов, невзирая на открытые двери, никто не выскакивал. Ну еще бы – от резкой остановки всех пассажиров бросило друг на друга. Очухаться не успели, как их пригладили свинцом. Там даже если кто и остался не раненый да не покалеченный, ему точно не до сопротивления. Вызывавшую опасения замыкающую пулеметную платформу также загасили. От резкой остановки часть защитных шпал и мешков слетели, и ставшие видимыми расчеты были моментально расстреляны. И это значит… Это значит, что поспешное бегство отменяется. Поэтому, подтянув вестового, приказал:
– Беги к Михайловскому. Скажешь, чтобы он грузился. А пару ручников пусть пока оставит на контроль вагонов. Понял?
Парень кивнул и умчался. Я повернулся к комиссару:
– Кузьма, собирай людей и отходите. Да – пошли десяток проверить, что там в овраге с пулеметами. Может, их не сильно помяло и починить получится? Хотя нет. Отставить. Там такая каша, что машинкам точно кирдык. Еще и ноги переломать можно. Так что просто уходите.
– А ты?
– А я со вторым взводом быстренько обследую офицерский вагон. У солдатни брать точно нечего, а у этих хоть картами нормальными разживемся. Да и другие документы лишними не будут. Заодно узнаем, кого мы тут прищучили.
Пока комиссар собирал народ, я свистнул Данилова (взводного-2), и мы с его взводом в темпе рванули к пассажирскому вагону. Даже на подходах зрелище было довольно мерзким. Насколько матросы были привычны ко всему, но при виде кровавого ручейка, стекающего на колесо теплушки, одного из них вырвало. У офицеров таких потеков не было. Просто сам вагон был, как решето, и все окна выбиты. Да несло оттуда тяжелым духом. Наш слабый желудком товарищ срыгнул еще раз.
Поморщившись, я оставил десяток на контроле, отделение послал, чтобы забрали трофейные пулеметы и боеприпасы с концевой платформы, а с остальными с обеих сторон мы нырнули в вагон. А там как Мамай прошел. Весь пол усыпан осколками стекла, щепками, целыми кусками деревянных обивок, ну и телами. Офицеры лежали на полу, свисали с полок, а парочка так вообще была застигнута пулями, когда пытались выпрыгнуть из окон. Мои новоявленные морпехи, науськанные заранее, ловко орудовали в тесноте штыками, делая контроль и не разбирая, трупы перед ними или еще нет. Кстати, вражин было немного, всего, может быть, человек двадцать. Поэтому народ быстренько собирал документы, оружие, снаряжение (включая бинокли в жестких кожаных чехлах) и, чего уж тут скрывать – личные вещи. А я, обнаружив в одном из купе несколько ящиков, вскрыл один из них и удивленно застыл. Нет, там были не карты. И даже не полковая касса. Я удивленно разглядывал дырчатые кожухи новинки сумрачного тевтонского гения – MP-18. Четыре штуки в ящике. Магазины, лежавшие здесь же, – барабанные. Странно. Я почему-то думал, что сей девайс позже появился
[13].
Но это, наверное, здешний командир, предполагая городские бои в Ростове или Таганроге, решил подсуетиться заранее и выписал себе ПП, думая создать штурмовые группы по образу Западного фронта. М-да… это плохо, когда противник грамотный. Но хорошо, что автоматы попали к нам. Сколько их здесь? Пять ящиков. Угу. Это двадцать штук. И десятка два ящиков поменьше. Патроны? Хм… действительно они. Интересно только, почему это добро перевозили вместе с офицерами? Может, их добыли, пользуясь личными связями, и чтобы с новым оружием ничего не случилось, его отдали под особый контроль? Хрен его знает. Всякое в этой жизни случается, а полет армейской мысли (даже немецкой) порой выписывает такие загогулины, что лишь диву даешься. Вместе с этим оружейным складом присутствовали еще пара ящиков с артиллерийскими приблудами типа буссоли и вроде как даже дальномера. Там же, в отдельных упаковках, лежало четыре прицела (как я понял, к валяющимся в овраге пушкам). В общем, приказал я все это барахло забирать и уходить.
Когда шли к своим, то заметил странную вещь. Мага, который обычно следует сразу за мной, на этот раз отстал и что-то втолковывает Данилову. Тот делает удивленные глаза, пожимает плечами, кивает. При этом оба поглядывают в мою сторону. Я оглянулся на них, но так – мимолетно. Занят был другим – пока моя лошадка неторопливо шла вперед, просматривал переданные документы. И судя по ним, мы только что уничтожили одну из батарей вражеских 77-мм орудий. Командира этой батареи – гауптмана Отто Вальдберга в том числе. Вот уж что называется – неплохо сходили! Вражеская артиллерия для нас (я имею в виду не только батальон, а всю собранную армию) является, наверное, самым страшным противником. Особенно если они на марше кого-то поймают. Да и без марша…
