Вшшшшшшшш-с-сь!!!
Непередаваемый звук, будто гвоздем по стеклу, только в разы мощнее. Потоки слизи катятся вниз по стенам, щерятся пастями, выплевывают языки — разом, с обеих сторон. Вжих, вжих, вжих — клинки сверкают, стрелы летят, брызгает отовсюду вонючим и липким.
— Плотнее, не распыляться! — дварф рубится за троих, рыцарь щитом прикрывает, тетива лучницы превратилась в туманную линию. Боль под коленом — студенистое щупальце обвило чуть выше сапога, а следом тянется уже бутон размером с мою голову, раскрылся зубастыми лепестками. Бью топором («-5» к чужой «жизни»), лезвие скользит по упругим мышцам, лепестки разворачиваются всё шире.
— Держись, Дрозд! — лучница обернулась на долю секунды, и сразу две стрелы в бутоне. Хищная гадость меняет цель, тут я времени не теряю — бац! Стебель вполне уязвим — отрубленный бутон падает, шлепает смачно («+20» к «опыту»), тугое щупальце превращается в слизь. Напарники управились быстрее, и никто уже больше не пробует атаковать.
— Ну вот, а я что говорил?! Молодцы! — доспехи Карфа измазаны сверху донизу, но вид гордый. — Вроде, мелочь, а сколько «экспы» за нее! Это только начало!
— Не сомневаюсь, — морщится Аэйла, вытирает брезгливо мордашку. — Стрелы на исходе, вот что плохо!
— И у меня мана кончается! — констатирует Топ. — Надо бы вернуться и отдохнуть.
— Чтобы эти все тоже отдохнули и сил набрались?! Дальше идем!
Снова молчу — нет пока явных аргументов «против». Ничего, кроме смутного ощущения чужого взгляда.
— Далеко еще, Карф?
— Кто ж его знает! Я здесь был трижды, и всегда Белый Червь нападал неожиданно!
Хрыыыы-ыыы!!!
Новый звук, ничуть не слаще прежних. Туман в глубине ущелья оживает, крадется к нам плотной, угрюмой массой.
— Что это?
— Без разницы! — клинки дварфа выписывают две светящиеся восьмерки. — Это еще больше «экспы», братва! Новые левелы, новые подвиги! «Танчик», ты как?!
— Я в порядке! — гудит рыцарь, превратившийся в сплошную гору брони. Реально, танк!
— Еще бы кто-нибудь силовое поле выставил! — в голосе лучницы отстраненная мечтательность. — Мы ведь до червяка можем и не дожить…
Новые гости смахивают на свору собак с ободранной шкурой: переплетение мышц, лобастые головы, уши прижаты. Свора любимого здесь трупно-бледного цвета, слепившаяся в одно целое.
— Кидаю баф на минуту, больше не вытяну, — одновременно с репликой вокруг нас загорается кольцо зеленого огня. — Хилить нечем, сами держитесь!
Трупная стая кидается разом, пасти клацают в метре от нас, но пробить не могут, а вот наши удары все в цель. Жмемся спина к спине, и вторая атака врасплох не застает — уже по-взрослому. Нет больше огненного кольца, зато клыки и когти очень даже есть! Рублю, закрываюсь, минусы к «здоровью» мелькают там и сям. С трудом осознаю, что и это месилово завершилось победой. Нашей, пока что. «Зебры» у всех пожелтели, даже рыцарская броня покрылась вмятинами и не блестит. Мой щит изгрызен, будто на нем стая крыс тренировалась, сапоги разодраны, лезвие топора всё в щербинах.
— Как бы не вайпнулся наш рейд, — слова Аэйлы понятны мне теперь без перевода. Рокуэл с Топом хмуро молчат, даже Карф приуныл, хоть и бодрится.
— Чего расплакались, малыши?! Чудищ испугались!!! Возвращаться предлагаете, искать там снадобья, фармить?! Так я вам скажу, что хрен мы отсюда выйдем, ибо никто нас уже не выпустит! Только вперед, иначе…
ПШШШШШУУУУУ!!!!
Знакомый уже звук, но теперь совсем близко. В десятке метров от нас, под пологом тумана.
— Ну, вот и всё. Позвольте вам представить главное зло здешних мест!
* * *
Первое впечатление — поезд ожил и встал на дыбы. Необъятное тело, без глаз, зато с пастью-воронкой и лоснящейся шкурой грязно-белого цвета. Передняя часть вздымается крюком, остальное скрыто в тумане, шевелится, наползает.
— Споко-ойно, не шуме-еть, — голос дварфа превратился в шепот, будто сам себя убалтывает. — Он слепой, в этом его слабость… бить надо только в голову… в го-олову…
Алмазная Игла в его руке сияет ослепительной белизной, будто сама в битву рвется, остальные подняли оружие, но начать никто не решается. Куда на такое лезть с нашими зубочистками?!!
ПШШШШШ-ФЬЮЮЮ!!!!
Поток воздуха бьет по нам с ураганной силой, стены ущелья вращаются перед глазами. Встаю кое-как, «зебра» красная, да и прочим не легче пришлось. Маг еще что-то колдует-кастует, а вот рыцарь еле стоит, закрывая собой эльфийку. Лучше бы дварфа прикрыл — тот ползет на карачках к Алмазной Игле, и ползти ему далеко. Белесая тварь уставилась сверху слепой головой, готовится дунуть еще разок…
Тут меня накрывает — будто в морозилку провалился одним махом. Мышцы свело, дыхание спёрло, пальцы на топоре сжались судорогой. Вот оно, значит, какое, заклинание «каменный лёд»!
И вот он каков — Прокаженный, который Паук! Высокий силуэт проступает на фоне скалы, будто шапку-невидимку снял. Балахон, лицо под капюшоном, посох похож на ведьмину клюку из сказок, но это всё мелочи. Полная хрень это всё по сравнению с ножом категории «R» — а ничем другим вон та штука быть не может! Гляжу краем глаза на соратников, но тем сейчас не до меня. Идеально всё Паук просчитал! Рядом уже, капюшон приподнят, лица под ним нет — только сгусток клубящегося тумана. Наверняка сейчас скажет что-нибудь про «воришку», а мне останется только пучить глаза как барану на бойне и смерти ждать. Так бы и вышло — если б не кости, удачно брошенные в той таверне, и не оберег от «каменного льда», выигранный у мага!
— Ты повторяешься, Паучок, это глупо, — слова еще не прозвучали, а топор уже метнулся противнику в голову. Ударился о невидимую защиту в сантиметре от лица-тумана! Бью повторно, и в третий раз — тот же эффект.
— Разнообразие хорошо для умных, а ты всего лишь хитер, — в глухом голосе ни злости, ни насмешки, как обычно. — Признаю, ты провел меня с теми тварями, даже сумел ранить. Первый, кому это удалось.
— Круто! — делаю шаг назад. — За это ты меня убьешь как нибудь по-особенному, да?
— Ну, зачем же? — мрачная фигура поднимает руку, острие ножа смотрит мне в живот. — Ты обвинил меня в любви к повторам, потому опровергну это мнение и буду оригинален, воришка. Просто, не двигайся, не делай себе больнее.
— Боль — это не всегда плохо, — бормочу, глядя в сторону битвы. Рейд уверенно катится к тому самому «вайпу», дварф лежит в изломанной позе, эльфийка с магом держатся из последних сил. Помогу им, пожалуй. Мне оригинальность не нужна, готов повториться.
— Боль — это лучше, чем смерть, однозначно!
Срываюсь с места на всех оставшихся ресурсах «силы» и «ловкости». У Паука, хоть и умный, срабатывает инерция мышления — не ожидал, что можно мчаться прямо к чудищу в пасть, потерял время. Пробегаю Топа с Аэйлой (мана и стрелы совсем на исходе), Рокуэла в липкой, кислотной слизи (конец «танку»), Карфа ничком (похоже, четвертый раз умер), а дальше можно и не спешить. Извиняйте, ребята, дальше вы сами! Грязно-белое тело изгибается в мою сторону, рот-воронка скалится сотнями зубов, инстинкты требуют спрятаться хоть куда-нибудь.
