– Чтобы солнце не спалило кожу. На вторые сутки гости всегда просят целителя, – пояснил юноша и замялся: – Ты же теперь тоже…
– Не знаю, – отмахнулась я, про себя сетуя на правоту собеседника. Если раньше во мне всегда жил холод, то теперь… С каждым проведенным во дворце днем мои силы таяли. Высокая температура начала создавать дискомфорт, забыв пообедать, уже к вечеру я маялась от неодолимого голода. Служанки уходили довольные, а мне хотелось плакать, ведь чем больше я становилась человеком, тем ближе был мой конец и тем заманчивее становилось предложение Верховного.
– Брат?
Первым появление Валиара заметил младшенький. Я не обернулась, отгораживаясь куполом зонтика от всего, что происходило за спиной.
– Навести мать. Она в твоих покоях, – закономерно отослал лишнего свидетеля старший.
Обиженно засопев, Арден тем не менее повиновался. С глухим стуком закрылась раздвижная дверь.
– Вы хотели меня видеть? – спокойно осведомился наследник, останавливаясь слева от меня и так же, не стесняясь посторонних, облокачиваясь о перила. – Вы слабеете.
– Я знаю. – Я повернулась к принцу. – И мне хотелось бы верить, что вы действительно ищете того, кто проклял вашего брата. Я не смогу находиться здесь вечно. И с каждым днем мое желание уйти лишь усиливается. Еще немного…
– И вы не сможете пересечь контур, – холодно оборвал меня принц. Его голос не отличался эмоциональностью, но мне послышалась в нем насмешка. Обидная насмешка того, кто прекрасно понимает: он хозяин положения.
– И никакой контур меня здесь не удержит, – зло выдохнула я. – Мне нет надобности пытаться проникнуть через десятки ваших охранок, которыми вы щедро окружили дворец, стоило мне отказаться от вашего предложения. Вы правы, я не смогу уйти самостоятельно.
– Арден не станет вам помогать, – заверили меня.
– На его помощь я не рассчитываю, – улыбка вышла кривая. – Люди редко бывают благодарны.
– Когда мы решим проблему, я обещаю лично вернуть вас в Триер. – На лице Валиара не дрогнул ни один мускул, хотя едва ли ему было приятно слушать упреки. – Что-то еще?
Наши взгляды пересеклись, и на мгновение мне показалось, что я увидела себя чужими глазами. Увидела беспомощной, цепляющейся за соломинку гордячкой. Резко крутанулась, разрывая зрительный контакт. Может, мое положение и незавидно, но гордость – единственное, что у меня осталось.
– Ваш брат настаивает, что нам обоим придется присутствовать на приеме.
– Вы отказываетесь? – спокойно осведомился Валиар.
Я скорее почувствовала, чем услышала, как он подходит ближе. Вздох, и трость зонтика выскальзывает из моих пальцев.
– Да, – сказала уверенно, хотя едва ли верила, что смогу отказаться.
– Жаль, – голос собеседника не дрогнул.
– И это все?
– Отчего же. – Я прямо-таки чувствовала усмешку принца. – Но в подобной ситуации я должен уточнить, является ли отказ окончательным решением или возможны уступки с вашей стороны?
Холодные пальцы коснулись предплечья, заставили вздрогнуть от неожиданности и податься вперед, разрывая контакт.
– Не трогайте, – попросила я, понимая, что уходить мне некуда: перила с одной стороны, стены и принц – с других.
– Ответьте на вопрос, – напомнил он, останавливаясь и не делая больше попыток прикоснуться.
– Разве вы примете отказ?
– Не приму, – согласился принц и попросил: – Посмотрите на меня.
– Зачем?
– Иначе мне будет сложно удержаться от желания вас обнять и утешить, – с тем же холодом в голосе, что при вынесении приговора, пояснили мне.
– Мне не нужны ваши объятия и утешение, – зло выдохнула я, оборачиваясь к нему. – Вы сами, ваш брат и этот прием. Но вы потащите меня туда в любом случае, верно? Если Арден должен там присутствовать ради процветания вашей страны, мое желание или нежелание ничего не изменит. Но вы должны знать: с каждой уступкой, на которую вы вынуждаете меня идти, моя ненависть к вам растет. И результат может вам не понравиться.
– Я учту, Шери, – с внезапной мягкостью, которая никак не соответствовала ситуации, пообещал Валиар. – Но вам придется пойти.
– С Арденом? Как его подружке? – горько усмехнулась я.
– Нет. – Принц отрицательно качнул головой. – Со мной.
– С вами? Это ведь шутка?
– Я серьезен. – Былая мягкость, почудившаяся мне на мгновение, исчезла в тот же миг, стоило мне усомниться в словах собеседника. – Вы пойдете на прием в качестве моей спутницы и гостьи. Арден не сможет составить вам пару, поскольку с посольством прибудет его возможная невеста и все его внимание должно сосредоточиться на ней. Какое расстояние между вами безопасно?
– Длина большого обеденного зала, – хмуро отозвалась я. Скрывать это не было объективных причин: его высочество всегда мог спросить у брата.
– Благодарю.
И вместо того чтобы уйти не оборачиваясь, как он любил делать, Валиар перехватил мою ладонь и, склонившись, поцеловал кончики пальцев. Все произошло настолько неожиданно, что я не успела отпрянуть. А после – было уже поздно что-либо менять.
– Карин навестит вас в течение часа и поможет выбрать наряд. Рассчитываю на ваше благоразумие.
– И вкус сестры, – добавила я. Хотелось бы мне, чтобы это прозвучало едко, но, боюсь, вышло жалко. Ведь мы оба понимали, что от меня мало что зависит на этом празднике жизни.
– И вкус сестры, – согласился Валиар. – Подумайте, что могли бы принять от нас в качестве компенсации. В разумных пределах, конечно. Не прощаюсь.
Я тоже не стала ничего говорить. Молча дождалась, пока его высочество уйдет, в порядке исключения через дверь, а не растворяясь прямо в воздухе, и, помедлив, последовала его примеру. Крушить мебель, кричать или строить планы мести не стала: бесполезное времяпрепровождение. При всей моей обиде, я не могла не понимать действий Валиара, а потому лишь горько усмехнулась, когда, повинуясь воле брата, меня навестила Карин.
– Вижу, братец успел здесь побывать, – хмыкнула принцесса. – Я могу войти?
Я молча кивнула. Несмотря на мои птичьи права, Карин всегда интересовалась, согласна ли я терпеть ее присутствие, оттого компания принцессы меня радовала. Последней же доставляло удовольствие сбежать от двора под благовидным предлогом, спорить с которым не решалась даже матушка почтенного семейства.
– Не расстраивайся. – Карин подошла ближе и присела на подлокотник кресла, которое я успела облюбовать. – Приемы, конечно, скучны, но новое платье в гардеробе всегда приятно.
Я промолчала, не желая вступать в дискуссии о вещах. В Триере я легко обходилась тремя, а здесь мне и вовсе выделили с десяток тряпок, большинство из которых были обречены на забытье. В них просто-напросто было жарко.
