– Я ж и говорю, юноша, – хмыкнул Бруно и деловито добавил: – Держись к нему поближе, не прогадаешь. Я ответил все, что знал, давай вторую унцию.
– Но ты толком ничего не сказал!
– А ты думала, я тебе энциклопедия? Или, как его, Гугл? Давай руку.
Бруно взлетел, и острые зубы впились в мое запястье.
– Не трусь, землянка, – слизнув маленьким розовым язычком последние капли, посмотрел на меня Бруно. – Ты сумеешь выбраться. Главное, поторопись, а то потом уже сама не захочешь уходить.
– Ты о чем?
Ответить нетопырь не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появился Абьери в сопровождении Гумера. Пес покосился на Бруно, посмотрел на меня, и я увидела мелькнувшую в его глазах обиду.
– Ой, да ладно, сладкий, не нужно ревновать, – дурашливо протянул нетопырь и взвился вверх, к потолку. – На твою куколку никто и не думал покушаться, она вообще не в моем вкусе, я больше блондиночек люблю.
– Тебя хозяин ждет, – с намеком посмотрел на него Абьери, и Бруно, как ни удивительно, ничего не ответил.
Он молча спланировал к дверям, ужасно напоминая маленький старинный самолет, и вылетел прочь.
* * *
Ночь на новом месте выдалась странной. Абьери был каким-то не таким. В нем что-то неуловимо изменилось. Во взгляде, в прикосновениях, даже в голосе проскальзывало новое, отдающее непонятной решимостью чувство. Мне даже показалось, что герцог принял некое решение. Касающееся меня или нас обоих – не знаю.
– Алессия…
Низкий, хрипловатый шепот звучит завораживающей музыкой. Ему трудно сопротивляться. Кажется, он скользит по коже, нежной лаской касается губ, спускается ниже, проникает внутрь… Или это умелые пальцы? Да какая разница? Тело уже горит, подстраиваясь под неслышную мелодию, и мысли становятся бессвязными.
– Моя Алессия. Моя конреди…
Опять это странное слово. Оно вбивается в сознание резким диссонансом, заставляет задуматься, но настырные губы накрывают мои и вынуждают забыть обо всем, кроме ставшего неожиданно родным мужчины и того огня, что пылает между нами. Сегодня пожар совсем иной. Абьери словно отключил предохранители, отпустил себя, и на меня обрушилась такая лавина эмоций, что я потерялась. Этот мир, другой ли… Где я, кто я… Какая разница?
«Нет, это не секс. Это что-то большее», – думала я спустя пару часов, когда мы с Абьери обессилили от страсти и просто лежали рядом.
Герцог, словно услышав мои мысли, повернулся ко мне, и я с удивлением поняла, что призрачная маска почти полностью истончилась.
– Зачем она вам? – Я осторожно прикоснулась к едва мерцающей дымке.
– Тебя она пугает? – В глазах напротив появилась цепкая настороженность.
– Нет, – покачала головой и повторила: – Нет, не пугает. Но почему вы никогда ее не снимаете?
– Это долгая история, – герцог прищурился, будто пытался что-то отыскать в моем лице. – Возможно, когда-нибудь я тебе расскажу. Но не сейчас.
Тьма снова сгустилась, плотно затянув всю правую щеку.
– Спи, Алессия, – добавил Абьери и поднялся. – И пусть твои сны не омрачают никакие тени.
– Уходите?
– Нам с Марко нужно кое-что обсудить.
Герцог взял с кресла рубашку, а я с трудом удержала рвущиеся с губ слова. Мне хотелось, чтобы он остался. Хотелось уснуть в тепле его рук. Слышать тихое дыхание, чувствовать под щекой уверенный стук сердца.
Абьери быстро оделся и вышел из комнаты, а я повернулась на бок и попыталась уснуть, но сон все не шел. Прокрутившись пару часов, поднялась, накинула амизу – что-то вроде халата с длинными широкими рукавами, открыла окно и высунулась наружу. В воздухе стоял тонкий аромат роз. В глубине сада переливчато пел соловей, и я заслушалась его трелями, а когда он ненадолго замолчал, до меня донеслись приглушенные голоса. Абьери? Да, точно. И Форнезе.
Я не хотела подслушивать, но и отойти от окна не смогла. Тем более что услышала собственное имя.
– Значит, Алессия видела жертвенник? Ты уверен, что…
Форнезе говорил приглушенно, и я не смогла разобрать окончание фразы.
– Нет, – односложно ответил герцог.
– Сандро, послушай, я понимаю, ты привязался к этой девушке, но подумай о будущем. Адриан не будет предлагать дважды. Если ты сейчас не женишься, другого шанса вернуть свою жизнь может и не быть. Я не хотел тебе говорить, но слухи о пожаре в твоем дворце уже добрались до столицы и обросли пугающими подробностями. Если они дойдут до императора…
– Марко, я не намерен это обсуждать.
– Но я не могу молчать, видя, как ты своими руками рушишь собственное будущее! – взволнованно сказал Форнезе.
– Хватит, Марко, – в голосе Абьери послышался холод. – Я не хочу об этом говорить. Посмотри лучше сюда. Что ты видишь?
– Линия жизни изменилась, – после долгой паузы ответил Форнезе, и его баритон прозвучал чуть отстраненно, с долей недовольства. – Тут появился раздвоенный арк. Это значит, что твое будущее зависит от того, какой выбор ты сделаешь.
– Странно.
– Я только читал о таком, но никогда не видел, – неразборчиво пробормотал Форнезе. – Сандро, и все-таки подумай о том, что я сказал. Нет, я не хочу с тобой спорить. Просто взвесь все то, что ты получишь, исполнив волю императора, и чего лишишься, если решишь поступить по-своему.
Абьери что-то ответил, но соловей снова завел свои трели, и я не смогла расслышать ни слова. Правда, в этом не было нужды.
Основной смысл был и так понятен. Из разговоров слуг я уже знала о том, что род Абьери находится в опале. Выходит, император готов ее снять, если герцог женится? А тот отказывается… Из-за меня? Скорее всего. Какая жена потерпит рядом любовницу мужа?
Но тогда получается, что я мешаю Абьери наладить свою жизнь? Сердце болезненно заныло. Вот и пришла пора уходить. Хватит отговорок. Абьери нужен законный брак, а мне нужно вернуться домой. А то, что было между нами… Что ж, не все сказки заканчиваются словами «и жили они долго и счастливо».
Я сжала руки, пытаясь смириться с мыслью, что скоро нам с герцогом придется расстаться. Странное дело. Только сейчас я со всей очевидностью поняла, как сильно привязалась к Абьери. Как быстро привыкла к его силе и страсти, как влюбилась в свет его глаз и пропиталась тьмой призрачной маски.
Наверное, я сама себя обманывала, с каждым днем отодвигая свой уход, и придумывала отговорки, не желая принимать правду. Но сейчас та открылась передо мной со всей очевидностью, и на душу накатила тоска.
Абьери должен жениться… Ну конечно, он же герцог. Ему ведь нужно продолжить род. И для этого просто необходима какая-нибудь прекрасная контесса – чистая и непорочная, как белая лилия. Даже в этом между знатью и простолюдинами пролегала огромная пропасть. Если у бедняков добрачные связи и наличие амири не порицались, то у богатых идеалом невесты и жены считалась бесстрастная, почти бестелесная Мадонна. Видимо, аристократы хотели быть уверены в том, что в наследнике рода не будет примесей чужой крови. Что ж, двойные стандарты действуют во всех мирах. Чему тут удивляться?
