– О чем задумалась, Алессия? – голос герцога заставил меня вынырнуть из прошлого.
– Здесь очень красиво, – ответила я, кивнув на окно кареты, за которым проплывали украшенные колоннами и статуями дома, яркие магические фонари, огромные площади и каскадные фонтаны. Мы ехали по широким ровным улицам, отличающимся от узких и извилистых улочек Навере, как пенне отличаются от спагетти, проезжали мимо расцвеченных огнями парков и кипящих жизнью тратторий, и мне казалось, что столица ничуть не уступает размерами любому современному мегаполису.
– Рида – один из богатейших городов мира, – подтвердил мои наблюдения герцог, но сказал это так, словно думал о чем-то другом. И взгляд его стал мрачным, и маска на лице потемнела. Или это из-за полутьмы кареты?
– Как говорят ридийцы, те, кто побывал в Риде, знают, что такое рай, – добавил Абьери, а Гумер поднял голову и навострил уши.
– Звучит как кощунство.
Меня до сих пор потряхивало от недавнего допроса, но я изо всех сил старалась вести себя естественно. Вот только память, подстегнутая герцогом, одно за другим подкидывала печальные воспоминания, из которых самым болезненным была смерть Джованны. Побег, долгие скитания и попытки избежать встречи со стражей, голод и холод – все это меркло перед тем ужасом, когда подруга испустила последний вздох, оставив меня с новорожденной Беттиной на руках. Тот день запомнился мне урывками. Пасмурное утро, бледная, не встающая с постели Джованна, ее огромный живот, который казался чем-то инородным на исхудавшем теле, горящие темным воспаленным блеском глаза, невнятный шепот. «Федерико… Почему ты меня прогоняешь? Это же я, твоя невеста…» Джованна смотрела сквозь меня и без конца повторяла эти слова, а я вытирала влажной тряпкой ее пылающий лоб и молилась, чтобы доктор пришел как можно скорее. Вот уже пару месяцев мы снимали угол в бедном квартале приграничного Напоне, рассчитывая после родов податься в Ветерию. Джованна занималась нашим скудным хозяйством, а я бралась за любую работу, лишь бы удержаться на плаву. Приближающиеся роды и слабеющая с каждым днем подруга заставляли меня хвататься за все, что могло принести пару кьеров, и я, не обращая внимания на непроходящую усталость, работала как проклятая, со страхом ожидая дня родов. И вот он наступил. С самого начала все пошло не так. Джованна проснулась перед рассветом – вялая, в мокрой от пота рубашке, с воспаленными, горящими нездоровым блеском глазами.
«Алессия, позови Федерико, – шептала она, беспокойно перебирая пальцами край покрывала. – Его сын вот-вот родится. Федерико! Он должен увидеть». Я уверяла подругу, что за ее женихом уже послали и что все будет хорошо, а сама вспоминала, как сразу после побега из тюрьмы мы с Джованной отправились в дом к ее нареченному в надежде на помощь. Вот только появившийся на пороге мужчина даже слушать нас не стал. «Я не хочу иметь ничего общего с мятежниками», – заявил он и пригрозил, что вызовет стражу, если мы не уберемся из его дома. Джованна сначала долго убивалась, не хотела верить, что Федерико мог так быстро забыть их любовь и жаркие ночи. А когда стало понятно, что эти ночи принесли свой плод, замкнулась в себе, и мне пришлось едва ли не силой заставлять ее жить.
Воспоминания причиняли боль, рвали незажившие раны, и мне с трудом удавалось сохранить лицо и не показать Абьери, как мне плохо. А у самой в голове звучало одно: он не отнимет у меня Беттину. Он поклялся, а каждый в Ветерии знает, что магические клятвы нерушимы. Я цеплялась за эту истину, потому что не могла представить, что будет, если Беттину заберут и отправят к отцу.
– Кощунство? – переспросил Абьери, и его голос вернул меня в настоящее.
Картинка за окном изменилась. Дорога стала у́же, расстояние между домами – больше, да и выглядели они скорее загородными виллами, чем городскими особняками.
– Тебя заботят вопросы веры? – хмыкнул Абьери, а я мысленно чертыхнулась. И зачем полезла со своими уточнениями?
– Мне казалось, ветерийцы очень набожны. – Я скрыла за нейтральной улыбкой нахлынувшие эмоции и уже более спокойно посмотрела на герцога.
– Так и есть. Только это не избавляет нас от наблюдательности. Подожди, ты сама увидишь, что в поговорке отражена истинная правда, – усмехнулся Абьери, и его глаза ярко блеснули в темноте.
Странно. Мне кажется или герцог изменился? Исчезла былая отрешенность, в движениях появилась живость, да и маска больше не казалась такой плотной. За ней все чаще виднелось красивое, мужественное лицо.
– Вот мы и приехали, – добавил герцог, и я увидела, что карета остановилась перед каким-то огромным особняком.
– Это гостиница?
Я разглядывала белокаменное здание с обшарпанным фасадом и мраморными колоннами, а сама пыталась понять, что чувствую. Вроде бы обычный особняк. Такой же, как те, что стоят рядом. Так откуда у меня такое чувство, будто он ненастоящий? И почему и сам дом, и окружающий его сад, и старые плиты двора выглядят декорациями к какой-то мистической пьесе?
– Это дом моего друга, – ответил Абьери.
Он спрыгнул с подножки и подал мне руку, помогая спуститься.
– Уверен, тебе здесь понравится.
Хотела бы и я быть в этом уверена, особенно после недавнего допроса! Правда, ничего подобного я не сказала, только мило улыбнулась и вошла вслед за Абьери под увитую розами арку ворот.
* * *
Особняк встретил нас тишиной. Ни слуг, ни майрессы, ни управляющего – никого. В большом, тонущем в полутьме атриуме тускло горели несколько магических светильников. В воздухе чувствовались горьковатый аромат дыма и едва ощутимый запах плесени. На большой резной скамье лежал брошенный кем-то темный плащ. Прямо напротив входа виднелись огромные закрытые двери, ведущие во внутренние покои.
– Марко! – остановившись в центре помещения прямо под старой бронзовой люстрой, громко позвал Абьери.
– Никого нет дома, – послышалось из-под расписанного диковинными орхидеями потолка, и я завертела головой, пытаясь понять, откуда идет голос.
– Не может быть, я ведь предупредил Марко о своем приезде, – недовольно сказал Абьери и добавил: – Впрочем, неважно. Идем, Алессия.
– Стойте! – выкрикнул неизвестный собеседник. – Вы не можете войти.
– Да неужели?
Абьери направился к закрытым дверям, наверху что-то зашуршало, и послышался возмущенный голос.
– Немедленно остановитесь! Еще шаг, и это будет расценено как взлом и незаконное проникновение, – заявил невидимка. – Я вынужден буду применить силу.
Гумер глухо зарычал, под потолком что-то вспыхнуло, а уже в следующую секунду я увидела беспомощно барахтающееся на полу непонятное существо. Летучая мышь? Вроде бы да, но какая-то странная. Светло-бежевое пушистое тельце, огромные желтые глаза, смешно торчащие волосатые ушки, тонкие кожистые крылышки. И этот малыш не побоялся угрожать магу тьмы? Потрясающе!
Видимо, герцог подумал о том же, потому что усмехнулся и качнул головой, не позволяя Гумеру уничтожить смелое говорящее создание.
