Как и в Собиборе, прибывавшим в Треблинку евреям говорили, что они якобы прибыли в пересыльный лагерь и что после дезинфекции и помывки в душе получат чистую одежду и личные вещи, включая ценности. Первоначально сюда прибывало ежедневно около 5000 евреев, но в середине августа 1942 г. темпы истребления увеличились, а к концу августа 1942 г. Треблинка поглотила 312 000 евреев, не только из Варшавы, но также из Радома и Люблина. И это менее чем 2 месяца спустя после отравления первой партии в лагерь 23 июля 1942 г.! Первый комендант лагеря, Ирмфрид Эберль, австриец по происхождению, врач по специальности, участвовавший в проведении программы эвтаназии, изъявил желание увеличить число умерщвленных в любом лагере. В пути следования, в особенности в жару, многие из евреев умирали из-за духоты в плохо проветриваемых вагонах, от жажды и антисанитарии. Число погибших в пути превышало все мыслимые пределы. Оскар Бергер, прибыв составом 22 августа 1942 г., упоминает о «сотнях тел, лежащих вокруг» на платформе, «груды узлов, предметов одежды, чемоданов, все вперемешку. Солдаты СС, немцы и украинцы, стоя на крышах бараков, без разбора палят в толпу. Мужчины, женщины и дети падают, обливаясь кровью. Стенания и вопли, хоть уши затыкай». Оставшихся в живых чуть не бегом гнали до газовых камер охранники СС, поторапливавшие их плетками и железными прутьями. Чтобы заглушить крики, эсэсовцы организовали оркестр, исполнявший разухабистые шлягеры тех времен. Временами прибывало столько людей, что газовые камеры не вмещали всех, как это произошло с составом, прибывшим 22 августа 1942 г., когда эсэсовские охранники стали расстреливать евреев прямо у здания, где осуществлялась регистрация прибывших. Но и это не помогало, и составы в течение многих часов, а иногда и дней, стояли на жаре. Многие из прибывших погибали от жажды, теплового удара или просто задыхались. Оборудование газовых камер часто портилось, иногда это случалось даже при заполненных людьми камерах, и жертвы порой несколько часов ждали окончания ремонта. Канавы заполнялись, а вырыть новые было не так-то просто, так что негде было предать земле тела отравленных газом несчастных
[555].
Эберль и его подчиненные в огромных количествах присваивали имущество убитых евреев; принадлежавшие им золото и деньги, как рассказывали, кучами лежали вместе с огромными грудами одежды и чемоданов, которые не успевали обработать. Украинские охранники, которых тоже не успели разместить, окружили лагерь палатками, в которых развлекались с местными проститутками. Эберль, по словам очевидцев, заставил еврейскую девушку раздеться догола и в таком виде танцевать перед ними. Потом и ее расстреляли. Слухи о творимых безобразиях дошли до Глобочника и Вирта, оба однажды нежданно-негаданно нагрянули в Треблинку. Эберль тут же был отстранен от должности. В августе 1942 г. Вирт был назначен генеральным инспектором трех концлагерей — Собибора, Треблинки и Белжеца, в его задачу входило упростить процесс умерщвления. В начале сентября он передал полномочия Францу Штанглю, коменданту Собибора. Штангль тут же стал насаждать свои порядки. В безукоризненно подогнанной одежде, в белоснежной куртке, темных брюках и высоких сапогах, он обычно появлялся со стеком в руках, хотя никогда не пользовался им по прямому назначению; он вообще предпочитал не принимать участия в актах насилия. Штангль соорудил фальшивую железнодорожную станцию с расписаниями поездов, окошками для продажи билетов и вокзальными часами. Он разбил сады, построил новые бараки и кухни — и все лишь ради того, чтобы ввести прибывавших жертв в заблуждение: мол, вы не где-нибудь, а в самом настоящем и вполне приличном пересыльном лагере. Обычно он стоял между нижним и верхним лагерями, наблюдая за раздетыми догола узниками, которых прогоняли по «дороге к Небесам», воспринимая их, как впоследствии сам признавался, исключительно как «груз», но не как человеческих существ. Время от времени Штангль отправлялся домой к семье. Он никогда не рассказывал супруге, чем занимается, и она не сомневалась, что ее муж-строитель.
А в лагере продолжались акты садистского насилия. Еврейских рабочих постоянно избивали, а когда оканчивался их срок пребывания, без долгих разговоров расстреливали на глазах у тех, кто был прислан им на замену. Охранники из украинской вспомогательной полиции постоянно насиловали молодых евреек, а один из них, Иван Демьянюк, следивший за евреями, входившими в газовые камеры и запускавший дизельный двигатель снаружи, по рассказам очевидцев, отрезал уши и носы пожилым евреям, перед тем как втолкнуть их в газовую камеру. В сентябре 1942 г. один заключенный, житель Берлина Меир, который фактически был аргентинским гражданином, прирезал одного эсэсовца прямо во время переклички. Срочно вызвали Вирта; он распорядился казнить 160 человек в качестве меры устрашения и в отместку за убийство офицера СС и вдобавок на трое суток лишил заключенных пиши и воды. Описанный инцидент не прервал поток жертв в газовые камеры. В первые месяцы 1943 г. составы прибывали неравномерно, но к концу июля 1943 г. небольшое число рабочего персонала лагеря поняло, что объем работы уже не тот, что прежде. Еще весной 1942 г. Гиммлер распорядился, что тела умерщвленных надлежит отрыть и сжечь с целью устранения следов планомерного физического уничтожения людей. Глобочник противился выполнению этой политики, кроме случаев очевидной необходимости и по другим причинам, как это имело место в Собиборе. Как рассказывали, он заявил, что, дескать, вместо того, чтобы выкапывать тела, им следовало бы в память о нами содеянном бросить в эти канавы бронзовые таблички, удостоверившие, что именно мы, а не кто-нибудь имел достаточно мужества совершить это и выполнить эту гигантскую задачу
[556].
В декабре 1942 г., однако, кремации начались в Хелмно и Бел-жеце, а в апреле 1943 г. и в Треблинке. Гиммлер принял решение об упразднении лагерей, поскольку подавляющее большинство обитателей еврейских гетто в Польше было уничтожено. К концу июля 1943 г., после четырех месяцев работы, задача по выкапыванию и кремации приблизительно 700 000 трупов, кое-как присыпанных землей в огромных канавах, была близка к завершению. Теперь в Треблинку составы прибывали лишь изредка. А рабочий персонал лагеря понял, что скоро настанет их черед отправиться в газовые камеры. В обеих частях лагеря возникли подпольные группы сопротивления, и хотя план согласования действий в конечном итоге не сработал, 2 августа 1943 г. им удалось поджечь часть лагеря, завладеть оружием и дать возможность почти половине из 850 своих товарищей прорваться через ограждение и спастись. Выглянув из окна, Штангль внезапно увидел евреев за лагерным проволочным ограждением. Так как они не успели перерезать телефонные провода, Штангль сумел вызвать силы подкрепления. Восставшим не удалось захватить достаточно оружия и боеприпасов, и 350-400 погибли в неравном бою с эсэсовскими охранниками СС, из которых погибло лишь десять. Из сбежавших узников примерно половину схватили сразу же после побега, а остальные смогли затеряться в близлежащих лесах; сколько из них выжило, неизвестно. После пожара уцелело единственное кирпичное здание, в котором размещались газовые камеры
[557].
