Вначале встречу наметили на 9 декабря 1941 г. Местом ее была определена вилла на берегу озера Ванзее в тихом и респектабельном пригороде Берлина. Но за день до этого, узнав о нападении Японии на Перл-Харбор, подчиненные Гейдриха обзвонили всех приглашенных, уведомив их о переносе сроков конференции, поскольку резко изменившаяся международная обстановка непременно обусловит и сессию Рейхстага внеочередного созыва, что, однако, вовсе не означало, что политика в отношению евреев отойдет на второй план. Выступая на встрече высших партийных функционеров на следующий день после объявления им войны США, Гитлер, как зафиксировано в дневнике Геббельса, повторил мысли, высказанные им еще в августе, но в более точной форме:
Что касается еврейского вопроса, тут фюрер готов к бою. Он пророчил евреям, что в случае, если они развяжут еще одну мировую войну, то в ней сами погибнут. И это не пустые слова. Мировая война началась, и уничтожение евреев должно стать необходимым ее следствием. Этот вопрос должен быть решен без намека на сентиментальность. Мы должны здесь скорбеть не о евреях, а о своих немцах. Теперь, когда немцы потеряли еще 160 000 убитыми на Восточном фронте, инициаторы этого кровавого конфликта должны будут заплатить за него своими жизнями
[512].
14 декабря 1941 г. Розенберг согласился с Гитлером из соображений международной политики не употреблять термин «истребление евреев» в публичных речах, даже при том, что Гитлер заметил: «Они навязали нам войну и разрушения; неудивительно, что именно им придется первыми считаться со всеми ее последствиями»
[513].
К этому времени уже было ясно и Гитлеру, и всем остальным в нацистской иерархии, что война не завершится в ранее запланированные сроки, как ожидалось. Нацисты понимали, что она продлится и зиму, хотя все еще надеялись, что Советский Союз к лету 1942 г. падет. Посему высылка европейских евреев на восток должна быть осуществлена до конца войны. Радикальная риторика Гитлера ноября-декабря 1941 г. была нацелена на скорое и тщательное планирование и практическое осуществление этой политики. Поскольку истребление евреев на оккупированных территориях Восточной Европы уже шло полным ходом, включая даже включенный в рейх Вартеланд, стало ясно, что от прежних планов выслать их в рейхскомиссариат Украина или куда-нибудь еще дальше на восток теперь пришлось отказаться. Ганс Франк после возвращения с проходившего 12 декабря совещания нацистских фюреров с Гитлером в Берлине разъяснил своим подчиненным в генерал-губернаторстве 16 декабря 1941 г.:
Евреям — я заявляю Вам с полной откровенностью — так или иначе наступит конец... Нам в Берлине было сказано, почему вы выдвигаете все эти возражения; мы же ничего не можем сделать с ними в [Имперском Комиссариате] Остланд или в Имперском Комиссариате [Украины], так что, ликвидируйте их сами!! Господа, предупреждаю вас — никакой жалости. Мы должны уничтожить евреев везде, где мы наталкиваемся на них, и везде, где это вообще возможно, чтобы сохранить рейх здесь
[514].
Да, но как? Как их уничтожать? Число евреев в генерал-губернаторстве, которое Франку было приказано уничтожить, было просто немыслимым, речь шла о примерно трех с половиной миллионах, если верить генерал-губернатору (естественно, это было преувеличением; впоследствии его сотрудники назовут цифру в 2,5 миллиона). «Мы не сможем расстрелять эти 3,5 миллиона евреев, — горевал Франк в беседе с подчиненными 16 декабря 1941 г., — и отравить их тоже не сможем, но зато мы в состоянии принять меры, которые рано или поздно приведут к их успешному уничтожению; речь идет о крупномасштабных мерах, которые сейчас обсуждаются в рейхе». Что это были за меры, скоро станет известно.
Геноцид восточноевропейских евреев, начавшийся летом 1941 г., был обусловлен идеологическим рвением нацистских чиновников, таких как Артур Грейзер, гаулейтер Вартеланда, начальников подразделений полиции и командиров эйнзатцгрупп, которые по собственной инициативе проводили беспрецедентную по масштабам резню. В то же самое время, однако, упомянутая резня была вполне в рамках политики, заданной Гитлером и осуществленной на практике Гиммлером. Когда, например, начальник полиции Риги Фридрих Еккельн пустил в расход целый состав евреев, высланных из Берлина чуть ли не сразу же по их прибытии, Гиммлер, 30 ноября 1941 г. издавший приказ не уничтожать их, был разъярен. Но все объяснялось до чрезвычайности просто — упомянутый приказ рейсхфюрера СС не дошел вовремя до начальника рижской полиции. Дело в том, что речь шла не о каких-либо там выходцах с задворок Европы, а о евреях Берлина, столицы Великогерманского рейха. Слухи об их уничтожении просочатся тут же, и остальные берлинские евреи явно впадут в панику. Гиммлер планировал подержать их какое-то время в рижском гетто. В результате Еккельн получил нагоняй, рейхсфюрер категорически запретил ему впредь действовать по собственной инициативе, пусть даже в рамках проводимой государством политики
[515]. Но в большинстве случаев проявление собственной инициативы отнюдь не противоречило конечным целям режима. Перенос технологии отравления газами на Восток, наряду с откомандированием туда соответствующих экспертов, знавших и понимавших, как обходиться с газовыми камерами, привлечение административного аппарата генерал-губернаторства по главе с Франком, вермахта, Личной канцелярии фюрера (поставлявшей дипломированных отравителей), РСХА во главе с Гиммлером — все это свидетельствовало о детально скоординированной политике и централизованном управлении. И по времени геноцид регионального масштаба совпадал с началом организованных депортаций евреев из рейха и ввода в действие спеилагерей неподалеку от главных гетто на Востоке, цель которых состояла в одном — в физическом уничтожении их узников.
Ни одна операция подобных масштабов не могла осуществляться в Третьем рейхе без ведома Гитлера — ведь сам его статус фюрера предполагал наличие централизованной подотчетности ему, фюреру. Именно гитлеровская антисемитская риторика, многократно повторяемая во второй половине 1941 г., и послужила Гиммлеру и его подручным импульсом для развертывания кампании уничтожения. Бывало, что Гитлер без обиняков выражал одобрение по поводу массовых убийств. На встрече с Гиммлером 18 декабря, например, он заявил рейхсфюреру СС, о чем, кстати, свидетельствуют записи: «Еврейский вопрос — истреблять их как партизан». Истребление советских евреев, таким образом, должно было осуществляться под эгидой их принадлежности к партизанам. Плоды этой политики созрели лишь более года спустя в «Донесении № 51», датированном 29 декабря 1942 г., Гиммлера Гитлеру с заметками на полях, по словам адъютанта Гитлера, которое было прочитано фюрером. В разделе «Борьба против бандитов» и в графе «пособников бандитов и подозреваемых в бандитизме», отмечалось, что число «евреев, казненных» на юге России, Украине и в районе Белостока за период с августа по ноябрь 1942 г., составило не менее 363 211 человек. Такие темпы роста числа убитых сами по себе говорили о том, что массовое истребление евреев, к тому времени невиданное по масштабам, стало реальностью. Нацистская паутина разрослась настолько, что опутала не только польских и советских евреев, но и евреев всей оккупированной Европы.
