А когда румынские войска заняли Одессу, резня евреев приобрела массовый характер. 22 октября 1941 г. в результате взрыва мины с часовым механизмом, подложенной одесскими подпольщиками, в штабе румынской армии погиб 61 человек, главным образом командиры высшего ранга, включая военного коменданта города. Антонеску, воспользовавшись этим, распорядился начать жестокие антиеврейские репрессии. За каждого убитого румынского офицера должны быть казнены 200 «коммунистов». Румынские войска восприняли это как санкцию на погром. В течение следующих двух дней было повешено и расстреляно 417 евреев, также все, кого сочли коммунистами, а около 30 000 были отконвоированы из Одессы в Дальнич. Но позже, после вмешательства буромистра Одессы, их направили в городской порт. Здесь 19 000 человек согнали в четыре больших пакгауза и расстреляли из пулеметов и автоматов. После этого пакгаузы подожгли, чтобы уже никто из евреев не уцелел
[434]. Тем временем тысячи еще остававшихся еврейских жителей Одессы срочно готовили к высылке в оккупированную немцами Украину 52 000 евреев из Одессы и южной Бессарабии затолкали в 40 хлевов в селе Богдановка или же распределили по загонам для скота. В расположенные неподалеку Домановку и Ахметовку доставили еще 22 000 человек, почти всех их чисто по-садистски распихали в свинарники огромного, советских времен колхоза. Деньги и драгоценности были отобраны и переданы в румынский государственный банк. Ужасающая антисанитария породила сыпной тиф, и люди десятками, а то и сотнями умирали
[435].
Румыны рассчитывали переправить этих евреев на занятую немцами Украину, но когда стало ясно, что это невозможно, охранники из Богдановки при содействии местной украинской полиции согнали приблизительно 5000 человек пожилых и больных евреев в конюшни, на крышах разбросали сено, облили его бензином и живьем их сожгли. Тех евреев, которые были в состоянии самостоятельно передвигаться, их было около 43 000, отвели к близлежащему оврагу и одного за другим расстреляли в затылок. Еще 18 000 были застрелены украинскими полицейскими по приказу румын в Домановке. Свинарники в Ахметовке использовались в качестве изолятора для больных и истощенных, а еще около 14 000 евреев преднамеренно заморили голодом опять же по распоряжению командующего дислоцированными в селах румынскими силами подполковника Исопеску. Еще несколько тысяч румынских евреев вывезли в оборудованные кое-как, практически неуправляемые гетто и лагеря в Приднестровье, где зимой 1941 — 1942 гг. показатели смертности достигли 35%. В Варшавском гетто, в отличие от этого, где при всей его скученности все же имелись соответствующие социально-административные структуры, показатели смертности составляли приблизительно 15%.
[436]
В ответ на отчаянные мольбы уцелевших в этой бойне глав еврейского сообщества в Румынии Антонеску выдвинул смехотворную аргументацию о том, что, дескать, евреи в свое время подвергали пыткам и убивали румынских солдат и тем самым заслужили подобную участь. «Ежедневно, — писал он в открытом письме местному главе еврейского сообщества, опубликованном в румынской прессе 19 октября, — искалеченные до неузнаваемости тела наших мучеников выносят из подвалов Кишинева... Вы спросили, сколько наших людей погибло, предательски убитых из-за угла вашими единоверцами, и сколько их было похоронено заживо... Эти акты ненависти, — продолжал он, — которые ваши евреи совершили в отношении наших терпимых и гостеприимных людей, граничат с безумием»
[437]. В течение года после начала кампании злодеяний, румынские военные, иногда в сотрудничестве с немецкими эсэсовскими и полицейскими подразделениями, но чаще действуя самостоятельно, убили от 280 до 380 тысяч евреев — наибольшее число зверски убитых евреев, допущенное независимым европейским государством за время Второй мировой войны, исключая Германию
[438].
Эйнзатцгруппа «Д», недовольная явно хаотическим характером многих акций массовых убийств, предприняла попытку упорядочить, по ее выражению, «садистское исполнение румынами ненадлежащим образом», превратить резню в «организованный процесс»
[439]. Олендорф жаловался в Берлин, что, дескать, румынские войска «пригнали тысячи детей и хилых стариков, неспособных к работе, из Бессарабии и Буковины на территорию, являющуюся сферой интересов Германии». Его людям пришлось возвращать многих на территорию Румынии, многих убивая по пути. «К концу августа, — как позже сообщил один из его подчиненных, — Олендорф получил секретный документ. Ознакомившись с ним, он проинформировал нас, что отныне все евреи, невзирая ни на пол, ни на возраст, должны быть ликвидированы»
[440]. В середине сентября, уже после получения упомянутого распоряжения, одно из подразделений эйнзатцгруппы уничтожило всех евреев в городе Дубоссары, подгоняя матерей и их детей ударами прикладов к краю специально вырытых ям, где их заставили стать на колени, а потом выстрелами в затылок убили. В ходе только одной акции погибло около 1500 человек, а подобных акций было достаточно много, и все они проводились подразделениями эйнзатцгруппы. По мнению Олен-дорфа и Гиммлера, массовые убийства, организуемые румынами, не отличались ни полнотой, ни систематичностью и вообще являли собой образец того, как их не надо проводить. С перемещением эйнзатцгруппы «Д» на юг до самого Крыма она обшарила каждый город и каждое село в поисках евреев и уничтожала всех, кого удавалось найти, — мужчин, женщин, детей, чтобы потом с гордостью сообщить в Берлин о том, что, дескать, такая-то область или даже регион полностью «освобожден от евреев»
[441].
