22 декабря генерал Хейнрици писал: «Хотя мы предвидели катастрофу окружения, свыше сыпались приказы держаться до конца». Результатом стало хаотическое отступление вместо организованного отвода сил. «Отступление в снегах и по льду, — сокрушался Хейнрици, — совершенно по-наполеоновски. И с такими же потерями»
[378].
IV
Столкнувшись с первой неудачей в ходе молниеносного наступления, фон Бок и остальной генералитет имели смутное представление о том, как быть дальше. Сегодня призывали к отступлению, на следующий день — к стойкой обороне. Гудериан признавал, что не знает, как исправить положение, в котором оказались войска. Пока он думал да гадал, упустил возможность подготовить надлежащим образом запасные позиции на зимний период, а фон Бок демонстрировал ничем не обоснованный оптимизм, уверовав в возможность новой наступательной операции. Однако теперь он считал, что отступать или же остаться — вопрос скорее политический, чем военный. Растерянность генералитета начинала приносить плоды. Кризис, в котором оказались немецкие войска под Москвой, вызвал первый акт недовольства среди представителей высшего командного состава за всю кампанию. Первым со сцены сошел фельдмаршал Герд фон Рунштедт, командующий группой армий «Юг». Гитлер через начальника штаба ОКХ фельдмаршала Вальтера фон Браухича передал ему приказ остановить пытавшиеся вырваться из едва не замкнувшегося кольца окружения танковые части генерала Эвальда фон Клейста, где они оказались под Ростовом-на-Дону, т.е. забрались дальше, чем мог позволить себе фюрер. Но из опасений оказаться в котле тот отказался выполнить этот приказ. Рассвирепевший Гитлер 1 декабря 1941 г. снял Рунштедта с должности, заменив его фельдмаршалом Вальтером фон Рейхенау. Только прибыв на упомянутый участок фронта 2—3 декабря 1941 г., Гитлер все же признал, что Рунштедт был прав. Тем не менее Рунштедт не был восстановлен в должности. Рейхенау командовал группой армий «Юг» лишь непродолжительное время, поскольку скончался от инфаркта 17 января 1942 г. Его смерть была следствием колоссальных умственных и физических нагрузок, тяжким бременем ложившихся на плечи командиров такого ранга, в основном 50—60-летних мужчин. В начале декабря Рунштедт, уже будучи смещен с поста, также перенес сердечный приступ, но выжил. Следующим, у кого резко пошатнулось здоровье, был Фёдор фон Бок. Еще 13 декабря 1941 г. он признался: «К сожалению, я физически сдал настолько, что вынужден просить Браухича подумать о подходящей замене меня на посту командующего группой армий — не знаю, сколько еще смогу выдержать — дает знать перенесенное в прошлом году тяжелое заболевание»
[379]. 16 декабря 1941 г. он обратился к Гитлеру с просьбой об отпуске по состоянию здоровья. Однако никаких разногласий с фюрером у командующего центральной группой войск не было. Перед тем как уйти в отпуск и покинуть фронт 19 декабря 1941 г., фон Бок передал полномочия фельдмаршалу Гюнтеру фон Клюге и приказал войскам стоять насмерть.
16 декабря 1941 г. произошла самая важная из кадровых перемен — Гитлер принял отставку главнокомандующего сухопутными войсками фельдмаршала Вальтера фон Браухича. Браухич просто не выдержал постоянного вмешательства Гитлера в его обязанности. В середине ноября он также перенес сердечный приступ. После краткого обсуждения Гитлер решил заменить его не очередным представителем генералитета, а собой
[380]. Это решение Гитлера вызвало вздох облегчения в немецких войсках. «Отныне наша судьба в руках фюрера, — сообщал Альберт Нойхауз в письме к жене 21 декабря 1941 г. — А фон Браухич ушел в отставку по состоянию здоровья». Представители генералитета тоже вздохнули с облегчением — наконец кто-то снял бремя ответственности за провал под Москвой. Гудериан рассчитывал теперь на «оперативные и энергичные» действия Гитлера, а командующий танковыми силами генерал Ганс Георг Рейнгард приветствовал решение Гитлера стать во главе вооруженных сил, ибо теперь это внесет желанную ясность действий. Лишь меньшинство встретило это решение с изрядной долей скептицизма, среди них был и генерал Хейнрици, который написал жене 20 декабря 1941 г. о том, что Гитлер теперь принял на себя командование, но, «весьма вероятно, ему не удастся коренным образом переломить ситуацию»
[381].
Но почти все генералы полагали, что Гитлер уже доказал свой гений стратега в 1940 г., и верили в то, что именно ему удастся разрубить гордиев узел. Едва вступив в должность, Гитлер, не теряя времени, распорядился о переброске сил подкрепления с запада и обратился к войскам Восточного фронта с призывом не сдавать позиций до их прибытия. «Войска должны с фанатичным упорством защищать землю, на которой стоят», — с такими словами обратился он к офицерам штаба группы армий «Центр». «Все эти кривотолки об отступлении Наполеона грозят стать действительностью», — предостерегал он 20 октября 1941 г. Отступление означало конец французского Императора. Но ничего подобного не должно и не могло было произойти с ним. Приказ Гитлера стоять насмерть не только внес необходимую ясность, но и способствовал повышению боевого духа войск. С другой стороны, жесткость его требований отрицательно повлияла на обстановку там, где речь шла об отступлении как о чисто тактическом маневре. Генерал Готгард Хейнрици в особенности болезненно переживал запрет на отступление — зачастую он оборачивался окружением немецких войск. «Беды продолжают преследовать нас», — писал он жене в Сочельник 1941 г.:
И те, кто наверху, в Берлине, никак не желают признавать этого. Кого Бог хочет наказать, того лишает разума. И мы снова и снова испытываем это на своей шкуре. Но из соображений престижа никто не смеет сделать решительный шаг назад. Они никак не уразумеют, что их армия уже полностью окружена под Москвой. Они отказываются признать, что русские сумели ее окружить. И будто слепцы, сваливаются в пропасть. Пройдет месяц, и они потеряют армию под Москвой, а потом и проиграют войну
[382].
Хейнрици не соглашался с вышестоящими, не желавшими хоть раз нарушить пресловутый приказ «стоять до конца» из боязни попасть в опалу.
Так было положено начало широко распространенной в послевоенные годы легенде, без конца повторяемой многими из уцелевших гитлеровских генералов, согласно которой, если бы Гитлер не мешал им, они непременно выиграли бы эту войну. Войны выигрывают профессиональные военные; но в их дела вмешался дилетант-Гитлер, хоть и одаренный, но дилетант, именно он и привел Германию к краху. Но истину следовало искать в другом. Слепая настойчивость генералов на наступлении осенью и в начале зимы 1941 г., их отказ обеспечить оборону на зимний период, их наивный оптимизм перед лицом сильного и хорошо вооруженного противника, их отказ понять и принять как данность усталость войск, неразбериху с войсковым подвозом, непригодность вооружений и техники для климатических условий России в итоге обернулись декабрьской трагедией, когда германский генералитет был парализован отчаянием и нерешительностью. И Гитлер, взяв ситуацию под свой контроль, проникся презрением к своим военачальникам. «В ставке фюрера снова разыгралась драматическая сцена. Он высказал сомнение в мужестве и решительности генералов», — записал Гальдер в своем дневнике 3 января 1942 г.
[383] Отныне о всякой свободе действий генералам пришлось позабыть. Командующий группой армий «Север» фельдмаршал Вильгельм фон Лееб оказался под огнем критики Гитлера, когда на встрече с ним 12 января 1942 г. попытался добиться санкции фюрера на отступление на некоторых участках, оборона которых была чревата тяжелейшими потерями. Гитлер (и в этом его поддержал Гальдер) считал, что это ослабит северный фланг армейской группы и в значительной степени осложнит предстоящую летнюю кампанию. Вернувшись от Гитлера несолоно хлебавши, фон Лееб подал в отставку, которая была принята 16 января 1942 г. Пришедший ему на замену генерал Георг фон Кюхлер получип от Гальдера указание безоговорочно исполнять все исходящие из штаба Гитлера указания
[384].
