К 15 ноября 1941 г. зима вступала в свои права, грунт отвердел, что побудило фон Бока продолжить наступление. Танки и бронетранспортеры снова стали надвигаться на Москву, подойдя на отдельных участках до 30 километров к советской столице. Но зарядил снег, и в ночь на 4 декабря температура резко упала до минус 34 градусов, выведя из строя не рассчитанную на эксплуатацию в подобных условиях броне- и автотехнику и парализовав не имевшие соответствующего зимнего обмундирования войска. Следующей ночью температура упала еще сильнее, на отдельных участках она достигала минус 40. Уже 14 ноября 1941 г. Фёдор фон Бок сетовал: «Все армии жалуются на перебои с войсковым снабжением, это касается буквально всего — продовольствия, боеприпасов, горючего и зимнего обмундирования. И при таком положении с железнодорожными составами ничего уже не изменишь. Подготовка к наступлению до крайности затруднена»
[372]. Вскоре имперский министр пропаганды Геббельс развернул в рейхе кампанию по сбору теплой одежды для войск Восточного фронта. 20 декабря 1941 г. Гитлер выступил по радио с обращением к нации, и в тот же вечер Геббельс, тоже по радио, перечислил все необходимые предметы одежды. В конце декабря 1941 г. началась повальная конфискация меховых и шерстяных вещей у немецких евреев, и партия одежды была отправлена замерзавшим на Восточном фронте войскам. Но было слишком поздно; кроме того, перебои в работе транспорта обусловили то, что груз лишь частично доберется до пунктов назначения.
Генералитет был в курсе проблемы, но, преисполненный некритичного оптимизма, полагал, что ее можно решить овладением такими крупными городами, как Москва и Ленинград, где войскам были обеспечены теплые зимние квартиры. Но зима наступила раньше, а войска стояли на продуваемых ветром полях. Как писал генерал Хейнрици, «ветер стальными иглами вонзается в лицо, проникает через одежду, через перчатки, от него слезятся глаза»
[373]. Только в период с 20 декабря 1041 г. по 19 февраля 1942 г. в одном из пехотных подразделений было демобилизовано 13% личного состава с инвалидностью вследствие обморожений
[374]. Личный состав, две недели не видевший ни горячей, ни холодной воды, был завшивлен. «Все кишат вшами, постоянно испытывают зуд и чешутся, — писал Хейнрици. — Многие страдают от нагноений ран. Многие вследствие переохлаждения получили заболевания мочевого пузыря, почти повсеместным явлением становится понос»
[375]. Подобные условия были куда легче переносимы для солдат Красной Армии, имевших горький урок «зимней войны» с Финляндией, и теперь они были должным образом экипированы дня ведения боевых действий в условиях морозной и снежной зимы. Русские развернули лыжные батальоны, стремительно перемещавшиеся через заснеженные поля и внезапно атаковавшие врага, а также легкую конницу, пробиравшуюся там, где не могли пройти танки. Оборонительная тактика немецкой армии основывалась на условии, что отбить контратаку противника можно и относительно скромными силами, если они эшелонированы в глубину, что русские для проведения упомянутых контратак будут использовать главным образом пехотные силы, что командиры всех уровней будут иметь возможность для перегруппировки сил и нанесения контрудара противнику. Однако все эти прогнозы оказались изначально неверными и обусловили предстоящий скорый разгром немецких сил. 5 декабря 1941 г. Жуков отдал приказ о контрнаступлении, план которого предусматривал нанесение двух ударов по двум группировкам немцев севернее и южнее Москвы с целью снятия угрозы окружения столицы. Красной Армии была поставлена задача не тратить время понапрасну, ввязываясь в схватки у укрепленных позиций немцев, а просто обходить их стороной, оставив часть сил для прикрытия, и атаковать отступающие немецкие войска. 7 декабря 1941 г. фон Бок отметил, что теперь на театре военных действий у русских уже на 24 дивизии больше, чем в середине ноября. Таким образом, перевес сил складывался явно не в его пользу. Лишенные войскового подвоза, сильно поредевшие в боях, испытывавшие острую нехватку резервов, измотанные немецкие войска не сумели своевременно развернуться для отражения контратаки русских.
Явно растерянный таким поворотом событий фон Бок стал бомбардировать Гальдера просьбами о подкреплении. «Докладывая об обстановке Гальдеру, сообщаю о том, что группе армий не выдержать серьезного наступления русских ни на одном из участков. Гальдеру хотелось бы смягчить мою формулировку, чего я допустить не могу. Вновь и вновь я подчеркиваю важность выделения мне дополнительных сил для удержания позиций. Гальдер отвечает, что снятие сил с Западного фронта для переброски их на Восточный вне компетенции главного командования сухопутных войск»
[376].
Уже 30 ноября 1941 г. ефрейтор Алоис Шойер писал с позиций в 60 километров от Москвы:
Сидим с товарищами в траншее, начинает темнеть. Ты представить себе не можешь, до какой степени мы здесь завшивели, на кого стали похожи. Это не жизнь, а просто пытка. Обычных слов здесь не хватает. Думаю только об одном: когда этот ад кончится?.. То, что мне здесь пришлось и приходится переносить, превыше моих сил. Мы здесь тихонько погибаем
[377].
По мнению Шойера, к Рождеству 1941 г. 90% первоначального личного состава его подразделения либо погибло, либо пропало без вести, либо вследствие ран или обморожений оказалось в госпиталях. У него самого почернели пальцы ног. Поражение под Москвой Шойер перенес, однако в феврале 1943 г. погиб, продолжая сражаться на Восточном фронте. Свирепствовавшие снежные бураны лишали немецкие войска связи, заносили дороги. Постепенно в войсках группы армий «Центр», действовавших на московском направлении, воцарялся хаос. Для отступавших войск оставалась лишь одна единственная железнодорожная линия, а немногочисленные дороги были забиты техникой, которую пришлось бросать. Контрудары русских на северном и южном направлениях, в районе Тихвина и Ростова Великого, воспрепятствовали переброске немецких сил подкрепления.
Большое количество немецких танков и бронетранспортеров осталось без горючего. Не хватало боеприпасов и продовольствия. Вследствие крайне неблагоприятных метеоусловий бездействовала авиация. 16 декабря 1941 г., оттеснив немцев на север и юг от Москвы, Жуков сосредоточил силы для атаки противника на западном направлении. За десять дней ситуация для немцев стала критической.
