Отныне все шло быстро. Уже 8 сентября 1939 г. Гейдрих заявил, что «мы хотим защитить маленьких людей, но аристократы, поляки и евреи должны быть уничтожены», и, как и Гитлер, выразил нетерпение недостаточным числом приговоров, выносимых военными судами — всего лишь 200 в день
[12]. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер полагал, что «цель фюрера и Геринга — истребить польский народ»
[13]. 19 сентября 1939 г. Гальдер сделал в дневнике запись о том, что Гейдрих намерен «устранить следующие категории населения: евреев, представителей интеллигенции, духовенства, аристократии». Перед войной были составлены списки, насчитывавшие 60 000 человек, это были представители интеллектуальной элиты Польши, а также духовенства. Все они подлежали уничтожению. На встрече Браухича и Гитлера 18 октября подтвердилось, что политика должна была «воспрепятствовать сохранению и возрождению польской интеллигенции». Вновь подчеркивалась необходимость поддержания низкого уровня жизни. «Нам нужны дешевые рабы. Очистить германские территории от этого сброда»
[14]. Гейдрих сообщил своим подчиненным о том, что Гитлер отдал распоряжении о депортации евреев Польши в «генерал-губернаторство». Депортации подлежали в т.ч. и образованные люди. Политические же лидеры подлежали отправке в концентрационные лагеря
[15].
Основываясь на опыте оккупации Австрии и Чехословакии и действуя в соответствии с четко сформулированными распоряжениями Гитлера, Гейдрих организовал пять особых оперативных подразделений (Einsatzgruppen), позже их число было доведено до семи. В их задачу входило следовать за регулярными частями, вторгшимися в Польшу, с целью исполнения идеологической политики Третьего рейха
[16]. Их командиры назначались с санкции особой кадровой управленческой структуры, созданной Гейдрихом, а во главе всех семи эйнзатцгрупп стоял Вернер Бест
[17]. Командующие эйнзатцгруппами и им подконтрольными эйнзатцкомандами (Einsatzkommandos) назначались из числа офицеров СД и гестапо, главным образом это были образованные выходцы из среднего класса в возрасте от 35 лет и старше, получившие образование в последние годы Веймарской республики. Многие из старших по возрасту офицеров на командных должностях в свое время (в начале 1920-х гг.) служили в полувоенных структурах, таких как Добровольческие корпуса. Их младшие по возрасту подчиненные нередко приобретали политические воззрения в среде ультранационалистов-антисемитов еще в университетские годы (в начале 1930-х гг.). Значительное их число, хотя и не все, прониклось антипольскими настроениями в рядах полувоенных формирований в период конфликтов 1919—1921 гг. в Верхней Силезии или же проходя службу в рядах пограничной полиции на германо-польской границе. Бест требовал от своих офицеров не только опыта соответственно возрасту, но и умений и навыков командиров, а также наличия военного опыта
[18].
Типичным представителем этой когорты был бригадефюрер СС Бруно Штрекенбах. Бруно Штрекенбах родился в Гамбурге в 1902 г. в семье таможенника. По молодости лет не участвовавший в Первой мировой войне, Штрекенбах вступил в ряды Добровольческого корпуса в 1919 г. и участвовал в столкновениях с левыми революционерами в Гамбурге, а потом принимал участие и в капповском путче в марте 1920 г. Позже, в 1920-е гг., занимал различные руководящие должности, в 1930 г. Штрекенбах вступил в НСДАП, а в 1931 г. — в СС. Став в ноябре 1933 г. офицером СД, он отныне неуклонно поднимается по служебной лестнице. К 1936 г. Штрекенбах уже был на должности главы гестапо Гамбурга, и, надо сказать, за ним закрепилась репутация человека безжалостного и даже жестокого. Это и стало лучшей рекомендацией для Беста, назначившего его в 1939 г. командиром эйнзатцгруппы 1, действовавшей в Польше. Штрекенбах был не совсем типичным командиром такого уровня — образования ему явно не хватало, в то время как большинство его коллег имели университетские дипломы. Но по части приложения законов военного времени он вряд ли уступал им
[19].
Штрекенбаху и эйнзатцгруппам, насчитывавшим около 2700 человек, было поручено обеспечение политической и экономической безопасности немецкого оккупационного режима на территории Польши. То есть не только физическое устранение «наиболее активной и образованной части населения Польши», но и «всех враждебно настроенных к германской армии лиц в ее тылу»
[20].
На практике это, по сути, развязывало руки эйнзатцгруппам, оставляя огромные возможности истолковывать приказы свыше по своему усмотрению. Формально эйнзатцгруппы находились в оперативном подчинении армейского командования и должны были оказывать ему помощь в зависимости от боевой обстановки. Это представлялось обоснованным, если речь шла о выявлении шпионов, атаках партизанских отрядов и т.д., но практически эйнзатцгруппы действовали по собственному плану в ходе развязанной СС кампании повальных арестов, депортаций и расстрелов
[21]. В распоряжении эйнзатцгрупп имелись списки поляков, которые так или иначе противоборствовали немцам в период беспорядков, на фоне которых проводились плебисциты Лиги Наций в конце Первой мировой войны. Все польские политические деятели, ведущие деятели католической церкви и вообще сторонники польской национальной самобытности однозначно подлежали аресту. 9 сентября 1939 г. нацистский юрист, статс-секретарь Имперского министерства юстиции Роланд Фрейслер, прибыл в Бромберг для проведения «показательных процессов», в ходе которых к концу того же года было вынесено около 100 смертных приговоров
[22].
