Мы имели к началу воздушной войны против Англии около 950 истребителей и около 1100 бомбардировщиков; теперь у нас 600 истребителей и 800 бомбардировщиков»
[236]. Сам Штейнхильфер также был сбит, это произошло 27 октября 1940 г., и остаток войны он провел в плену. К этому времени навязанная немцами англичанам воздушная война шла на убыль, так и не достигнув цели.
14 сентября 1940 г., в канун первоначального крайнего срока для начала операции «Морской лев», или вторжения в Великобританию, Гитлер созвал встречу командующих вермахта, на которой вынужден был признать, что «в целом, несмотря на все наши успехи, предварительные условия, необходимые для проведения операции «Морской лев»... успешная высадка сил неотделима от полного превосходства в воздухе». А необходимого полного превосходства достигнуто не было. Операцию «Морской лев» было решено отложить на неопределенный срок. Редер сумел убедить Гитлера продолжить ночные авианалеты, в особенности на Лондон, с целью разрушения военной и экономической инфраструктуры столицы Великобритании. Разумеется, подобные налеты всегда в значительной степени подрывают боевой дух противника, в т.ч. гражданского населения. Такое решение горячо поддерживало население Германии. «Началась война с Англией на уничтожение, — не скрывала удовлетворения Лора Вальб 10 сентября 1940 г. — Даст Бог, и они скоро встанут на колени!»
[237]В результате пресловутой «войны на уничтожение» (лондонцы называли ее «блиц») погибло около 40 000 человек мирного населения. Однако немцам не удалось сломить боевой дух англичан. Тогда люфтваффе изменили тактику, посылая бомбардировщики и истребители сопровождения на больших высотах — только за октябрь 1940 г. было совершено 253 таких налета, имевших целью подорвать решимость британцев выстоять и сокрушить воздушную мощь врага. В октябре 1940 г. англичане потеряли около 146 «Спитфайров» и «Харрикейнов». Но Королевские ВВС сумели приспособиться к новой тактике немцев, их самолеты патрулирования забирались все выше, и за тот же месяц немцы потеряли еще 365 самолетов, главным образом бомбардировщиков. В ноябре 1940 г. в результате только одного авианалета на город Ковентри 450 бомбардировщиков был до основания разрушен весь исторический центр города, включая средневековый собор, и погибло 380 человек мирного населения, еще 865 человек получили ранения. Британская разведка так и не смогла предупредить жителей города о предстоящем авианалете, и город остался фактически без средств защиты.
Но подобные промахи были редки. Совершая налет на города Великобритании, немецкие бомбардировщики неизменно встречали ожесточенное и хорошо подготовленное сопротивление. В конце концов, поняв, что подобными атаками целей не достичь, в феврале 1941 г. Редер убедил Гитлера перенести массированные бомбардировки на британские морские порты. Но и здесь британцы быстро сумели организовать эффективную оборону, успешно отражая атаки противника даже в ночное время суток. На вооружение британских ВВС поступили радарные установки и управляемые ими зенитные орудия. К маю 1941 г. авианалеты пошли на убыль. Боевой дух британцев не был сломлен, хотя и подвергся суровому испытанию на начальной фазе воздушной войны. Черчилль так и не поддался советам просить пощады у немцев. И авиастроительным предприятиям Великобритании не было нанесено мало-мальски существенного урона.
В общей сложности было сбито около 600 немецких бомбардировщиков. Рядовые немцы были явно разочарованы исходом конфликта. «Впервые с начала войны, — писала Лора Вальб в своем дневнике 3 октября 1940 г., — мой неизменный оптимизм поколебался. Особых успехов в войне с Англией нет»
[238]. И в декабре 1940 г. Ганс Мейер-Велькер был вынужден в своих записях признать, что «боевой дух англичан так и не сломлен»
[239]. Впервые Гитлер проиграл сражение. Последствия этого отразятся и на будущем ходе войны.
«Патологическая амбициозность»
I
Когда стало ясно, что люфтваффе не в состоянии обеспечить достижение превосходства в воздухе над проливом, отделявшим Великобританию от континента, Гитлер стал разрабатывать планы, как еще заставить упрямых британцев встать на колени. Теперь его внимание было обращено на Средиземноморье. Он не исключал возможности вовлечения в борьбу против англичан Италии, вишистской Франции и франкистской Испании, целью которой было уничтожение Британии как морской державы и британских морских баз на Средиземном море. Но ряд встреч, проведенных им в конце октября, так и не принесли желанных результатов. Осторожный политик, каудильо Франсиско Франко поблагодарил Гитлера за его поддержку во время гражданской войны, но не стал связывать себя никакими обещаниями, просто заявив, что готов в нужный момент воевать на стороне Германии, но этот момент он определит сам. На его взгляд, исход войны был далек от окончательного разрешения, и Франко не скрывал скептицизма по поводу веры немцев в скорую победу над Великобританией. Даже при успешно проведенной операции по вторжению на остров, предупредил он, правительство Черчилля переберется в Канаду и продолжит борьбу оттуда силами Королевского флота. Кроме того, вполне возможно, что и США поддержат Черчилля; и на самом деле 3 сентября 1940 г. американский президент Франклин Делано Рузвельт подписал соглашение о предоставлении англичанам 50 эскадренных миноносцев. Принимая во внимание нежелание Гитлера склонить французское правительство в Виши пожертвовать своими колониальными территориями в Северной Африке в пользу Испании, Гитлер мало что мог предложить Франко в обмен на его вступление в войну, и испанский диктатор прекрасно понимал это. «Эти люди невыносимы, — заявил Франко своему министру иностранных дел после встречи с Гитлером. — Они хотят, чтобы мы вступили в войну просто так»
[240]. Встреча так и осталась безрезультатной. Разъяренный Риббентроп обозвал Франко «неблагодарным трусом» и подверг резкой критике его отказ прийти на помощь Германии, которой был обязан очень многим. Несколько дней спустя Гитлер признался Муссолини, что, скорее «пусть ему вырвут с десяток зубов»,,чем снова идти на переговоры с этим Франко
[241].
Неважно обстояли дела и с маршалом Петеном и его премьер-министром Пьером Лавалем, желавшими твердых гарантий получить новые колониальные территории в обмен на поддержку Францией вторжения на Британские острова. Но и этой встрече суждено было стать безрезультатной, причем для обеих сторон. А с Италией все вышло еще хуже. Фашистский диктатор Бенито Муссолини, хоть и считался закадычным другом Гитлера на протяжении всех 1930-х гг., но благоразумно воздержался от вступления в войну на стороне Германии в сентябре 1939 г. Его амбиции создать новую Римскую империю на Средиземноморье, в целом, обретали реальные очертания, невзирая на поражение в Эфиопии в 1936 г. и его успешное участие в гражданской войне в Испании с 1936 до 1939 г. на стороне Франко. К этому времени Муссолини стал подражать Гитлеру, введя осенью 1938 г. у себя по примеру Германии расовые законы. Начав свою карьеру как наставник Гитлера, Муссолини постепенно превращался в его ученика. Победы немцев отодвигали Италию все дальше и дальше в тень. Вскоре после немецкой оккупации Чехословакии в марте 1939 г. Муссолини, решив не отставать от Гитлера, вторгся в Албанию, уже управляемую Италией, правда, неофициально, без каких-либо аннексий территории страны. Таким образом, мозаика грядущей Римской империи пополнилась еще одним элементом. Годом или чуть позже, 10 июня 1940 г., когда стало окончательно ясно, что Гитлер управляет практически всей Западной Европой, Италия наконец вступила в войну в надежде отхватить часть британских и французских колоний в Северной Африке, вдоль южной береговой линии Средиземноморья. С приходом к власти правительства в Виши Франция в действительности обретала статус союзника Третьего рейха, однако все было не так-то просто. Итальянского диктатора без особых церемоний просто решили не приглашать на переговоры, проходившие в том самом железнодорожном вагоне в Компьен-ском лесу, и Гитлер отказался от притязаний на французский флот еще до потопления его в результате налета англичан на Мерс-эль-Кебир
[242]. Раздраженный Муссолини стал судорожно подыскивать новый участок для расширения своей новой Римской империи. И нашел его на Балканах. На 28 октября 1940 г., не уведомив об этом Гитлера, Муссолини перебросил через албанскую границу части итальянской армии в Грецию. Фюрер был разъярен. Ландшафт был сложным, погодные условия хуже некуда — дело шло к зиме, и вся эта греческая затея казалась ему нелепостью, если не безумием
[243].
