Только к февралю 1940 г. наметились существенные положительные сдвиги с выпуском боеприпасов. К июлю 1940 г. объем производства германской военной промышленности удвоился. Но к этому времени Гитлер уже потерял терпение: система поставок вооружений в войска, руководимая генерал-майором Георгом Томасом, окончательно перестала удовлетворять его. 17 марта 1940 г. он назначил нового имперского министра. Им был Фриц Тодт, инженер, к которому фюрер благоволил с тех пор, как Тодт успешно справился с одним из детищ Гитлера: строительством скоростных автодорог — имперских автобанов
[179]. Глава ведомства ОКХ по закупке вооружений генерал Карл Беккер был так недоволен подобным развитием событий и параллельно циркулировавшими слухами о якобы неэффективности его структуры, частично манипулируемой представителями компаний-производителей оружия, таких как Крупп, усмотревший в этом новые возможности для себя, что даже покончил жизнь самоубийством. Тодт немедленно создал систему комитетов по различным аспектам производства оружия с промышленниками, игравшими ведущую роль в них. Резкое увеличение производства вооружений, наступившее в следующие несколько месяцев, в значительной степени определялось достижениями существовавшей ранее системы закупок. Но все лавры достались, естественно, Тодту
[180].
III
Советско-германский договор и последовавшие за ним переговоры по вопросу вторжения в Польшу привели к разделу сфер влияния не только в восточной Польше и государствах Балтии, но и в Финляндии. В октябре 1939 г. Сталин потребовал, чтобы финны уступили России территорию севернее Ленинграда и западную часть полуострова Рыбачий взамен значительных площадей в Восточной Карелии. Но 9 ноября 1939 г. переговоры прервались. А 30 ноября Красная Армия вторглась в Финляндию, Советский Союз создал в финском пограничном городе марионеточное коммунистическое правительство и подписал с ним соглашение об уступке территорий, затребованных Сталиным. Но вот как раз это и осложнило положение советского лидера. Большая часть сталинского генералитета пострадала в ходе т.н. «чисток» 1930-х гг., и советские войска были скверно подготовлены и плохо управляемы. Зима уже вступила в свои права, и одетые в белые маскхалаты финские войска, в особенности их мобильные мелкие подразделения лыжников, наносили коварные удары необстрелянным красноармейцам, только что призванным из запаса и совершенно необученным для ведения боевых действий в условиях мороза и глубокого снега. Более того, находились командиры, считавшие белые маскхалаты проявлением трусости и не считавшие необходимым использовать их, даже когда это было доступно. Натренированные исключительно на наступление, целые красноармейские части гибли под пулеметным огнем финнов, засевших в бетонных дотах и бункерах «линии Маннергейма», представлявшей собой эшелонированную в глубину систему оборонительных сооружений и названную в честь одного из финских командующих
[181].
«Они шлепают нас как мух», — сетовал советский пехотинец на финском фронте в декабре 1939 г. К тому времени, как конфликт был закончен, Красная Армия потеряла более 126 000 солдат убитыми и еще 300 000 ранеными и обмороженными. Финские потери были также достаточно серьезны, а если брать пропорционально числу населения, то даже больше: 50 000 убитыми и 43 000 ранеными. Однако, без сомнения, финны утерли нос Советам. Их войска продемонстрировали не только храбрость в боях, подпитываемую чрезвычайно сильно проявившимся национальным чувством, но и чисто военную смекалку и изобретательность. По примеру солдат генерала Франсиско Франко во время гражданской войны в Испании, финны использовали бутылки, заполненные смесью керосина и других легковоспламеняющихся веществ с прикрепленными к ним фитилями в качестве противотанкового оружия. «Я никогда не знал, что танк может так страшно гореть», — признался один из финских солдат. Кроме того, финны изобрели и название для этого нехитрого оружия: «коктейль Молотова», окрестив горючую смесь в честь советского наркома иностранных дел
[182]. В конце концов, Красная Армия победила, но исключительно за счет численного превосходства. После поражения второй по счету наступательной операции Сталин подтянул колоссальные силы подкрепления, одновременно отказавшись от попыток создания марионеточного финского правительства и выступив с предложением о переговорах с законным финским правительством в Хельсинки. В ночь с 12 на 13 марта 1940 г., признав всю серьезность создавшегося положения, финны согласились на предложенный Советами мир, суливший им существенно больший кусок территории на юге, чем они первоначально требовали. Несмотря на поражение и открытие советской военной базы на их территории, финны все же сохранили государственный суверенитет. Их ожесточенное и эффективное сопротивление выставило напоказ слабость Красной Армии, убедив Гитлера, что ему нечего бояться русских. Для Сталина Финляндия служила отныне неким подвластным буферным государством на случай конфликта Германии с союзниками и поражения последних в Скандинавии. Неудачи финской войны убедили Сталина вспомнить о репрессированных представителях высшего командования Красной Армии и вернуть часть из них на руководящие посты. Кроме того, поражения в «зимней войне» вынудили красноармейских генералов на проведение фундаментальных военных реформ, которые должны были в корне изменить ситуацию в случае повторной агрессии Красной Армии против Финляндии
[183].
Тем временем, однако, конфликт в Финляндии и отказ от вмешательства Англии и Франции обратили взоры Гитлера на Норвегию. Прибрежные порты этой страны послужили бы идеальным местом для создания военно-морских баз для германских подлодок, жизненно важных для морских операций против Великобритании. Они также обеспечивали важные каналы для экспорта в Германию весьма необходимой железной руды из нейтральной Швеции, особенно в течение зимы через незамерзающий порт Нарвик. Отсутствие необходимости немедленного вторжения во Францию и очевидная возможность упреждающего удара британцев побудили Гитлера не медлить с захватом Норвегии. Командующий военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Редер, помня о последствиях неудачи Германии в попытке установления контроля над северо-западным побережьем Европы в Первую мировую войну, еще в октябре 1939 г. не раз пытался склонить Гитлера всерьез обратить внимание на Норвегию. Для подготовки агрессии Редер вступил в контакт с лидером норвежской фашистской партии, предателем страны Видкуном Квислингом. Квислинг, родившийся в 1887 г. в семье пастора, блестяще закончил Военную академию и уже в возрасте 24 лет был принят на службу в Генштаб норвежской армии. В 1931—1933 гг. он занимал должность министра обороны страны в правительстве, где большинство составили представители Аграрной партии, представляя только что сформированную националистическую группировку, представлявшую интересы сельских общины страны населением в 3 миллиона человек. Быстрая индустриализация привела к повышению политической роли радикального, прокоммунистического рабочего движения в городах, что не на шутку встревожило крестьянство. К этому времени Квислинг открыто объявил о якобы превосходстве скандинавской расы и предостерег от коммунистической угрозы. Он позиционировал себя как защитник интересов крестьян. В марте 1933 г., когда правительство подало в отставку, он основал свое собственное «Национальное объединение», основанное на принципах лидерства и наскоро перенятое у германских нацистов
[184].
