Книга Третий рейх. Дни войны. 1939-1945, страница 30. Автор книги Ричард Дж. Эванс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Третий рейх. Дни войны. 1939-1945»

Cтраница 30

Регистрационные формы отмечались тремя младшими экспертами: красным значком «+» — смертный приговор, синим «—» — пациенту даровали жизнь или — в отдельных случаях — «?», что означало направление на дальнейшее рассмотрение. После этого формы отсылались к одному из трех старших врачей на утверждение или для внесения коррективов. Их решение было окончательным. После завершения обработки регистрационных форм и возвращения их в ведомство «Т-4» фамилии обреченных на умерщвление пациентов отсылались в транспортный отдел «Т-4», который информировал учреждения, где содержались больные для проведения необходимых подготовительных работ. Нередко списки были составлены настолько небрежно, что включали пациентов, оцененных экспертами как хороших рабочих, и приходилось второпях заменять их фамилии на другие — квота ведь должна быть соблюдена. Надлежало сообщать и о пациентах, не являвшихся гражданами рейха или принадлежавших к «не германской или не связанной с германской крови». В первую очередь это означало пациентов-евреев, подпадавших под особое распоряжение от 15 апреля 1940 г., а несколько тысяч пациентов-евреев были отравлены газом или позже отправлены в оккупированные районы Польши и в течение двух с половиной лет были умерщвлены там на том основании, что арийский персонал учреждений постоянно жаловался на них и не мог обеспечить надлежащий уход. Главные врачи психиатрических больниц, как, например, Герман Пфанмюллер 20 сентября 1940 г., выбрав удобный момент, с гордостью доложил, что их учреждение отныне «очищено от евреев» — все до единого они либо умерщвлены, либо отправлены куда следует [140].

Для всех категорий пациентов, отобранных для умерщвления, процедура была более или менее схожей. В назначенный день за ними прибывали большие серые автобусы, похожие на те, что служат для перевозки почты. Хотя врачи и служащие из «Т-4» не уставали повторять, что, дескать, эти пациенты психически больные, недееспособные и даже не способные понять, что с ними происходит, тем не менее никаких оправданий проводимым умерщвлениям быть не могло. Кое-кто из пациентов даже с радостью воспринимал предстоящую поездку — какое-никакое развлечение, — поверив персоналу, что, мол, их везут просто отдохнуть на природе. Но многие прекрасно понимали, что их отправляют на смерть. Врачи и медсестры отнюдь не всегда утруждали себя измышлением более-менее правдоподобных легенд, и вскоре по психиатрическим клиникам Германии поползли зловещие слухи. «Я снова живу в страхе, — писала женщина из лечебницы в Штеттине в письме, адресованном членам семьи, — потому что опять приехали эти машины... Машины были здесь и вчера, и восемь дней назад, забрали и увезли много людей, куда — неизвестно. Мы все очень расстроились и плакали». Медсестра сказала на прощанье «До скорого!» одному из пациентов в Рейхе-нау, а он повернулся к ней и выкрикнул, что, мол, к чему все это? — ведь мы прощаемся навсегда. Нередко персоналу приходилось вкалывать перевозбужденным пациентам большие дозы сильнодействующих средств, чтобы успокоить их, но некоторые начали отказываться от инъекций, боясь, что им введут яд [141].

Сразу же по прибытии на место назначения пациентов встречал персонал, их провожали в приемное отделение, где велели раздеться. У них проверяли личные данные, затем следовал весьма поверхностный медицинский осмотр, целью которого было просто выбрать наиболее вероятную причину «естественной» смерти, чтобы потом внести ее в соответствующую графу; те, у кого во рту имелись золотые зубы или пломбы, помечались крестом на спине или плече. Затем на теле проставляли идентификационный номер, больных фотографировали (чтобы продемонстрировать их физические и умственные недостатки) и затем, все еще в нагом виде, их провожали в газовую камеру, замаскированную под душевую. Тем пациентам, которые проявляли беспокойство, вводились транквилизаторы. Когда они оказывались в «душевой», двери помещения герметически закрывались, и представитель персонала открывал вентиль регулировки подачи газа. Смерть была отнюдь не мгновенной и мучительной. Один из представителей персонала, следивший через глазок за поведением обреченных на смерть в медицинском учреждении Хадамара рассказывал, что:

...видел, как приблизительно 40—50 человек медленно и ужасно погибали в давке душевой. Некоторые из них корчились на полу в судорогах, хватая ртом воздух. Было видно, что умирают они в муках, лица их искажала гримаса ужаса, так что нельзя говорить о гуманном убийстве, так как многие из погибших вполне отчетливо сознавали происходящее. Я наблюдал за этой процедурой минуты 2—3, больше не смог, просто не выдержал [142].

Обычно пациентов умерщвляли группами по 15—20 человек, хотя в некоторых случаях в камеры загоняли и больше. Приблизительно 5 минут спустя они теряли сознание, а через 20 минут наступала смерть. Персонал, выждав час или два, проветривал камеру с трупами. Врач констатировал смертельный исход, после входили санитары, прозванные «истопниками» (Бреннер), и переносили покойников в «мертвецкую». Здесь часть трупов расчленяли либо врачи-интерны в целях практики в патологоанатомии, либо специалисты, изымавшие отдельные органы, чтобы потом отправить их в научно-исследовательские институты для изучения. «Истопники» отбирали трупы, помеченные крестом, и вырывали золотые зубы, которые затем помешались в специальную тару и отсылались в ведомство «Т-4» в Берлине. Когда с этим было покончено, тогда грузили на металлические поддоны и транспортировали в крематорий, где «истопникам» нередко приходилось работать ночь напролет, превращая человеческие тела в пепел [143].

Членам семей и родственникам сообщали о переводе в центр умерщвления лишь постфактум. Еще одно письмо посылалось учреждениям, куда попадали больные, об их благополучном прибытии и предупреждавшее родственников о нецелесообразности их посещения до полной адаптации на новом месте. Нетрудно понять, что к моменту получения родственниками упомянутого письма, пациенты были уже умерщвлены. Некоторое время спустя семьи и родственников ставили в известность о смерти пациента, например, от сердечного приступа, пневмонии, туберкулеза или другой болезни, согласно списку, предоставленному ведомством «Т-4» с приложением соответствующих записей, сделанных по прибытии на новое место. Сознавая, что действуют в известной степени противозаконно, врачи использовали вымышленные имена, подписывая свидетельство о смерти, указывали неверную дату, чтобы у родственников сложилось впечатление, что смерть наступила дни или даже недели спустя после прибытия, а не час спустя после него. Семьям выдавали урну с прахом их несчастного родственника. На самом деле «истопники» просто засыпали перемешанный пепел в урны после сожжения в крематории очередной группы. Что же касалось одежды пострадавших, то родственникам сообщалось, что она выслана в национал-социалистический фонд «Зимняя помощь», хотя в действительности, если вещи были сносного качества, они чаще всего оседали в гардеробах персонала. Хитроумный механизм обмана включал карты, на которые члены персонала втыкали разноцветные булавки на место родного города жертвы. И если слишком много булавок появлялось в одном и том же месте, умерщвление приписывалось уже другому учреждению: центры умерщвления всеми средствами пытались замести следы преступлений. Максимум усилий прилагалось, чтобы держать весь процесс в секрете, вплоть до того, что персоналу запрещались всяческие контакты с местным населением, кроме того, с них брали присягу о неразглашении любой информации никому, кроме особо уполномоченных должностных лиц. «Всех болтунов», предупредил Кристиан Вирт группу вновь назначенных «истопников» в Хартхейме, «ожидает концентрационный лагерь или расстрел» [144].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация