В самой Варшаве обстановка стремительно ухудшилась. Хаим Каплан, учитель одной из еврейских школ, писал 8 сентября 1939 г.:
Повсюду валяются убитые лошади. Их даже никто не убирает с дорог и улиц. От невыносимого смрада прохожих рвет. Но из-за охватившего город голода находятся и такие, которые поедают их мясо, отхватывая ножами огромные куски.
Одно из самых ярких описаний сцен хаоса, последовавшего за немецким вторжением, представлено польским врачом Зыгмунтом Клюковским. 54-летний Клюковский в начале войны занимал должность главного врача госпиталя в городе Щебжешин неподалеку от Замостья. Врач тайно вел дневник, который прятал в укромных уголках госпиталя, надеясь впоследствии превратить его в обличительный документ. В конце второй недели сентября он пишет о потоках беженцев, стремившихся уйти от приближавшихся немецких войск. Вскоре подобным сценам суждено было повториться почти повсюду в Европе:
Все шоссе было забито воинскими колоннами, всеми типами моторизованных транспортных средств, гужевых фургонов и тысячами людей. Все двигались только в одном направлении — на восток. С наступлением утра к беженцам добавились новые группы как пеших, так и тех, кто ехал на велосипедах. Охваченная паникой людская масса людей интуитивно стремилась вперед, не представляя, куда направляется и чем завершится этот массовый исход. Легковые автомобили и даже лимузины высших чиновников, заляпанные грязью, пытались обогнать колонны грузовиков и телег. Большинство транспортных средств имели варшавские номера. Грустно было видеть, как множество штаб-офицеров, полковников и даже генералов бегут вместе с семьями. Люди гроздьями висели на кузовах автомобилей и грузовиков. У многих машин отсутствовали ветровые стекла, были повреждены капоты и дверцы. Медленнее всего продвигались автобусы, это были новенькие автобусы городских линий из Варшавы, Кракова, Лодзи, битком набитые пассажирами. За ними тянулись телеги, повозки, крытые фургоны на конной тяге с женщинами и детьми. Люди выглядели изможденными, усталыми, испуганными. На велосипедах передвигались в основном молодые парни, изредка девушки или молодые женщины. Среди идущих пешком можно было увидеть кого угодно
[4].
По подсчетам Зигмунта Клюковского мимо него проследовало не менее 30 000 беженцев.
Но худшее было впереди. 17 сентября 1939 г. Клюковский услышал, как немцы по громкоговорителю, установленному на рыночной площади Замостья, объявили о том, что в соответствии с подписанным между СССР и Германией мирным договором Красная Армия пересекла восточную границу Польши. Незадолго до вторжения Гитлер обеспечил себе невмешательство советского диктатора Сталина, подписав секретный протокол к советско-германскому договору от 24 августа 1939 г., согласно которому предусматривался раздел Польши между Германией и Советским Союзом по согласованной демаркационной линии. В первые две недели после немецкого вторжения Сталин удерживал войска, опасаясь нападения Японии в Маньчжурии. Но когда стало ясно, что польское Сопротивление сломлено окончательно, советское руководство отдало Красной Армии приказ о вступлении на территорию Восточной Польши. Сталин стремился вернуть территорию, которая принадлежала России до революции 1917 г. Эти территории служили яблоком раздора между Советской Россией и созданным сразу же по окончании Первой мировой войны независимым польским государством. Теперь у Сталина появилась возможность отыграться. Вынужденные отныне воевать на два фронта, польские вооруженные силы, никак не рассчитывавшие на подобный оборот событий, в бесплодной попытке отвратить неотвратимое вели ожесточенные арьергардные бои. И неотвратимое не заставило себя долго ждать — поляки оказались между молотом и наковальней двух значительно превосходивших их держав. 28 сентября 1939 г. подписанием нового соглашения была установлена окончательная граница между Германией и Советским Союзом. К этому времени штурм Варшавы был завершен. 1200 самолетов сбросили на польскую столицу огромное количество бомб. Из-за дыма пожарищ вообще было невозможно определить, где военные, а где гражданские объекты, что вызвало огромные потери среди мирного населения. 27 сентября 1939 г. ввиду безнадежности ситуации остававшееся в городе польское командование договорилось с немцами о перемирии. 120 000 человек варшавского гарнизона сдались в полной уверенности в том, что после краткого и формального пребывания в плену их распустят по домам. Последние польские части капитулировали 6 октября 1939 г.
Это стало первым примером все еще далекой от совершенства стратегии блицкрига («молниеносной войны») Гитлера — маневренной войны, с танковыми клиньями и мотопехотными дивизиями на острие главных ударов, при поддержке бомбардировщиков, наводящих ужас на войска противника, не привыкшего к подобным методам ведения военных действий. О преимуществах блицкрига сами за себя говорят данные о потерях обеих сторон. Всего поляки потеряли приблизительно 70 000 человек убитыми (еще 50 000 убитыми они потеряли в ходе боевых действий против советских войск). К этому следует прибавить, как минимум, 133 000 человек раненных в боях с немцами и неизвестное число жертв при попытке остановить наступавшие части Красной Армии. Немцы захватили около 700 000 польских военнопленных. Еще 300 000 человек оказались в советском плену. 150 000 солдат и офицеров Войска Польского удалось бежать за границу, главным образом в Великобританию, где многие из них вступили в польские эмигрантские формирования. Немцы потеряли 11 000 человек убитыми и 30 000 ранеными, кроме того, 3400 человек считались пропавшими без вести; Красная Армия потеряла всего 700 человек убитыми и 1900 человек ранеными. Приведенные выше цифры наглядно свидетельствуют о изначально неравных силах. Однако следует отметить, что немецкие потери никак не назовешь незначительными, причем это касалось не только личного состава, но и вооружений и техники. Поляками было уничтожено более 300 единиц бронетанковой техники, 370 артиллерийских орудий и 5000 других транспортных средств, кроме того, значительное количество самолетов. Упомянутые потери были лишь частично возмещены за счет захвата польской военной техники. Цифры эти были скромны, но все же послужили зловещим предзнаменованием.
Но тогда подобные проблемы Гитлера не волновали. Он руководил кампанией с передвижного командного пункта (поезда), размещавшегося вначале в Померании, потом в Верхней Силезии, лишь от случая к случаю выезжая в районы боевых действий на машине и стараясь держаться подальше от передовой. 19 сентября он прибыл в Данциг, ранее немецкий город, но после Первой мировой войны согласно Версальскому мирному договору (1919) получивший статус вольного города и находившийся под управлением Лиги Наций. В Данциге фюрера восторженно приветствовали толпы фольксдойче, радовавшихся по поводу освобождения из-под «польского ига». После двух кратких полетов, имевших целью осмотр руин Варшавы после атак люфтваффе, Гитлер возвратился в Берлин
[5]. Хотя в столице рейха не проводилось ни парадов, ни торжественных митингов, победа была воспринята с удовлетворением. «Вряд ли найдешь немца, даже среди тех, кому не нравится режим, — писал Ширер в своем дневнике, — кто был бы недоволен разгромом Польши». Загнанные в подполье социал-демократы сообщали, что основная масса населения Германии поддержала войну, в т.ч. и потому, что люди считали, что отказ Запада помочь полякам означал, что Великобритания и Франция вскоре попытаются предложить Германии мир. Эти ожидания были подогреты широко разрекламированными «мирными инициативами», с которыми Гитлер обратился к французам и англичанам в начале октября. Хотя они были без долгих раздумий отклонены обеими державами, длительное бездействие английских и французских войск в окопах на западной границе косвенно свидетельствовало в пользу их намерений выйти из войны. Слухи о мирных переговорах с западными державами в ту пору широко циркулировали и даже послужили поводом к стихийным демонстрациям на улицах Берлина.
