Тем временем в январе 1940 г. Гиммлер приступил к детальному планированию изгнания цыган, которых предполагалось отправить в сборные лагеря. В мае 1940 г. приблизительно 2500 цыган посадили в поезда и перебросили в генерал-губернаторство. Отправка осуществлялась из в общей сложности 7 сборных пунктов в Рейнланд-Пфальце, Гамбурге, Бремене и Ганновере. Им было позволено взять с собой ограниченное количество багажа, им выдали провиант на время пути следования, гарантировали медицинское обслуживание, однако находившееся в их собственности имущество объявлялось конфискованным в пользу рейха. По прибытии в генерал-губернаторство они были распределены по городам, деревням и рабочим лагерям; один из поездов просто остановили в чистом поле, где охранники приказали цыганам выйти, бросив их, таким образом, на произвол судьбы. Много цыган погибло от недоедания и болезней, в особенности в нечеловеческих условиях лагерей, а часть их стала жертвой резни под Радомом. Однако в большинстве случаев им позволяли перемещаться свободно, и многие цыгане поэтому имели возможность трудоустройства. Нередко они, воспользовавшись свободой, пытались возвратиться в Германию, но, оказавшись там, подвергались арестам, хотя в Польшу их уже не возвращали. Но запланированные высылки цыган по примеру евреев, однако, были вскоре прекращены; Франк возразил против дальнейших массовых депортаций цыганского населения в «генерал-губернаторство», и якобы продиктованное военной необходимостью удаление их из западных регионов рейха уже не было актуально после завоевания Франции. И цыгане, которые оставались в Германии, так и остались там. Те, кто оказался пригоден к работе, были включены в схему принудительного труда
[119].
Как немецкие евреи, немецкие цыгане с началом войны были подвергнуты гонениям. Им недвусмысленно дали понять, что не следует связывать долгосрочное будущее с пребыванием в Германии, и когда, в конце концов, приступили к их массовой депортации, тут уж нацисты не брезговали ничем — ни насилием, ни жестокостью, ни даже убийствами. Столкновение противоречивых интересов в Польше, плюс быстро менявшаяся военная обстановка на время остановили изгнания, отсрочили их. И все же Гитлер не отказывался от намерения избавить рейх от всех евреев и всех цыган — это было лишь вопросом времени.
«Недостойные жизни»
I
22 сентября 1939 г. в оккупированной Польше одно из полувоенных подразделений СС, действовавшее в составе полицейских сил, численностью около 600 человек, находившееся под командованием жителя Данцига местного фюрера СС Курта Эй-мана, погрузило группу душевнобольных из психиатрической лечебницы в Конрадштейне (Коцборово) на грузовик и отвезло их в близлежащий лес, место расстрелов, где уже были казнены несколько тысяч поляков. Эсэсовцы выстроили больных в шеренгу на краю траншеи, а офицеры гестапо из «старого рейха» выстрелами в затылок методично расправились с ними. Люди падали в траншею, а когда все было закончено, служащие подразделения Курта Эймана кое-как забросали тела землей. За последующие несколько недель в этом месте не раз останавливались грузовики, доставлявшие душевнобольных, которым была уготована та же участь. Всего в этом лесу нашли смерть приблизительно 2000 человек психически больных. Родственникам было сказано, что их, дескать, перевели в другие психиатрические лечебницы. В Конрадштейн доставлялись и физически, и психически неполноценные дети-инвалиды, забранные из лечебниц в Зильберхаммере (Сребжиске), Мёве (Гниеве) и Ризенбур-ге (Пробутах); они также были физически уничтожены. Подобные акции происходили и в других местах. В Шветце (Свиецах) и Конитце (Хойницах) подразделения немецкой полиции и «группы самообороны» из фольксдойче проводили расстрельные акции. В ноябре 1939 г. душевнобольные из Штральзунда, Треп-това-на-Реге, Лауэнбурга и Экермюнде доставлялись в Нойштадт в Западной Пруссии (Вейгерово), где и были расстреляны
[120].
В Вартеланде гаулейтер Грейзер освободил помещения трех психиатрических больниц от пациентов, после чего отобранные из их числа поляки и евреи были расстреляны. Казни исполнялись служащими эйнзатцкоманды СС VI. Но особая участь постигла пациентов больницы в Трескау (Овиньска). Их доставили в Познань и заперли в одном из помещений форта, где размещалось гестапо. После этого их отравили угарным газом из баллонов. Это был первый случай в истории, когда газовую камеру использовали как средство массовых убийств. В форте имели место и другие убийства. В декабре 1939 г. форт почтил своим присутствием сам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, пожелавший лично наблюдать за зверствами. В начале 1940 г. кампания убийств завершилась отправкой в Вартеланд еще одной группы душевнобольных, где их умертвили в особых газовых камерах, установленных прямо на кузовах грузовиков. К времени этой бесчеловечной акции, т.е. к январю 1940 г., всего было казнено около 7700 душевнобольных, инвалидов; к ним решили добавить еще и вывезенных из Гдингена (Гдыни), Бромберга (Быдгоща) проституток и цыган из Пройсиш-Штаргарда (Старограда)
[121]. Сложно было удержать подобные акции в секрете. Доктор Клю-ковский услышал о них в феврале 1940 г. «Трудно поверить в подобные ужасы», — писал он.
Массовые убийства продолжались и в ходе последующих месяцев. В мае-июне 1940 г. из психиатрической лечебницы в Золь-дау были изъяты 1558 больных-немцев и 300 больных-поляков. Все эти люди были зверски умерщвлены в газвагенах служащими спецподразделения под командованием Герберта Ланге. В ходе упомянутой акции было убито еще несколько сотен бывших пациентов психиатрических клиник, расположенных на соседних территориях. Служащие из подразделения Ланге получали своего рода поощрительный бонус в размере 10 рейхсмарок за каждого убитого душевнобольного. Физическое уничтожение душевнобольных коснулось и обитателей лодзинского гетто, где немцы — члены медицинской комиссии в марте 1940 г. отобрали 40 человек, которые впоследствии были умерщвлены. Второй визит пресловутой «медицинской комиссии» состоялся 29 июля 1941 г., после чего физическому уничтожению подверглась еще одна группа больных. Условия в гетто к тому времени были настолько ужасающими, что некоторые еврейские семьи умоляли забрать в психиатрические лечебницы их невменяемых родственников, зная наперед, какова будет их участь. В общей сложности в ходе акций спецподразделений Эймана и Ланге было уничтожено свыше 12 000 душевнобольных
[122]. И даже если принимать во внимание тот факт, что описанные массовые убийства происходили в условиях войны, когда от рук палачей из эйн-затцкоманд, «сил самообороны» фольксдойче, да и солдат регулярных частей вермахта пали десятки тысяч евреев и поляков, они, тем не менее, выпадают из общего контекста. В Познани причиной тому могла быть нехватка казарм для размещения подразделений СС, в других случаях — стремление избавиться от душевнобольных объяснялось все той же нехваткой жилья для размещения вновь прибывших немецких переселенцев из стран Балтии. Но в большинстве случаев подобные, продиктованные чисто практическими соображениями разъяснения — лишь формальный предлог, ибо на деле здесь играла роль идеология
[123] — душевнобольные, инвалиды считались в рейхе «социальным балластом», людьми, «недостойными жизни». Именно поэтому от них и предпочитали избавиться. И как можно быстрее.
