По некоторым свидетельствам, события на Восточном фронте оттеняли все остальное даже на западе Германии. В лучшем случае люди все еще выражали доверие Гитлеру, а в худшем — говорили, что ситуация на войне ужаснее некуда, и, как отмечалось в одном докладе, «пессимистов большинство»
[1461]. Письма бойцов с Восточного фронта и рассказы демобилизованных не оставляли сомнений в том, что немецкие войска участвовали не в спланированном отводе войск, а в массовом бегстве. Целые подразделения бежали или сдавались в плен, потому что у них «больше не оставалось желания сражаться»
[1462]. «По словам военнослужащих, находящихся в отпусках, настрой во многих воинских частях еще хуже, чем дома, потому что подавляющее число солдат больше не верит в победу»
[1463]. В течение последних месяцев войны моральный дух нации продолжал падать, несмотря на весть о покушении и заговоре. Население, прихватив с собой имущество и деньги, спешно покидало территории, расположенные на пути продвигавшейся Красной Армии. 10 августа 1944 г. СД докладывало, что «большинство наших товарищей измотано войной», но вместе с тем (видимо, осведомитель счел необходимым добавить) преисполнено желанием достичь победы в сражении, которое недвусмысленно названо «последней битвой»
[1464]. Конечно, Гитлер и Геббельс могли обвинять генералов в многолетнем и систематическом подрыве военной экономики, однако некоторые задумывались: если все дело заключалось только в этом, то либо нацистские лидеры предельно тупы и легкомысленны и потому допустили такое, либо они знали о преступлениях, но решили германский народ в эту тайну не посвящать. Последствия, как сообщало СД из Штутгарта в начале августа 1944 г., состояли в том, что «даже самые преданные делу товарищи, которые до сего момента стойко верили фюреру, теперь утратили всякую веру»
[1465]. К ноябрю 1944 г. та же служба докладывала, что репутация Гитлера опустилась ниже всех возможных отметок. Один из бюргеров заметил: «Нам вечно твердили, что Фюрер послан нам Богом. В этом я не сомневаюсь. Фюрер был послан Богом, но не для того, чтобы спасти Германию, а чтобы ее уничтожить. Господь решил истребить немецкий народ, и Гитлер — его палач»
[1466].
Последующие донесения лишь констатировали растущее в обществе отчаяние, в то время как советские войска продвигались все дальше, постепенно приближаясь к германским границам. Серия побед наступавших на западе союзников, которой, казалось, не будет конца, только усугубила и без того глубокую всеобщую депрессию. На дипломатическом фронте рейх также все чаще лишался поддержки. 2 августа 1944 г. дипломатические отношения с Германией разорвала Турция, а Болгария объявила Третьему рейху войну, едва на ее территорию 8 сентября 1944 г. вошли советские войска. После того как остатки румынских войск рассеялись на пути русской армии, угрожавшей уничтожить восемнадцать немецких дивизий в Румынии, 23 августа 1944 г. маршал Антонеску был отстранен от власти, и Румыния примкнула к союзникам в надежде вновь заполучить земли, которые в 1940 г. достались Венгрии. Все это грозило отрезать германские силы в Греции, которые, получив санкцию Гитлера, в октябре отошли в Македонию и эвакуировали Албанию и Южную Югославию. Отступничество Турции в особенности повлекло за собой еще большую деморализацию в самой Германии
[1467]. Сдача Румынии привела Советскую армию к границам Венгрии, правитель которой, адмирал Хорти, организовал яростное сопротивление захватчикам. Однако Хорти понимал, что игра окончена, и написал Сталину письмо, в котором утверждал (не совсем убедительно), что в 1941 г. выступил на стороне Германии в результате недоразумения. 15 октября 1944 г. он объявил, что Венгрия больше не является союзником рейха
[1468].
Ответный ход на это давно ожидавшееся решение Гитлер спланировал заранее. В тот же день, когда Венгрия вышла из альянса, по приказу фюрера Отто Скорцени ворвался в крепость в Будапеште, где вместе с правительством укрывался адмирал Хор-ти, и выкрал его сына Миклоша: он завернул мальчика в одеяло и быстро вынес к поджидавшему неподалеку грузовику. Вскоре младшего Хорти поместили в концлагерь Маутхаузен. Затем Гитлер сообщил адмиралу, что если он не сдастся, его сын будет расстрелян, а крепость захвачена. Хорти уступил и сложил полномочия, а затем его сослали в один из относительно комфортных баварских замков. Тем временем при поддержке Германии власть в стране захватил лидер фашистской организации «Скрещенные стрелы», Ференц Салаши. Он тут же принял ряд новых законов, перекроив государственное устройство на фашистский манер. Его подчиненные начали убивать выживших евреев по всему Будапешту, причем в некоторых случаях им помогали католические священники. Один из них, отец Кун, обычно выкрикивал: «Во имя Христа, пли!», когда вооруженные формирования «Скрещенных стрел» расстреливали жертв. Однажды 35 000 евреев, которые составляли трудовые бригады, возводившие оборонительные укрепления вокруг венгерской столицы, попытались пересечь Дунай. Они хотели поскорее попасть в город перед наступлением Красной Армии, но отряды «Скрещенных стрел» преградили им путь, всех, кто оказался на берегах и мостах, перебили, а тела сбросили в воду. На улицах валялось столько трупов, что даже полиция начала жаловаться. 18 октября 1944 г. в Будапешт вновь прибыл Адольф Эйхман и тут же организовал аресты еще 50 000 евреев, которых затем пешком погнали в Вену на строительство оборонительных сооружений. Люди голодали и подвергались побоям, и этот бесполезный марш унес жизни многих тысяч. Погибших было так много, что в середине ноября Салаши остановил депортацию — вероятно, он опасался (причем вполне оправданно), что ему придется за все это отвечать. Евреев, оставшихся в самом Будапеште, согнали в специальные кварталы-гетто. К январю 1945 г. в 4,5 тыс. домов ютилось 60 000 человек, иногда по 14 душ в одной комнате. Расстрельные бригады «Скрещенных стрел» непрерывно устраивали налеты, а вскоре жители города начали страдать от голода и болезней, что привело к стремительному росту смертности. Находившаяся в венгерской столице небольшая группа международных дипломатов, в которой особенно отличился представитель Швеции Рауль Валленберг, предприняла несколько активных и частично успешных попыток защитить евреев. Им удалось спасти многих с помощью 40 ООО «защитных паспортов»
[1469], большинство из которых были поддельными.
